Озадачив офицеров, Ростислав быстрым шагом покинул конторку. Порядка ради, прошелся по ангару, изредка останавливаясь у стендов и интересуясь у техников, как работа идет. Так положено, надо иногда спускаться к людям, они должны видеть, что начальство бдит, интересуется текучкой. И полковнику небезразлично, как обстоит дело. Командир должен быть в курсе, непосредственно работать с людьми.

Зинин уже собирался уходить, как к нему подошел капитан Кацоев.

- Господин полковник, разрешите обратиться – говорил офицер по-английски, при этом в его голосе чувствовался неистребимый горский акцент. Он и по-русски то говорил не слишком хорошо.

- Слушаю, Иван Онуфриевич – Ростислав, если честно, недолюбливал командира второй роты первого батальона своего полка.

Кацоев, на его взгляд, был плохим офицером, не понимал службу, побаивался ответственности, изводил подчиненных постоянными придирками по поводу внешнего вида и любил выискивать малейшие нарушения Уставов. Был у капитана такой пунктик. Иногда Ростиславу приходила в голову мысль, что евразийцы специально сосватали Ивана Кацоева в интербригаду дабы избавить от него свою армию. В интербригаде его тоже не любили, здесь Зинин был не одинок.

Однажды за ужином в офицерской столовой после двух стаканов вина Иван Онуфриевич похвастался, что происходит из старинного, очень уважаемого и некогда богатого евразийского рода. Его предки славились непримиримостью к врагам рода и свято чтили законы гостеприимства по отношению к друзьям. Законы гор были в его семье святы. Еще в 20-м веке во времена Второй Мировой Войны Кацоевы боролись против большевисткой деспотии. Обычаи предков они тоже чтили: еще в 21-м веке держали в подвалах своего родового замка рабов и заложников. Все согласно евразийским традициям.

Надо ли говорить, после таких откровений отношение Ростислава к Кацоеву только ухудшилось, насколько это было вообще возможно. Большинство офицеров полка, как заметил Ростислав, тоже не жаловали Кацоева до такой степени, что если бы не угроза трибунала, дело не обошлось бы без изощренной дуэли  с вызовом обидчика всеми офицерами полка по очереди.

Внешне Зинин свою неприязнь не показывал, но про себя решил – при первой же возможности подаст убийственный рапорт командиру бригады или просто своей властью разжалует наследника «славного рода» в командиры рядового танкового экипажа, который не жалко потерять. Сам капитан Кацоев полковнику был безразличен, если не считать личного брезгливого отношения, но заботиться о моральном климате в коллективе Зинин был обязан.

- Ростислав Всеволодович, я сегодня устроил в казарме своей роты внеочередное построение и нашел в одной тумбочке кристалл с подрывной литературой.

- И? – Ростислав остановился и озадаченно потер подбородок: «Он что, действительно такой дурак, как кажется?».

-Речи Белова, сочинения Истархова, Ротбара и Рамке – Кацоев неверно истолковал жест Зинина, решив, что полковник как минимум проявляет интерес к делу. Глаза Ивана Онуфриевича горели огнем, лицом в этот момент он удивительно походил на хищную птицу: коршуна или орла-трупоеда.

- Виновные младший сержант Паршин и капрал Митчелл арестованы. Рапорт отправлен на Ваш комп.

- Арестованы?! – в этот момент решилась дальнейшая судьба капитана Кацоева, причем самым неожиданным для того образом. – На каком основании? – еле сдерживаясь, произнес Зинин.

- Хранение и чтение экстремисткой литературы. Это до трех лет заключения, если связь с националистическим подпольем не докажут.

Ростислав криво усмехнулся, отступил назад и нажал «чрезвычайную» кнопку на коммуникаторе. Кацоев ничего не успел понять, как у него за плечами вырос армейский патруль: сержант и два капрала. Все в штатных танковых комбинезонах с оружием, облегченными электромагнитными винтовками наперевес.

- Капитан Кацоев, Вы арестованы – медленно, пробуя каждое слово на вкус, процедил Зинин – сдать личное оружие.

