— Бриверивз! — заорал Рэймер.
Он велел беречь Эйдана как зеницу ока, и его берегли. Монтегрейн видел еще в самом начале боя, как один из парней прикрыл Бриверивза своим телом и получил рубящий удар вместо него.
— Готов! — отозвался Эйдан, впервые на памяти Рэймера без издевки или задирания носа.
— Ларгус! Патти!.. — принялся перечислять оставшихся в живых магов.
— Готов!
— Готов!
— Патти убит…
— Готов!
Сильных магов среди мирейцев почти не осталось, это было приговором.
— Всем — бежать! Боевикам — стоять!
Но никто не тронулся с места, завороженно глядя на фигуру на холме. Черт бы побрал Генфри со своим ангелом смерти. Вместо того чтобы пытаться уйти с линии атаки, люди замерли, глядя на свою смерть с благоговейным ужасом.
— Бежать, я сказал!!!
— Мать вашу, оглохли?! — где-то за спиной раздался зычный голос Криста.
Люди, наконец, побежали.
А Натаниэль не спешил, знал, что уже победил — собирался добивать. Лениво приподнял руки, словно красующийся дирижер. Широкие рукава его плаща сползли к локтям, открывая вид на изящные предплечья.
Роннер Третий так и не подписал мирный договор…
Монтегрейн не знал, почудилось ли ему с такого расстояния, или же глаза аренорского мага перед ударом правда засветились серебром.
Атака.
Пламя, сорвавшееся с пальцев Натаниэля, превратилось в вертикальную стену и заскользило вниз по склону.
Люди бегут. Задние ряды все равно сожжет подчистую, но самые расторопные имеют шанс избежать первой волны. Как бы ни был силен Натаниэль, он всего лишь человек, а значит, вложившись в удар, так или иначе ослабеет. Время — вот на данный момент главная валюта, и его необходимо выиграть.
Рэймер выставил щит.
Бриверивз развернул свой, увеличивая площадь защиты. Остальные тоже включились в дело.
Огненная стена «стекла» с холма, ударилась о щиты, задрожала, отшатнулась и снова поползла вперед.
Щиты затрещали.
Сколько же силы у этого человека? Человека ли, в самом-то деле?
Рэймер мотнул головой, не прекращая вливать силы в щит. Нет уж, никакой это не ангел смерти. Просто очень сильный одаренный — не более.
Стоящий ближе всех к Монтегрейну Ларгус упал на колени, но все еще продолжал удерживать щит, от которого, впрочем, уже не было большого прока — пламя прожигало его насквозь.
А когда огонь наконец нашел в защите Ларгуса прореху, то просто кинулся вперед, отделившись отдельным сгустком от основной массы, и накрыл собой мирейского мага. Тот завопил, рухнул на землю, забарахтался, пытаясь сбить с себя языки пламени.
Бриверивз шагнул назад.
— Не смей! — рявкнул на него Монтегрейн. — Держи!
По лицу Эйдана градом катился пот.
Вскрикнул, запылав, ещё один боевик.
— Держи! Хотя бы часть успеет отойти!
— А мы, что же, тут и сдохнем?! — Глаза Бриверивза вдруг стали совершенно безумными от ужаса.
Похоже, до него только сейчас дошло, что его оставили здесь прикрывать отход основных сил не для того, чтобы он присоединился к ним позже.
«Нет, Эйдан, позже не будет».
Еще крик, быстро переходящий в стон, — минус ещё один мирейский боевик.
— Я не хочу! — вдруг закричал Бриверивз и сделал ещё один шаг назад. Щит еще не свернул, но позволил огню пройти немного вперед.
Чертов Эйдан, теперь Рэймеру пришлось перераспределять свою защиту, чтобы его самого не опалило сбоку.
— Не смей!
— Я не хочу! — уже не закричал испуганно-возмущенным голосом — визгнул, словно раненый поросенок, Бриверивз. Свернул свой щит и бросился прочь — по безопасной пока траектории за спиной Рэймера.
Предатель.
Даже эмоций не было. Просто в голову пришла совершенно спокойная мысль: «Предатель». Пришла и пропала, забрав с собой все остальные. Сил не было даже на то, чтобы думать. Осталась только одна цель — продержаться как можно дольше. Каждая секунда — это возможность мирейцам уйти подальше, туда, куда не успеет добраться огонь.
