Погребальная камера древнего осквернённого погребения лежала здесь, в тенях Гробницы Усира, совсем недалеко от храма Сети.
– Я знаю… знаю, где искать!
– Здесь моя власть не так велика, и не так много нитей, за которые я могу потянуть. Но как бы то ни было – местные стражи на некоторое время закроют глаза на наше небольшое, хм… паломничество к Гробнице Усира, – Таа усмехнулся и покачал головой. – Не подведи меня, Хекерет-Нэсу. Ни одна чужая любезность не обходится даром, а сегодня мне пришлось заплатить немалую цену, притом не золотом. Не хочу, чтобы это было зря.
Чати говорил мягко, но в его голосе отчётливо звучали нотки предупреждения, почти угрозы. Шепсет прямо встретила его взгляд, не позволяя себе усомниться ни на миг. Нахт стоял за её плечом, безмолвно поддерживая.
– Я знаю, что делаю, господин. Прошу только, позаботься о том, чтобы до нас не добрались враги из плоти и крови.
– Мои воины будут защищать подступы к тайнику. Вряд ли наш чародей явится сюда с целой армией.
– Да, – жрица невесело рассмеялась. – Его армия – по Ту Сторону… и надеюсь, мы с ней не столкнёмся.
– Какое хорошее чувство – надежда, – фыркнул Нахт, в который уже раз проверяя своё снаряжение.
Ночь уже опустилась на Абджу, и Нут[272] накрыла древний город своим искристым покрывалом. Семь Звёзд Сета горели не столь ярко, как в видении, но Шепсет была благодарна за этот светоч. Лунный свет заливал древние камни руин – гробницы этой части некрополя, примыкавшей к храму Сети, относились к минувшим эпохам. Голоса мёртвых шептали ей далёким плеском волн, и жрица доверилась им, когда искала проход.
Вместе с людьми Таа Шепсет и Нахт спустились в катакомбы у Гробницы Усира, откуда разветвлялись пути к другим погребениям и подземным святилищам. Часть проходов были замаскированы или засыпаны, а часть расходилась целым лабиринтом. Если здесь и были какие-то знаки, оставленные древними мастерами, чтобы не потерять путь, – жрица не видела их в свете факелов. Как же легко было заблудиться и сгинуть! Растерянно она огляделась, пытаясь понять, куда свернуть, прислушиваясь к своим ощущениям. Таа пристально наблюдал за девушкой, и нельзя было показать ему, что она хоть на долю секунды усомнилась.
В тот миг Шепсет отчётливо услышала зов – словно кто-то окликнул её по имени на несколько голосов из одного из потайных тёмных проходов.
«Мёртвые позовут тебя, умоляя помочь им. Не ошибись».
Хека, кажется, тоже услышала и ткнулась мордой в ладонь Шепсет. Положив ладонь на холку собаки, девушка направилась к проходу, уже зная, что обнаружит там. Мёртвые настойчиво звали её, поторапливали. Чати спрашивал что-то, но она не ответила, полностью сосредоточенная на голосах Тех.
Сердце девушки радостно забилась – да, она не ошиблась! Свет факелов, наконец, выхватил уже знакомую ей полуразрушенную ложную дверь из красного гранита. Они стояли в передней камеры той самой гробницы, которую она уже знала по видению. Знала расшатанный валун, закрывавший брешь. Это место было бы совсем не примечательным – да его ещё и попробуй найди в подземном тёмном лабиринте Абджу! – но не для Шепсет.
Зов мёртвых здесь превратился в оглушительный многоликий стон, и несколько мгновений она не слышала ни голоса спутников, ни даже собственное дыхание, пока не отстроила своё восприятие, заслоняясь от них.
Хека села у ложной двери. Шепсет указала на валун.
– Там – скрытый лаз, уходящий глубже, в старую погребальную камеру. Пожалуйста, помогите открыть.
Таа кивнул своим воинам, и те общими усилиями отодвинули камень, открывая проход. Нахт посветил в проём. Коридор уходил круто вниз, а идти дальше можно было, только согнувшись. Шепсет пригляделась. Сначала ей показалось, что надписи и рельефы на стенах были не закончены, но теперь жрица поняла: изображения были намеренно сбиты, осквернены. Кто-то очень не хотел, чтобы Боги и духи Дуата взирали на то, что там творилось.
