Идти стало легче. Груз принятия решения больше не давил тяжёлым бременем на плечи, а собственная судьба почти не пугала. Главное было, не думать, не представлять. Борька начал насвистывать какой-то мотив и замолчал, лишь когда услышал впереди приглушённые голоса.

В условленном месте – вычищенной гробнице эпохи Древнего Царства, где из добра остался только расколотый гранитный саркофаг – ждали трое: мужчина с автоматом и две фигуры в тёмных одеждах, чьи лица были скрыты капюшонами.

– Мистер Боркин. – Один из культистов снял капюшон, открывая приятное лицо средних лет. Египтолог узнал голос связного. – А где ваш друг?

Борька развёл руками:

– У него поменялись планы, и он не придёт.

Культист прищурился, и вся напускная учтивость тут же слетела с него, осыпалась тонкой шелухой.

– Кахин тебя похоронит заживо, свинья.

В этом Борька абсолютно не сомневался. Инстинктивно он отступил на шаг, когда человек с автоматом резко сократил расстояние между ними и ударил в лицо прикладом.

Спасительная темнота поглотила его.

Проклиная друга на чём свет стоит, Якоб бежал по переходам катакомб, надеясь, что не перепутал маршрут. Ещё только заблудиться в этом лабиринте не хватало и всё пропустить – вот это будет номер! Впереди лёгкой тенью скользила Лидка – хоть один проводник у него остался.

И что только нашло на Борьку? Отчего так перемкнуло – испугался, побежал спасать собственную шкуру? Впрочем, винить его было нельзя… пусть уж лучше отсидится в какой-нибудь тихой гробничке.

Коридоры были похожи один на другой – ни росписей, ни указателей, просто грубо отёсанный камень. Как успел убедиться Якоб, большинство гробниц выглядели именно так вопреки сложившимся представлениям. И никаких сокровищ.

Стрельбу над головой он больше не слышал – то ли зашли они слишком далеко, то ли стороны уже успели выяснить отношения. Тишина угнетала. На краю сознания он смутно то ли слышал, то ли просто вспоминал звуки – тяжёлую поступь, звон оружия и инструментов, совсем как в первом своём путешествии к гробнице Таа-Нефертари.

«Я расслышал, как где-то в отдалении едва слышно раздается мертвящая душу маршеобразная поступь шагающих. Жутко становилось уже оттого, что звуки шагов, столь несхожие между собой, сочетались в идеальном ритме…» – вспомнил он всё тот же рассказ Лавкрафта.

«Древние пробуждаются, но их внимание сосредоточено на Месте Силы», – заверил его Джонатан.

– Как хорошо, что я не один, – пробормотал Якоб. – Хоть не так тоскливо будет помирать.

«Безусловно, помирать в хорошей компании приятнее. Пожалуйста, сосредоточьтесь на цели».

– Так точно. – Войник шутливо козырнул.

Он как раз добрался до перехода с низким потолком и ползком полез вперёд. Коридор шёл под углом вверх – конечно, не могло же быть всё так легко! В груди кололо, дыхание сбивалось, а голова начала кружиться от недостатка кислорода. Когда Якоб, наконец, почувствовал прохладу и близость выхода, он готов был встретиться снаружи уже с кем угодно, лишь бы выбраться отсюда.

Прежде чем вылезти, он благоразумно выждал и прислушался. Бой стих – ни автоматных очередей, ни криков.

Осторожно Войник выбрался и распрямился, озираясь. Как и обещал Борька, он оказался с другой стороны карьера, буквально в нескольких десятках шагов от зияющего провала, в глубине которого, казалось, мерцал свет.

Огонь успели потушить – только взорванный джип догорал на краю лагеря. Вдалеке переговаривались люди.

Что-то коснулось его щеки, легко, точно пёрышко. Якоб вскинул голову. Звёздное небо потемнело, словно затянулось тучами, и в воздухе кружили хлопья пепла. Голоса отдалялись.

На горизонте прогремел раскат грома.

«Вы стоите на самой границе», – предупредил Карнаган, но Войник уже почувствовал перемены нутром – приближение чего-то древнего, могучего и неотвратимого. Неслышимая ухом поступь отдавалась вибрацией в самых костях.

