Кошки и след простыл – как не было её. Запоздало Шепсет удивилась, что в эти пару минут «общения» на них никто не обратил никакого внимания, хотя торговка за прилавком внимательно смотрела по сторонам, чтобы никто ничего у неё не своровал. Да и вокруг всё так же сновали люди. Это что же, был какой-то морок? Или в самом деле сама Бастет накинула покров для отвода глаз? В том, что к ней приходила именно посланница Богини, девушка даже не сомневалась.

И эта посланница принесла весть от Рамсеса… «в знак его воли».

Сердце пропустило пару ударов. Радость смешивалась с удивлением. Амулет был слишком личным – подарком царевича, сделанным на заказ для Шепсет. Но ведь не сам же он прибыл в этот городок, только лишь чтобы встретиться с ней! «А вдруг?.. Вдруг он ждёт меня?» – пронеслась мысль.

Думать о том, что кто-то мог заманить девушку в ловушку, подло прикрываясь его именем, совсем не хотелось. Скорее, кто-то из его доверенных каким-то образом нашёл Шепсет и передал весточку.

При других обстоятельствах жрица бы очень испугалась, что её уже выследили. Шепсет ведь понимала, что на неё ведётся охота, и вряд ли даже тот же Сенедж успокоился, когда её след в Долине Царей остыл. Но то, что девушку искал сам Рамсес, не пугало, а окрыляло! Он искал её, хотел защитить. Боги, да что могло быть лучше и желаннее?.. Только бы связь с Шепсет не поставила его самого под удар! Тем более теперь, когда Рамсес занял трон.

Мысли проносились быстрее колесниц. Внутри было одновременно сладко и больно. Рамсес не забыл её… но кого же именно он направил? В его распоряжении было не так много по-настоящему верных людей, особенно если Рамсес намеревался держать происходящее в секрете от госпожи Тии.

«О Боги…» Перед мысленным взором снова возник её образ с окровавленным ножом.

Наверное, Рамсес даже не догадывался, что его собственная мать была причастна к убийству. Но по крайней мере, то, что именно он занял трон, было госпоже Тие выгодно. Она будет защищать сына от своих сообщников, даже если сам он не догадывается, какой ценой получил власть.

«А что если она уже убедила Рамсеса, что виновата именно я?» – об этом даже думать было мучительно и страшно.

В те дни, до её казни, Рамсес не верил обвинениям. Но у Тии было достаточно времени, чтобы найти подходящие слова… Впрочем, одно то, что он всё же отправил кого-то на помощь Шепсет, говорило само за себя.

– Всё хорошо? Ты сама не своя, – Нахт осторожно тронул девушку за плечо, и она вздрогнула от неожиданности.

– Всё очень, очень хорошо, – заверила жрица, лихорадочно пытаясь придумать, каким образом устроить эту встречу и как объяснить всё меджаю.

– Тогда пойдём? – он улыбнулся. – Я приглядел по дороге одно замечательное место, где можно провести остаток дня.

– А далеко ли оттуда до развалин старой храмовой стены на берегу?

– Ну… не помню, если честно, но можем поискать. Ты хотела там побывать?

Шепсет кивнула, встречая его взгляд. И снова ей стало неловко от этой теплоты, от того, как пристально Нахт смотрел, словно впитывал каждый её жест. Меджай был таким прямым, таким открытым. «Нельзя, чтобы между нами было столько тайн», – подумала девушка. Она и так-то не любила лгать, и была чужда интригам, но обманывать Нахта казалось чем-то совсем уж подлым.

– Тебе всё-таки изрядно досталось там, у кушитской лавки. Обработаю твои раны, и… расскажу кое-что.

К счастью, обошлось синяками и ссадинами – ничего не было сломано, как опасалась Шепсет. Самым неприятным был синяк, налившийся на скуле, ну и то, что незажившие раны на плече и на боку начали кровоточить. Нахт шипел, но терпел. Когда жрица, хмурясь, снова провела по его лицу прохладной тряпицей, меджай рассмеялся.

– Я что, теперь нравлюсь тебе меньше? Уже третий раз прикладываешь.

– Да ну тебя, – смутилась девушка. – Слава Богам, что глаз не выбили.

– И правда, не хотелось бы. Да ладно тебе, чего мы всё об этом!

