— Это я!

И тишина, а не привычное: «Входи».

Через несколько секунд громыхнул засов, что было ещё более странно — обычно Рэймер не запирался…

Дверь распахнулась, и Амелия с первого взгляда поняла, что происходит. Уж в чем в чем, а в этом опыта ей было не занимать — Монтегрейн был пьян. Волосы все ещё собраны в хвост, но взъерошены, будто он лежал или прислонял к чему-то голову. Рубашка выпущена из брюк и не застегнута на верхние три пуговицы и на нижние две, то есть, по сути, держалась только на трех в районе живота. Рукава подвернуты до локтей. Глаза воспаленные. И запах — стойкий запах крепкого алкоголя, выплывший за хозяином из комнаты в коридор.

— Мэл… — Он уперся ладонью в дверной косяк. Без трости, автоматически отметила она. — Тебе лучше уйти.

Амелия подумала о том же: оставаться в одной комнате с пьяным — всегда небезопасно.

— Потому что ты можешь не контролировать себя? — Она и сама не знала, зачем сказала это вслух — привыкла за последнее время говорить ему все, что думает, а к хорошему, как известно, привыкаешь быстро.

— Что? — Казалось, от ее вопроса Рэймер даже протрезвел. Звучно хлопнул себя ладонью по лбу. — Мэл, что, черт возьми, творится у тебя в голове?! — Шире распахнул дверь, даже не распахнул — с силой оттолкнул от себя так, что та отлетела на весь размах петель. — Заходи. Ты пришла лечить — лечи! Я пальцем к тебе не притронусь.

И так посмотрел, что у Амелии в горле встал ком. Кажется, она его оскорбила — задела едва ли не впервые за все время их близкого общения.

«Дура! Он не Эйдан!»

Мэл опустила глаза и покачала головой.

— Прости. Давай отложим на завтра.

И даже сделала шаг от двери, как Монтегрейн вдруг поймал ее за руку. Она вздрогнула, впившись взглядом в крепко сжавшие пальцы ее запястье.

Он тут же разжал хватку, поднял руки перед собой.

— Не трогаю. Видишь? Ты пришла меня спасать, значит, спасай.

После чего развернулся и ушел в глубину комнаты, не дожидаясь ее реакции.

Замерев на месте, Амелия бросила взгляд на пустой коридор, ведущий к ее покоям.

Потом выдохнула и зашла внутрь, осторожно прикрыв за собой дверь.

«Мэл, какая же ты все-таки дура».

В гостиной горел приглушенный свет, идущий от светильника над диваном. На стеклянном столике красноречиво красовались полупустая бутылка с чем-то янтарным и пустой же стакан. Самого хозяина комнат не наблюдалось.

Он появился через минуту — из ванной с мокрыми волосами, на ходу вытираясь полотенцем, которое затем небрежно швырнул на комод. Амелия удивленно приподняла брови: неужели сунул голову под кран, чтобы протрезветь?

Монтегрейн обошел ее по широкой дуге и плюхнулся на диван. С его мокрых, плохо вытертых волос продолжала течь вода, срываясь каплями и впитываясь в ткань рубашки, оставляя более темные пятна на однотонной поверхности.

— Спасай или уходи. — Уперся в нее тяжелым взглядом. — Я не собираюсь тебя насиловать, бить — или чего ещё ты там боишься.

— Не боюсь, — буркнула она.

Он поморщился, ясно давая понять, что знает куда больше, чем она хочет показать.

Амелия бросила взгляд в угол комнаты, где за шторой прятался таз со всеми приспособлениями для кровопускания, и… прошла и села на диван рядом. Монтегрейн хмуро покосился в ее сторону, однако не шелохнулся.

Она потянулась к столику, взяла бутылку, откупорила и налила терпко пахнущей жидкости в стакан, наполнив его на две трети и окончательно опустошив бутыль.

— Что ты делаешь?

Мэл пожала плечом.

— Хочу узнать, что за отраву ты пьешь.

— Ты испортишь себе кровь.

— Возможно, — равнодушно отозвалась она и сделала глоток.

Горло обожгло. Заметив, что Рэймер внимательно следит за ее действиями, выдохнула и сделала глоток побольше, еще и еще, намереваясь выпить все содержимое залпом. Из глаз выступили слезы, но, закусив удила, Мэл не собиралась идти на попятный.

— Все, прекрати. — Монтегрейн отобрал у нее стакан и, пока она пыталась сделать хотя бы один судорожный вздох, поставил его на стол, после чего повернулся к ней всем корпусом. — Что за цирк?

— Может… у меня… тоже… был… тяжелый… день, — выдавила Амелия из себя, не сдержалась и схватилась за горло.