Девушка вздохнула, собираясь с мыслями, и стиснула свободной рукой свою сумку со снадобьями, ритуальным ножом и статуэткой Беса.
– Дальше я сама. Для непосвящённых там может быть очень опасно. Я не знаю, смогу ли вывести всех обратно.
Чати кивнул, вглядываясь в тёмную бездну прохода за её спиной.
– Сделай, что должна, жрица.
Нахт встал рядом с Шепсет, заступая ей путь.
– Я пойду первым, – тихо проговорил он. – Если там так же, как было в Сет-Маат, – что ж, я уже видел и готов.
«Как будто к такому можно быть готовым», – с горечью подумала жрица.
Но первой, оттолкнув её, в проход скользнула Хека. Меджай поспешил следом. Девушке ничего не оставалось, как замыкать их маленькую процессию.
Внутри было душно, хотя казалось, что впереди, внизу, есть какое-то движение воздуха. Скорее всего, там была вырублена шахта – не то разбойниками-осквернителями, не то самими мастерами. А возможно, это дуновение было уже не из мира живых.
Гробница, как это часто бывало, служила миниатюрной моделью вселенной, и нисходящий проход символизировал собой проход между мирами, а нижняя погребальная камера – пространство Дуата. Шепсет знала, чувствовала: это был не только символ. Ощущение прохода в иное пространство было таким ярким – она бы ни с чем не перепутала. Сенедж в самом деле устроил свой тайник в особенном месте – «между мирами»!
Кажется, она сказала это вслух.
– Но я-то просто человек – не жрец и не чародей. И почему-то могу здесь пройти, – веско заметил Нахт, идущий впереди, согнувшись в три погибели. Он был намного крупнее Шепсет, и ему ещё тяжелее было идти по такому низкому тесному проходу.
– Думаю, это потому, что нас ведёт Хека, – сказала девушка. – Это место хорошо скрыто от людских глаз. Я нашла его лишь потому, что…
«Ты нужна нам».
«Вернуть память».
«Вернуть истину!»
Хор голосов вдруг взорвался в её сознании, перекрывая всякое ощущение привычной действительности. Мука исказила эти голоса настолько, что они звучали дико и пугающе, словно вой невидимых чудовищ, едва складывавшийся в слова.
Шепсет стиснула зубы, зажмурилась, заслоняя свой хрупкий разум. Ей пришлось остановиться и отдышаться.
Нахт обернулся. Не сразу девушка разглядела, что меджай протягивал ей руку, и когда нерешительно коснулась его – воин чуть сжал её ладонь в своей.
– Спасибо, – тихо проговорила жрица.
Огонь его жизни, его внутренняя сила напоминали Шепсет, где она и зачем здесь. Нахт словно стал для неё связующей нитью между двумя сторонами бытия.
Проход, казавшийся бесконечным, оборвался. Хека уже ждала их внизу. Нахт и Шепсет оказались в крохотной комнатке – погребальной камере, которую девушка помнила по видению. Всё здесь было заставлено какими-то сосудами, корзинами, ларцами, расставленными, на первый взгляд, хаотично. Так, сложенная в беспорядке погребальная утварь делала гробницы похожими на кладовые. Поверх были набросаны пучки сухих трав и цветов, а под ногами хрустели мелкие камешки, черепки… и чьи-то раздробленные кости.
Шепсет высоко подняла факел, оглядывая помещение. Изображения на рельефах здесь также были тщательно сбиты, и безликие фигуры слепо взирали на неё, отчего становилось жутко.
Голоса Тех бились о стены защит, которые она выставила вокруг своего сознания. Мёртвые шептали, выли, стонали, взывая к ней, умоляя услышать и спасти. Перед глазами плыло от напряжения и чужой муки. Жрица беззвучно начала читать молитву Инпут, чтобы стало хоть немного легче.
Да, вещи были не разбросаны, сложены далеко не в случайном порядке. Всё здесь подчинялось определённым законам, хоть и искажённым. И чем дольше Шепсет смотрела, тем ярче различала нити заклинаний, тянущихся друг к другу, схлёстывавшихся, связанных, запутывавших чужой взор.
Её взгляд выхватил ларец, пристроившийся в нише в стене. Этот ларец, деревянный, инкрустированный костью и тёмным ониксом, она хорошо помнила из видения. И здесь таких было несколько, хранящих в своей утробе секреты, противные Маат.
