— Здравствуй. — Мэл подошла ближе и провела ладонью по нагретой на солнце шкуре гигантской собаки. Шеба рыкнула в знак приветствия и лизнула ей пальцы. — И тебе привет, — улыбнулась Амелия и снова перевела взгляд на Джерри, заметно смутившегося в ее присутствии и явно ещё не решившего, как себя вести.
Высокий, тонкокостный, черноволосый, с правильными чертами лица. В свои четырнадцать он был уже выше кузнеца Шона и его низенькой жены, и уже каждого из них втрое. Шон, в тот единственный раз когда Мэл его видела, показался ей вообще каким-то квадратным, еще эта густая черная борода и выпирающие над глубоко посаженными глазами надбровные дуги. Единственное, что было общим между кузнецом и его сыном, это цвет волос. Почему в прошлый раз она этого не заметила?
— А ты что тут делаешь? — спросила строго.
Заложив руки за спину, Джерри шаркнул потертым ботинком по плиточному покрытию двора. Голова опущена, чуть волнистая челка упала на лицо. Красивый мальчик, подумала Мэл, и вырастет в очень красивого мужчину. Если ему позволят вырасти…
— Я принес матушке Соули новую порцию глиняной посуды, миледи, — доложился подросток. Верно, после того погрома, что недавно устроили в кухне Крист и Лана, запасы инвентаря наверняка нужно было пополнить. — Там какие-то горшочки для выпечки, — так как Амелия молчала, Джерри подумал, что она не поняла, о чем речь, и решил пояснить. — Знаете, такие кругленькие, невысокие. — И даже изобразил размер того, о чем говорил, пальцами.
Пальцы у него были чумазыми, с неровно обрезанными, даже, возможно, обгрызенными ногтями, однако длинные и ровные. Такими бы руками творить магию или играть на пианино, а не помогать в кузнице, снова поймала себя на мысли Мэл.
Она улыбнулась.
— Я поняла.
Джерри переступил с ноги на ногу.
— Ну, я, пожалуй, пойду, миледи? — и закончил вопросительной интонацией. И это его «пожалуй»…
Мэл покачала головой.
— Можешь остаться. Милорд ведь не против, что ты тут бываешь?
Парнишка, получивший разрешение побыть в полюбившемся ему месте подольше, вскинул голову, счастливо заблестев глазами.
— Милорд очень добрый. Он мне разрешил… иногда приходить. — Джерри вдруг закусил губу, вероятно, сообразив, что все-таки зачастил.
— Значит, и я разрешаю, — улыбнулась Амелия. — Если хочешь, пойдем со мной в сад, там яблоки созрели — крупные-крупные. — Раза в три крупнее тех, которые сын кузнеца рубил мечом в собственном доме. Вряд ли в городе росли подобные.
Словно поняв человеческую речь, прилегшая было на теплые плиты Шеба вскочила и побежала в сторону заднего двора.
Джерри проводил подругу полным сомнения взглядом и посмотрел на Амелию в нерешительности.
— Пойдем, пойдем, — подбодрила она. — Если тебе, конечно, не нужно в школу, — спохватилась в последний момент.
Городские дети в таком возрасте ведь должны посещать общественные школы, верно? Это же не аристократы, для которых нанимают учителей, ведущих индивидуальные занятия. Обучение основам грамоты и счета стало обязательным еще до войны, говорили, покойный наследник лично занимался данной реформой.
Парень мотнул головой, отчего отросшая челка опять прилетела на глаза, и он смахнул ее новым резким движением головы.
— Нет, миледи, занятия на сегодня уже закончились. Иначе отец ни за что не отпустил бы меня.
— Тогда — добро пожаловать. — И Амелия сделала приглашающий жест в направлении, куда уже ушла умная Шеба.
Джерри зарделся от оказанной ему чести.
— После вас, миледи.
* * *
Погода была чудесной, а Амелия чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Должно быть, потому, что встала всего несколько часов назад.
Завтрак она бессовестно проспала. Вертелась всю ночь с боку на бок, комкая простыню и то укрываясь, то вновь сбрасывая с себя одеяло, вставая, чтобы приоткрыть окно, когда становилось душно, и чтобы снова прикрыть, когда делалось холодно.