— Если тошнит, ванная там, — мрачно сообщил Рэймер и кивнул в сторону двери, из которой сам появился несколько минут назад.

— Не… тошнит.

— И на том спасибо, — проворчал он. — А, черт! — подхватил струйку воды, побежавшую по виску.

— Крист рассказал мне, чего хотел принц, — сказала Амелия, когда горло перестало печь. Теперь огонь разгорался в желудке, оставшемся после ужина практически пустым.

Рэймер повторно чертыхнулся.

— И что? Тоже станешь советовать мне сдать ему Джерри?

Амелия покачала головой, до которой начало дотягиваться пламя из желудка. Почему так быстро? Ее даже чуть повело в сторону.

— Э-эй! — Монтегрейн умудрился поддержать ее за плечи и усадить ровнее. — Ты что, совсем пить не умеешь?

Мэл снова качнула головой, на сей раз куда осторожнее.

— Потрясающе, — прокомментировал тот.

Сам он пить, очевидно, умел, а обливание холодной — отчего-то она не сомневалась, что холодной — водой, явно быстро помогло избавиться от большей части опьянения.

Крепко зажав ладони между колен, Амелия замерла, выпрямив спину и стараясь дышать ровно и глубоко. Что же за крепкую дрянь она выпила?

Рэймер склонился к ее лицу, тревожно заглянув глаза.

— Попросить девочек принести тебе чай?

Она снова качнула головой.

— М-да-а-а, — протянул Монтегрейн и откинулся на спинку дивана, задрав лицо к потолку, и сложил руки на животе.

— Почему ты уверен, что они его убьют? — постепенно восстанавливая дыхание, спросила Амелия.

Голова была ясной, и думала и рассуждала Мэл здраво, вот только тело вдруг сделалось легким и при этом непослушным, будто ядреная жидкость из бутылки расплавила все кости.

Монтегрейн скосил на нее глаза, но позы не поменял, снова уставился в потолок.

— Потому что, — ответил коротко.

— Он же все-таки не наследник. Единственная угроза, которую Джерри может представлять, это то, что им воспользуется кто-то в случае заговора. По закону он ни на что не может претендовать, поэтому если… — Она не договорила, потому как Рэймер положил себе ладонь поверх и так сейчас опущенных век. — Ч-что? — К действию алкоголя добавился страх, молнией пронзивший позвоночник.

Монтегрейн убрал руку и сел ровнее. По выражению его лица уже и вовсе нельзя было догадаться, что он буквально только что напивался. Если бы только не запах алкоголя, все еще витающий в комнате.

Видимо, он подумал о том же. Встал, прошел к окну и распахнул его настежь, впуская в помещение прохладный вечерний воздух и шум листвы из сада. Проходя мимо, подхватил с кресла плед, встряхнул, разворачивая, и накинул Амелии на плечи. Только после этого сел обратно. Все это — без трости и почти совсем не хромая.

Мэл напряженно следила за его действиями и молчала.

— Конрад и Алиссия тайно поженились, — сказал Монтегрейн, уперев локти в колени и теперь не отводя от нее глаз. — В храме городка Холмск, где потом и родился Джерри.

Повторять пораженное «что» Амелия не стала, лишь широко распахнула глаза, шокированная этой информацией.

— Я не знал. Десять лет ничего не знал. Он не сказал. — И это «он» не требовало пояснений. — Алиссия умерла при родах. Он наотрез отказался признаваться отцу, а я, как дурак, убеждал его, что бастарды часто воспитываются при дворе и вряд ли король велит убить собственного внука.

От таких новостей действие алкоголя мгновенно улетучилось, вернулось ощущение холода, и Мэл поежилась, сильнее запахиваясь в плед.

— Конрад придумал историю с женскими приютами для отвлечения внимания. А мне поручил придумать, куда пристроить ребенка. Выбор был невелик. Я ещё учился, меня только что женили, и я никак не мог незаметно уехать из столицы… — Пауза и взгляд на сцепленные между собой руки, свешенные между колен. — Дальше Монтегрейн-Парка. Я хорошо знал Шона. Он лучший кузнец округа, причем настолько популярный, что даже мой отец не смог переманить его работать только на него. Я всегда ездил подковывать своих коней к нему. Как-то разговорились, он пожаловался, что детей им не дали боги. Вот я и вспомнил, как припекло. Примчался к нему однажды с живым свертком, выручай, говорю, на дороге нашел. А они с женой обрадовались. Сказали, что уже отчаялись и собирались брать ребенка из приюта, а тут судьба привела… — Монтегрейн поморщился. — Да уж, судьба…