Неужели он выжил? Эта мысль была странной и билась в клетке черепа перепуганной птицей.

Кто-то настойчиво дёргал его за руку…

– Эй…

– Яшка! Очнулся! – Борька даже не пытался скрыть облегчения.

– Я понимаю, что ты рад меня видеть, но всё-таки не настолько, – слабо улыбнулся Войник.

Борька отдёрнул руку и покачал головой, глядя на него во все глаза.

– Ох и заставил же ты нас переволноваться…

Яшка закрыл глаза, инстинктивно нащупал кольцо. Тонкий ободок всё так же сжимал палец, развёрнутый печатью внутрь ладони.

Голова кружилась. Зато подробности того, в каком неприглядном виде он оставил эту свою жизнь, не преминули напомнить о себе. Смерть вообще здорово форматирует сознание, если подумать… а он, похоже, снова слишком близко подошёл к опасной границе…

Умел же он портить отношения с людьми, ничего не скажешь.

– Борь… Николай… – Голос не слушался и звучал хрипло, но он должен был сказать, донести – второй шанс мог и не представиться. – Прости меня… Если хочешь, можешь мне потом в морду дать. Как чудак на букву «м» себя вёл, ей-богу…

Борька не то рассмеялся, не то всхлипнул и ткнул его кулаком в плечо, весьма ощутимо.

– Да ты всегда был тем ещё придурком. Не только в тот раз.

– Это точно… Из нас двоих умный – ты. Зато со мной никогда не скучно.

– Обхохочешься, блин.

Друзья рассмеялись, и показалось, что раскол, грозивший перерасти в бездну, в самом деле начал срастаться. Смерть вообще имела обыкновение расставлять приоритеты и чётко показывать, что на самом деле важно, – даже смерть несостоявшаяся.

Войнику очень хотелось поддержать это хрупкое ощущение родства, примирения. С усилием концентрируясь, он начал рассказывать Борьке о проекте Ясмины бинт-Карим, с которого всё началось. О пирамидах. Некстати вспомнился фотоаппарат, погибший где-то в недрах катакомб… но новую технику хотя бы можно было купить в отличие от новой башки.

Приход врача прервал их разговор. С людьми в белых халатах Яшка успел наобщаться ещё тогда, после аварии, но сейчас выбор был невелик. Безучастно он позволил осмотреть себя очередному эскулапу и его хорошенькой помощнице. Они что-то обсуждали между собой по-арабски. Девушка старательно записывала, сверяясь с показаниями приборов. Борька сурово подключился к разговору, засыпал обоих вопросами о состоянии Войника, коротко пояснил, что к чему, но Якоб ничего так и не понял. Не сдох – и ладно. И голова вроде пока не собиралась отказывать совсем.

Врач закончил осмотр, с важным видом покивал, отдал распоряжения помощнице и позвал кого-то…

Когда она вошла в палату, показалось, что даже солнечный свет, бивший в окно, стал ярче. Яшке немедленно захотелось сесть, распрямиться и вообще выглядеть настолько презентабельно, насколько в его состоянии это было возможно. К сожалению, боль в рёбрах и каша в мозгах не позволили сосредоточиться на реальности в должной степени, и пришлось ограничиться улыбкой – чрезвычайно уверенной, как ему хотелось верить.

Красавица, ничем не уступавшая царицам древности, прошла в палату, рассеянно поблагодарила врача, который тут же кинулся ей поспешно что-то докладывать, и остановилась у койки, глядя на него пристально и встревоженно. Помедлив, Ясмина присела рядом с Войником – Борька поспешно уступил ей место – и погладила его по руке.

– Как же я рада, что вы целы. – Её голос, всегда такой уверенный, дрогнул, и она крепче сжала руку Яши. – Этот проект… он должен был пройти совсем иначе. А мы едва не потеряли вас… Простите, мистер Войник. Я сделаю всё, чтобы исправить положение.

– Госпожа бинт-Карим отправила тебя в лучшую больницу Каира, – подтвердил Борька по-английски и присвистнул: – Да ещё и в отдельную палату.

