Я хлестал мужика по щекам, увеличивая силу ударов, пока наконец не достиг желаемого:

— Что… Что происходит?

Хозяин таверны очнулся и непонимающе заморгал, но я все-же припечатал его щеку поднятой ладонью. Не зря же поднимал. А потом ухватил мужика за грудки и рванул вверх так, что одежда затрещала.

— Иди к своим, — толкнул я его к двери, — Деревенские думают, что тебя убили! Они уже оцепили здание и решают, не взять ли его штурмом! И будь осторожнее, чтобы тебя не подстрелили!

В глазах мужика стояла муть — видимо, еще не пришел в себя после потери сознания.

— Господин, моя дочь…

— Жива, и находится снаружи! Будь аккуратнее, они держат вход под прицелом. Не исключено, что тебя продырявит твоя же собственная дочурка.

Хозяин таверны выругался, но послушно направился к дверям. Я окружил мужика коконом из воздуха, чтобы тот отклонял стрелы — на всякий случай.

— Эй! — выкрикнул тавернщик и вышел в двери, — Не стрелять! Это я…

Одинокая стрела пролетела мимо мужика, лишь чудом и магией воздуха разминувшись с его головой. Хозяин таверны на мгновение замер, а потом разразился столь заковыристой руганью, что будь здесь его дочь, покраснела бы до кончиков ушей.

— Марфа сюда пару дней, как с Лурскона приехала — бабка померла, вот и взял дочь к себе. Кто же знал, что в первый день работы девчонку попытаются того… обесчестить. Обычно здесь работает еще и Гирка, вот та бы сама ваших пацанов того, обслужила, но народу с утра не было, вот я и отправил Гирку отдыхать, чтобы не платить ей.

Я тоже удивился, что из-за типового облапывания трактирщик бросился защищать дочь. По идее, в трактире должны быть контрмеры в виде привычных к тому подавальщиц или вышибалы… Хотя нет, вышибала от адепта отхватит.

— И чего вы хотите за… разрешение данного инцидента, Джон? — с интересом спросил я.

— Это ты насилие над моей дочкой инцидентом назвал? — насупившись, спросил хозяин таверны.

Я вместе с очнувшимися адептами сидел напротив седого стражника и Джона — отца девчонки. Пацаны морщились от головной боли, но зелья восстановления я им вручать не стал. И так пришлось вытянуть бао из бессознательных тел, а потом разбудить и дать в глаз, потому что адепты первым делом лезли в драку.

— Так не было никакого насилия, уважаемый, — мягко улыбнулся я, — Ну посадили ее на колени, ну наговорили глупостей. Чего только не сделаешь на пьяную голову. Вы же сами были подростками, неужели у вас ничего похожего не было? Воровство яблок из чужого сада, баловство с арбалетом отца, который он запретил трогать? Не устраивать же из-за этого показательную казнь.

Сидящие напротив мужики переглянулись.

— Если отдадут семь стартов за попытку дочку снасильничать, я ничего против иметь не буду, — проворчал трактирщик.

Трактирщик в моих глазах сейчас упал до монстра-слизня или человеческой сопли. А если бы дочку изнасиловали, он бы просто денег побольше попросил? Может, он ее с Лурскона как раз затем сюда и притянул? Как по мне, есть вещи, которые прощать нельзя. Хотя сейчас мне такое отношение на руку.

— Отлично сказано! — воскликнул я, — Но если уж вы выворачиваете разговор на монеты, давайте и я выверну. Есть нюансы: во-первых, я истратил на вас, уважаемый, зелье восстановления, ценой в пять стартов…

Пацаны переглянулись. Цену я завысил, но не думаю, что трактирщик когда-либо такое зелье видел и знает реальную стоимость.

— Так меня оглушили твои приятели! — занервничал Джон, — Ты, считай, просто их вину искупил!

— А во-вторых, — продолжил я, — Меня пытались убить ваши односельчане. Насколько по нынешним меркам тянет нападение на адепта?

— На виселицу, — с удовольствием сказал Суржик, — Вас, деревенских, в нашей школе любят, но у этой любви и пределы есть. И эти пределы заканчиваются, когда такие псы, как вы, кусают руки хозяев.

Хорошо, что Хризос не встревал. Пацан сидел и время от времени щупал пальцами распухшую скулу, куда пришелся мой успокаивающий удар.