– Зачем ты туда вообще пошёл? Нельзя было сразу позвать стражу? – строго спросила Шепсет, памятуя, как он сам сердился на жрицу за то, что вмешалась. – Ты же был один, без отряда. И это даже не некрополь.

– Меджаи – не только стражи некрополей. Мы защищаем и живых людей. Тому человеку нужна была моя помощь – некому было защитить его, – серьёзно возразил Нахт, а потом подмигнул девушке. – Но мне приятно, что ты волновалась за меня.

И снова тот особый взгляд. Шепсет вспомнила его порывистое объятие, безмолвную благодарность, в которой было заключено так много. Он словно говорил: «Ты встала со мной спина к спине. Вступилась за меня перед толпой. Я не забуду».

В жизни он, конечно, говорил не столь возвышенно.

– Если лечение закончено – давай уже поедим наконец? – предложил воин.

Хека с радостью поддержала, придвигаясь ближе к разложенным лакомствам, особенно заинтересовавшись сыром.

Они расположились в тени подступавшей к самому берегу рощи, откуда Шепсет в самом деле видела развалины стены. Когда-то территория владений местного храма, наверное, простиралась и сюда, но пришла в запустение, потому что сейчас эта роща уже никому не принадлежала. По крайней мере, никем не охранялась.

Воды Итеру искрились в послеполуденном свете. Ветерок шептал в зарослях, принося долгожданную прохладу. Вдалеке по реке скользили ладьи и маленькие рыбацкие лодочки, но здесь жизнь словно замерла в умиротворении. Никто не тревожил их, и так хотелось продлить эти мгновения за беззаботной беседой, шутками и вкусной едой.

Сияние солнечной ладьи, просеянное сквозь ветви, окончательно отогнало мрачные тени кошмарных видений. Было только здесь и сейчас, их долгожданная передышка перед новым испытанием. Не хотелось даже обсуждать кошачье послание, но ведь придётся.

– Давай посмотрим, что там нам передал этот торговец? – предложила Шепсет, выкладывая между ними плетёную шкатулку.

Внутри оказалось несколько крупных полудрагоценных камней и небольшой золотой самородок. Нахт присвистнул и ухмыльнулся:

– Ничего себе сколько… Ну, забирай трофеи.

– Это твоё!

– Забирай, говорю. У тебя хоть сумка есть. И дай мне руку.

Жрица озадаченно протянула руку. Изумлённо вздохнула, когда меджай надел ей на запястье яркий браслет из деревянных и каменных бусин, словно созданный по её мерке. Мастер явно постарался переплести мотивы обеих культур, потому что браслет походил и на традиционные кеметские усехи, и на яркие бусы юга.

– Меджаи – это сплав обеих культур. И я… немного тоже, – Нахт чуть улыбнулся, погладив её запястье большим пальцем так нежно, что по телу пронеслась приятная дрожь. – Пусть будет у тебя на память обо мне.

А потом он развернул её руку, и Шепсет увидела основной элемент браслета – фигурную фаянсовую бусину в обрамлении золотых чешуек. Бес лукаво улыбался ей, совсем такой же, как на мамином амулете, который она потом подарила Владыке. Который потом разбила Тия. Он словно говорил: «Видишь, я вернулся к тебе!» И казалось, Шепсет снова услышала далёкий бой его барабанов где-то на краю восприятия.

Её потрясённое молчание Нахт понял по-своему и немного смущённо добавил:

– Понимаю, лучше была бы Хатхор, но…

Жрица взяла его за руки и чуть сжала в своих. Мягко, растроганно она проговорила:

– Даже не представляешь себе, насколько ты угадал. Благодарю тебя…

Ах как же он просиял – словно жрица объявила его героем Обеих Земель, не меньше. Невольно Шепсет улыбнулась. И совсем уж неуместным теперь казалось рассказывать, почему она выбрала именно это место. Хотелось просто наслаждаться и не думать ни о грядущем путешествии, ни обо всём том, что им предстояло.

Но через некоторое время Нахт спросил сам:

– О чём ты хотела мне рассказать?

Шепсет вздохнула, чувствуя, как осыпается колдовское оцепенение этих мгновений. И вдалеке остались сверкающие воды Итеру, пение птиц и шёпот ветра в прохладе зарослей. Тщательно взвешивая каждое слово, не раскрывая не относящиеся к делу детали – такие, как её чувства к царевичу, – она рассказала о послании.