– Пустяки в сравнении с тем, что могло случиться, – покачала головой Ясмина, и её глаза влажно заблестели. – Какое облегчение…

Она говорила что-то ещё, но Яшка с трудом соображал – просто зачарованно смотрел, как двигались её прекрасные губы, как подрагивали пушистые тёмные ресницы, как она с волнением то и дело смахивала падающую на лицо прядь волос. Если бы Таа-Нефертари вдруг облеклась плотью, даже она вряд ли была бы прекраснее…

«И о чём ты думаешь, Войник? Чуть не сдох, а всё туда же, – укорил он себя, но более оптимистичная его часть тут же возразила: – Зато раз всё ещё неравнодушен к красоте – пациент точно жив! И жить, определённо, будет».

Этот визит был недолгим – вскоре пришёл врач, строго сказал что-то по-арабски – видимо, убедил гостей, что Якобу нужен покой. Борька рвался остаться или хотя бы покараулить в коридоре. Ясмина виновато улыбалась и извинялась.

Войник хотел сказать, что чувствует себя лучше некуда и они могут смело остаться, но глаза закрывались сами собой, а малейшие усилия вроде недавнего разговора с Борькой требовали столько энергии, словно он только что ворочал жернова. Наверняка ему вкололи какую-то дрянь. А может, организм в самом деле выключался после путешествия, плохо совместимого с жизнью. В итоге Якоб сам не понял, как уснул. Вроде вот он ещё слышал мелодичное журчание голоса Ясмины, встревоженные реплики Борьки, а потом мир укутал его в толстое тёплое одеяло, отсекая сразу от всех забот.

– Слушай. А как вы вообще нашли меня? – спросил Якоб, уплетая больничный обед. Уже спустя каких-то пару дней он чувствовал себя значительно лучше, хотя сломанное ребро и ушибы давали о себе знать – сложно было найти удобное положение. Да и сотрясение, хоть и лёгкое, тоже не слишком хорошо сказывалось на общем состоянии.

Ясмина должна была навестить его чуть позже, а вот Борька дежурил у койки как привязанный. И когда только Пластика успевал выгуливать? Но Яшка был другу по-настоящему благодарен. Просто беспомощно лежать, пусть даже в лучшей больнице Каира, ему было не по нутру.

– Перерыли всю Саккару, – хохотнул египтолог.

– С тебя-то станется, не удивлюсь. Правда, вряд ли ради одного только драгоценного меня.

– Да, встанешь с этой койки, я тебе ещё объясню популярно, куда лезть не стоит. Давно кулаки чешутся.

– Так я ж тебе сразу дал добро – только нос не сломай. Рамессидский. – Якоб наставительно поднял палец. – Чтоб я ещё когда-нибудь сел в седло… нет, теперь только джипы и квадроциклы. Только хардкор. Железные кони хотя б не боятся ветра и собак.

– Собак, – задумчиво протянул Борька. – М-да… Знаешь, ведь какое дело, раскопать тебя тоже помогли именно собаки. Ну, в двухвостого зверя Сета я, положим, не верю, а вот в то, что пёс показал путь… так всё и было.

– Двухвостый зверь Сета показал путь ко мне? Это я бы тоже не стал сбрасывать со счетов, друг, – усмехнулся Яшка.

Образ царевны в виде ша, ведущей его сквозь катакомбы, ярко вспыхнул в сознании. Не иначе она и привела поисковую группу к месту его погребения – к счастью, несостоявшегося.

«Спасибо, Таа-Нефертари…» – искренне подумал он, гладя печать, и сердце охватила волна тепла.

Да, он ещё не до конца понимал силу артефакта, но даже того, что успел узнать, было достаточно. Каким-то образом это кольцо было связано с царевной… что она там говорила о ключах? Или, может, прав был Фарук и она была прекрасной джиннией? С кольцом вместо лампы. Как бы там ни было, он просто не мог позволить себе потерять артефакт, от которого она каким-то образом зависела!

«Цари древности… фараоны?.. повелевали таинственными силами. И джинны чтили их, строили для них огромные дворцы. Вы бывали в Луксоре, городе дворцов?.. А теперь фараоны ушли. Но наша земля полна их удивительных творений. И знаете, как бывает, иногда человек находит артефакт – думает, тот принесёт богатство. Но беда с такого может быть, ведь уже некому подчинить разгневанного джинна. Ни у кого из нас нет силы древних царей…

– И что делать в таком случае?

– Надеяться на удачу и милость Аллаха. Или… попробовать договориться. Где не взять силой, там можно обойтись хитростью. Или добротой…»