— Мой приятель шутит, — снова улыбнулся я. С начала обсуждения прошло минут десять и я задолбался улыбаться. А еще хотелось всечь одному излишне разговорчивому адепту, — Никакой виселицы не будет, как нет никакого долга перед вами, — отмахнулся я, понимая, что в случае конфликта деревенские нас просто так из Сандоры не выпустят. Это в спешке на нас с луками поперли, а чего они сейчас вдумчиво готовят — только им и известно.

— Тогда, думаю, конфликт улажен, — надтреснутым тоном произнес псевдостражник. Хозяин таверны после этих слов тяжко вздохнул, но кивнул. Я достал с мешочка старт и припечатал его о стол.

— Я еще дам вам возможность заработать старты, — пообещал я.

Оставив деревенских внизу, мы поднялись по лестнице. А там я толчками в спину загнал обоих адептов в свою комнату. Несмотря на то, что адепты были массивнее, обезоруженные и истощенные, пацаны не слишком сопротивлялись человеку с обнаженным мечом в руке. Их клинки я отобрал и повесил на правую сторону пояса.

— Ты кем себя возомнил?! — взвинчено выкрикнул Хризос, а Суржик ему поддакнул:

— Кто дал тебе право командовать?!

— Я все уладил, придурки, — вздохнул я, чувствуя, по какой грани мы сейчас прошли, — Если бы вы прикончили хозяина таверны, нас бы…

— Нас никто не тронул бы! Мы — адепты! Мы в нескольких шагах от магов, властителей этого мира!

Я оглядел юного кандидата на роль властителя мира и поблагодарил небо за то, что тот взял огненный шар к своим заклинаниям земли. Из-за недостатка информации это млекопитающее вряд ли прорвется на уровень мага, что очень даже хорошо.

— Предлагаю разойтись, — сказал я, — Вы отправитесь по своим делам, а я — по своим. Советую вам вообще выселиться и поискать другое место для жилья — за пару стартов вас приютит любой в этой деревне. И завтраки вам будет подавать без чужих слюней. Вы здесь изрядно нагадили…

— Мы никуда не пойдем, — отрезал Хризос, — И пусть только попробует плюнуть в мою еду! Я не жалкий простолюдин и даже не неофит, я адепт! За такое можно голову снести и никто мне ничего не скажет!

Я раздраженно выдохнул, чувствуя, что стою на грани, за которой начинается избиение подростков. Прошелся до окна, бездумно уставился в него.

А потом подумал: какого черта? Ну проучу я этих детей, кому от этого будет плохо? Глядишь, изменю засранцев к лучшему. А не выйдет — приобрету врагов, и что? Двумя слабосилками больше — два лишних повода тренироваться усерднее. Они и сейчас, на одном со мной уровне, огрызаться толком не смеют, а когда проблема в моем лице шагнет на вторую стадию адепта, они и вякнуть побоятся.

Как только я принял желаемое решение, на душе стало легко и спокойно. Я мог бы им по пунктам раскидать, где они накосячили и какие последствия могли бы ожидать нас всех. Но уже не хотел. Иногда неохота переубеждать идиотов и тратить нервы.

— В общем, слушайте меня внимательно, дегенераты, — сказал я, расслабляясь от того, что можно высказать все, — Я понял, что вы — тупые, не нужно каждой фразой подтверждать этот вывод. Сейчас вы заткнете свои хлебальники и будете делать то, что я вам скажу.

— А иначе что?! — с вызовом спросил Суржик. Я мельком удивился: мне казалось, что безоружный, лишенный бао пацан будет вести себя иначе. Я шагнул к придурку и коротким тычком врезал ему по носу. Недостаточно сильно, чтобы сломать, но достаточно, чтобы пролить кровь.

Естественно, это пацана не образумило, а наоборот — разъярило. Рыча, Суржик бросился на меня, но я с легкостью увернулся от его хваталок. Затем я подставил придурку подножку, а когда тот начал подниматься, я подскочил и каблуком сапога приземлился на пальцы засранца. Дикий крик не тронул мою совесть — один сеанс у целителя или несколько зелий, и переломы срастутся. Но доживет он до сеанса или нет, зависит в том числе и от моей доброты.

— Ущербные, вас не напрягает, что вы очнулись без капли маны в теле? Я могу использовать свой артефакт еще раз, но на полную, и вам энергоканалы выжжет! Вы чего меня выводите? Да на вашем теле можно выжечь цепочку рун, которая будет мешать впитывать бао, пока кожу с рунами не срежут.