- Господин полковник?! Я не понимаю… - высокое, с орлиным носом смугловатое лицо капитана на глазах меняло цвет. Сначала побелело, затем налилось багрянцем, белые рыбьи глаза вылезли на лоб.

- За злонамеренное снижение боеготовности вверенной части и злостное превышение служебных полномочий – в отличие от Кацоева, Ростислав внимательно изучил все Уставы и Положения, разработанные для бригады «Протуберанец». Запрета на хранение «отдельных сочинений» там не было. Это не сверхлиберальная и толерантная Евразийская Федерация, это интербригада.

- Ростислав Глебович, мы же русские люди – голос Кацоева от волнения осекся и напоминал хриплое сипение – мы же должны помогать друг другу, вместе держаться.

- Я русич, а не русский Ванька – бросил ему в лицо полковник – и у тебя в документах записано «евразиец», недоносок ты черномазый.

Ростислав намеренно оскорбил капитана, старался довести его до истерики, срыва, надеялся, что тот не сдержится и даст повод для «допустимой самообороны». Так всем было бы легче и проще, в том числе и для Кацоева. Легкая смерть «на боевом посту» без муторных и унизительных судебных разбирательств. Не вышло, кишка у Ивана Онуфриевича оказалась тонка, он  только втянул голову в плечи и бессвязно бормотал извинения.

- Увести арестованного – это уже касалось патруля.

Полковник резко повернулся и зашагал к воротам. Он уже не видел, как солдаты отобрали у Кацоева пистолет, защелкнули за спиной наручники и повели на гауптвахту. Что будет с возомнившим о себе капитаном, Ростислава больше не интересовало. На повестке дня стояли куда более серьезные вопросы. Разборки оставим на потом.

Первым делом следовало позвонить на гауптвахту и распорядиться выпустить задержанных Кацоевым солдат. Сделано было по пути в штаб. Дальше надо было переговорить с глазу на глаз с комбригом. Тот тоже по национальности «евразиец», но человек нормальный, порядочный, к полицейским шавкам относится соответственно.

Так оно и вышло. Антон Буркалов спокойно выслушал доклад Зинина.

- Кого собираешься ротным ставить? – поинтересовался генерал, когда Ростислав Зинин закончил доклад.

- Старшего лейтенанта Дейва Марака. Он должен потянуть.

- С Фомальгаута?

- Нет, североамериканский негр.

- Если ручаешься, пусть будет. Идите, работайте, Ростислав Всеволодович. Послезавтра последние большие маневры. Вывожу всю бригаду. И ты правильно сделал, убрав этого националиста. Я сам давно хотел его снять, да не успел – спокойным будничным тоном добавил генерал напоследок.

Что такое фронт в галактической войне? В голове человека далекого от флотской кухни зачастую возникает образ некоей плоскости, буквально утыканной астростанциями и орбитальными фортами. Множество кораблей заполонивших пространство, выстроившихся чуть ли не в прямой видимости друг от друга. Прямая аналогия с историческими фильмами о больших войнах 20-го и 21-го веков. В особо тяжелых случаях обыватель представляет себе глубокоэшелонированную оборону с вырытыми в вакууме окопами, артиллерийскими позициями и линиями заграждений.

Интересно, а как это вообще реализуемо?! Как построить укрепления в межзвездном пространстве, в пустоте? И есть в них смысл? Таковы парадоксы общественного сознания. Таково воздействие регулярных сводок из районов боевых действий на неподготовленные умы. Действительно, в мире не так много людей представляющих себе реальные масштабы космоса. У большинства весьма смутные представления о галактике, в основном на базе прослушанных в пол-уха школьных уроков и достижений современной кинематографии.

В действительности все проще и эффективнее. Невозможно перекрыть патрулями поверхность площадью в десятки и сотни квадратных парсеков. Невозможно даже обеспечить постоянное наблюдение за условной зоной фронта. И уж тем более, невозможно создать сплошную оборону в пространстве. Расстояния между звездами измеряются световыми годами. И далеко не у каждого солнца есть пригодные для человека планеты. О каких оборонительных плоскостях можно вести речь, если невозможно создать опорные пункты ближе, чем в три-четыре парсека друг от друга?