Небо чернело, расслаиваясь, осыпаясь хлопьями пепла. Земля под ногами медленно трескалась, как тонкий хрупкий панцирь.

Люди в лагере запаниковали. Снова застучали автоматные очереди. Якоб метнулся в укрытие пещеры, оглянулся в сторону лагеря и вздрогнул.

В алых вспышках костров он видел изломанные фигуры, поднимавшиеся, содрогавшиеся от выстрелов, падавшие и поднимавшиеся снова. Живые и мёртвые – их было уже не различить…

«Спешите. У вас другая задача!»

В провале катакомб Якоб увидел силуэт чёрного пса с горящими глазами, ждавшего его.

Встревоженные разговоры о влиятельных друзьях Тронтона, напавших на лагерь, чтобы отомстить, наконец, стихли. Те, кого Ясмина успела предупредить, благоразумно молчали. Члены Совета сосредоточились на том, что им предстояло совершить. В конце концов, было кому позаботиться об их безопасности на этом плане бытия – ведь не зря Кахин кормил своих бешеных псов.

Завалы были разобраны, переходы – тщательно расчищены. Спустя больше чем полтора века гробница распахнула свои двери для тех, кто действительно имел право войти сюда. Яркие росписи таинственно мерцали в золотистом свете светильников, и причудливые тени танцевали на стенах. Алтарь разместился снаружи, у дверей, где было больше места для ритуального круга. На плите из чёрного базальта скорчился связанный человек, всё ещё без сознания.

Десять членов Совета в длинных традиционных облачениях торжественно застыли. Их лица были скрыты масками Хора, как у жрецов давно забытых культов, традиции которых они пронесли сквозь века.

А на границе круга изломанными гротескными статуями стояли древние мертвецы, безмолвные свидетели и стражи, поднятые волей Кахина и его приручённого чудовища.

Ясмина чувствовала приглушённую вибрацию Места Силы. Эта мощь, вот-вот готовая пробудиться от многовекового сна в ответ на их Зов, поражала воображение. И, наверное, впервые девушка испытывала трепет и ощущала свою ничтожность перед величием этих чудес, готовых раскрыться им.

Если бы только ключом не была боль… Со всей ясностью она понимала, что пыталась сообщить ей Таа-Нефертари. Так просто… и так немыслимо. Сила намерения ложилась в основу всякого ритуала, вплеталась в голос призывателя, в каждый жест, каждый знак магических формул. С чем они пришли сюда сегодня?..

Как легко было оставаться в тенях, изыскивая пути наносить удары и достигать цели. Решиться на открытый вызов – совсем иное… Но теперь Ясмина видела свою цель так ясно, словно наконец очнулась от тяжёлого сна. И бремя клятвы, кровавого проклятия предка, больше не сдавливало сердце невидимыми тисками. Оставалось лишь донести, пока не стало слишком поздно…

«Одолей чудовищ во тьме! Одолей тех, кто становится чудовищами!»

Да, теперь она понимала странное пророчество отца…

Асир стоял спиной к Совету, сквозь распахнутые двери гробницы глядя на дальнюю стену. На стилизованном по древнеегипетскому канону изображении Мира Потустороннего мужчина и женщина рука об руку шли за остроухим чёрным псом. Упуат вёл хозяйку гробницы и её избранника по таинственным тропам Дуата, и теперь эти тайны почти принадлежали культу.

Кто-то из предков Ясмины и Асира верил, что за этой стеной открывается путь к несметным сокровищам. Отец всегда говорил, что сокровища эти не измеряются золотом, и сердце трепетало при мысли о том, какое Знание открывается душе, когда размыкаются время и пространство.

Но их путь сюда был отмечен смертями и страданием. И Ясмина боялась увидеть, каким ликом обернутся к ним древние, если Асир обратится к ним. Всё должно было закончиться здесь и сейчас.

Она была наделена великим даром убеждения, очарования, заставлявшим других порой терять разум. Но впервые она сомневалась, окажется ли её дара достаточно для того, что ей предстояло совершить.