Уснула только с рассветом. И то, когда услышала во дворе голос собравшегося на ежедневную конную прогулку Монтегрейна. Услышала, убедилась, что после вчерашнего приступа с ним все в порядке, и наконец забылась глубоким беспробудным сном до самого полудня…
Они забрались в самую глубь сада. Амелия устроилась на скамье под деревом, не став прятаться в крытой беседке, а Джерри полез на яблоню, чтобы достать для нее, по его авторитетному заявлению, самое спелое и красивое яблоко. Снял ботинки и ловко, словно цирковая обезьянка, взобрался на самый верх. Заботливая Шеба в это время переминалась с лапы на лапу возле ствола, задрав голову и с волнением во взгляде наблюдая за перемещениями своего «младшего хозяина».
Сорвав два крупных яблока, Джерри, вместо того чтобы аккуратно спуститься, спрыгнул вниз, ещё и уйдя в перекат при приземлении. Затем не менее ловко вскочил под неодобрительный рык мудрой собаки и, сложившись в уважительном и немного шутовском полупоклоне, протянул добытое яблоко Амелии.
— Миледи.
— Спасибо, Джерри.
Она приняла его дар, а он сам, бросив на нее неуверенный взгляд и не найдя в ее ответном недовольства, отступил, покрутил второе яблоко в пальцах, а потом потер о рукав своей линялой рубахи и с аппетитом откусил. Судя по блаженству на его загорелом лице, плод и правда оказался вкусным.
Мэл с сомнением покосилась на фрукт в своей руке. В последний раз она ела немытые и нечищенные яблоки прямо с ветки в глубоком детстве. И, почувствовав некий азарт и удовольствие от этого не приставшего леди хулиганства, повторила за мальчиком, потерев румяный бок плода о платье и откусив. Сок мгновенно побежал по подбородку, и Амелия, еле успев поймать капли ладонью до того, как они заляпали лиф, рассмеялась — о ужас! — с набитым ртом!
— Объедение, — оценила она, прожевав.
— Угу, — продолжил хрустеть своим Джерри.
Потом и вовсе плюхнулся прямо на траву, поджав под себя ноги, которые то ли забыл, то ли пока не хотел обувать. Даже пошевелил пальцами от удовольствия.
— Ты хочешь стать военным? — спросила Амелия, отложив яблоко на сиденье скамьи — похулиганила немного, и хватит.
Бедный мальчик от ее вопроса чуть не подавился. Воззрился на нее как на сумасшедшую.
— С чего вы взяли?.. То есть, прошу прощения, миледи. — Понурил голову. — Нет, конечно, нет. Я же неблагородный, куда мне. — Амелия вопросительно приподняла брови, и он охотно пояснил: — Матушка так говорит. Лучшее, на что я могу рассчитывать, это стать мечником в каком-нибудь наемном отряде.
— А отец?
Джерри бросил на нее грустный взгляд из-под челки и вздохнул совсем уж печально.
— А отец считает, что мне нужно, как он, ковать мечи, а не крутить их, — в последних словах явственно послышалась прямая цитата.
— А милорд что говорит? — не удержалась Амелия.
Лицо подростка тут же просветлело.
— А милорд говорит, что только мне решать, кем быть. Говорит, в Циннскую военную академию берут и неодаренных, и неблагородных, если они по-настоящему талантливы. Но там конкурс — жуть! — И он для наглядности округлил глаза.
— Поэтому лучше ковать мечи? — поддела его Мэл.
Джерри мгновенно насупился.
— Я еще не решил.
Однако попросил Монтегрейна научить его владеть мечом и делал успехи — хоть Амелия и не была профессионалом, даже на ее любительский взгляд, было ясно, что у мальчика прекрасно получается.
Устав ждать, Шеба подошла к юноше ближе, нагло отобрала недоеденное яблоко прямо из его рук и сожрала вместе с семечками и черенком, облизнулась.
— Прожора! — рассмеялся Джерри.
Но тут же был «зацелован», и друзья перепутанным клубком покатились по траве.
Амелия улыбнулась, глядя на них. Здесь ей было хорошо и спокойно, а о том, что будет вечером, не хотелось и думать.
Как вести себя с Рэймером при новой встрече? Сделать вид, что вчера ничего не произошло? А он, сделает?
Сейчас Монтегрейн куда-то уехал, оставив Кристиса на хозяйстве. Но к ужину-то вернется. А если не к ужину, то Мэл придется прийти к нему позже — несмотря ни на что, совесть не позволит ей прервать начавшее действовать лечение из-за собственных страхов.