Он остался один. Один на один против великого Натаниэля. Скажи ему кто о возможности подобной ситуации раньше, Рэймер посмеялся бы над больной фантазией предсказателя. Для Натаниэля он не более чем надоедливая мошка. Но мошка, которая тратит время, а это более чем достаточно.
От резерва остались крохи, сквозь щит стало пробираться убийственное тепло. Еще не сжигающее, но уже до ужаса горячее. Выжженная, черная, покрытая пеплом земля добралась до самых ног.
Пот застилал глаза, вытянутые руки, держащие щит, затряслись. Еще тридцать секунд. Хотя бы тридцать…
Натаниэль все еще стоял на холме и не шевелился, убрав руки в широкие рукава своего плаща и сложив их на уровне груди.
Хотя бы несколько секунд…
Гул огня нарастал. Ладони опалило.
Пламя, ещё сдерживаемое впереди, умудрилось выбросить язык откуда-то сбоку, ударило в правую ногу чуть выше сапога.
Монтегрейн упал на колено.
Пара секунд… Ну же!
Он уже сам не понимал, что это трещит: огонь или его зубы от напряжения.
Конец? Нет, как бы не так.
Раньше Рэймер никогда такого не делал — ведь магов с детства учат, что, если выбрать резерв без остатка, можно перегореть и лишиться магии. Со временем эта привычка настолько входит в плоть и кровь, что перестает осознаваться. Сейчас же терять ему было нечего.
И он ударил по стене огня из последних сил, выкладываясь абсолютно, выгребая до донышка…
Щит выстоял еще не меньше минуты.
А когда наконец рухнул, пламя исчезло. Осталась лишь выжженная земля вокруг да стелящийся над ней серый дым.
Стоя уже на обоих коленях и даже не пытаясь встать, Монтегрейн поднял глаза. Дым перед ним рассеялся, как по команде. Впрочем, именно что по команде — только по чужой.
Натаниэль все еще стоял на холме. Вынул руку из широкого рукава, приподнял и… вместо того чтобы ударить по поверженному противнику, изобразил в воздухе у своего виска воинский салют. Развернулся спиной и пошел обратно к своему войску. Мирейцев никто больше не преследовал.
— Вставай, вставай, вставай! — тут же раздался знакомый голос, и Рэймера подхватили под мышки, пытаясь приподнять.
Он правда попробовал встать, но тут же осел на раненую ногу.
— Крист… что ты тут… делаешь?
— Я дерьмово бегаю, — весело, с нотками сдерживаемой истерики в голосе, отозвался Дрейден над его ухом. Помог наконец подняться только на одну ногу и перекинул руку Монтегрейна себе через плечо. — Ну и как бы я на бегу считал потери, а? — Истерика-таки прорвалась и вылилась в совершенно дикий смешок.
— Действительно, — пробормотал Рэймер.
Его повело в сторону, и он непременно рухнул бы лицом в землю, если бы его не поддержали крепкие руки.
Настоящее время
Монтегрейн-Парк
Амелия вышла из дома уже глубоко за полдень. Солнце светило ярко, но легкий гуляющий по двору ветер приносил прохладу и приятно освежал.
Во дворе обнаружились закадычные друзья — мальчик Джерри и Шеба. Иногда, когда Мэл видела эту парочку вместе, ей даже казалось, что огромная псина с умными человеческими глазами любит сына кузнеца куда больше, чем своего настоящего хозяина.
Сына кузнеца…
Амелия спустилась по ступеням крыльца. Джерри, в этот момент сидящий на корточках и тискающий Шебу за огромную морду, мгновенно выпрямился в полный рост и уважительно склонил голову.
— Здравствуйте, миледи!
Мэл огляделась по сторонам: никого, кроме этих двоих. Ворота были заперты изнутри, близнецов тоже нигде не наблюдалось. Открыли, впустили гостя и ушли по своим делам, зная, что мальчик в этом доме всегда дорогой гость?
Амелия бросила взгляд на высокую ограду. Судя по всему, Гидеон был прекрасно осведомлен обо всем, что происходит за ней, но никак не мог сунуть нос на территорию дома непосредственно. Потому и не заострил внимание на частых визитах юного гостя, продолжая гоняться за мифической дочерью покойного принца. Видел бы он, чем занимается Джерри тут на самом деле…
