- Влада, скажи честно: ты боишься, Глеб уедет? Боишься остаться одна? – и, не дожидаясь ответа, резко добавил. – Парень вырос. Семнадцать лет. Все. Он взрослый и сам должен принимать решения.

- Чурбан! Твой то останется в Арконе.

- А я не мешал ему выбирать институт. Знаю, Мстивой сразу после зачисления переберется в студенческий городок. Этого ты не знала?

- Он с отцом вырос, а Глеб….

- Я всегда относился к Глебу, как к сыну – Ростислав смягчил тон – Влада, помнишь, как в детстве лазили по деревьям, играли в дикарей? Как меня потом снимали с лестницы.

- Рос, я останусь одна, совсем одна – рыдала Влада, закрыв лицо руками.

- Подожди, сестренка – на душе Ростислава было мерзопакостно, он не выносил вида женских слез. Всегда чувствуешь себя виноватым. – Ты не одна. У тебя есть братья, сестры, племянники, целая большая семья.

- Я осталась одна, одна, одна – женщина повторяла как заведенная - никто не может меня понять. Так все неожиданно. Я не готова.

Выругавшись про себя, Ростислав повернулся и выскочил из кабинета. Пока Влада в таком состоянии, разговаривать с ней бесполезно, как горох об стену. В коридоре Зинин столкнулся с Глебом. Парень, видимо, ждал, чем закончится разговор.

- Дядя Ростислав, ты говорил с мамой?

- Да, - кивнул Ростислав – ты сам как решил? Твердо?

- Твердо.

- Тогда, удачи тебе. Поступай, куда выбрал. Смотри, учись хорошо и не забывай звонить маме. Она тебя любит.

- Знаю – грустным голосом отозвался молодой человек, а в его глазах светилась решимость.

Из Эдинбурга Пауль заехал домой, провел еще один вечер в кругу семьи и сразу улетел в Прагу. Затем отправился в Берлин, целый день гулял по старому городу, прошелся по знаменитой Унтер-ден-Линден. Перед Берлином успел заехать в Лейпциг, а после Германии отправился в Данию. Всю неделю Пауль мотался по Европе. Он сам не знал, что искал, не мог самому себе ответить на этот вопрос. Катался по стране, гулял по старинным городам, жил в свое удовольствие. Подсознательно он чувствовал, что хочет вспомнить, снова увидеть Старый Свет, каким он ему открылся в детстве и отрочестве во время школьных экскурсий, но самому себе в этом не признавался. 

Наивная мечта, нельзя вернуться в то время, когда мороженное было неописуемо вкусным, деревья большие, города огромные, и бескрайние, а под каждым кустом, за каждым углом ждала тайна. Пауль сам себе не мог признаться, что он, в конце концов, ищет, но искал, носился по стране как сумасшедший турист.

Молодого Робина иногда охватывало непонятное и пугающее ощущение: ему еще тридцати не было, а казалось, будто не был дома на Земле полвека не меньше. Все вокруг изменилось. Или это Пауль Робин стал другим? Ответа не было. Только иногда ему казалось, что сам то он остался прежним, а люди вокруг изменились неузнаваемо. Как – не понятно. Они просто стали другими, совершенно другими.

Одним тихим осенним вечером на закате Пауль сидел и медленно цедил пиво в баре на берегу озера Ниуве-Мер. Ему было немного грустно. В помещении царил мягкий сумрак, негромко играла музыка. Из окон открывался вид на озеро, за водной синью виднелся кусок старого парка, вдалеке над частоколом домов вырывались в небо башни и антенны космопорта Схипхола. Хороший, уютный уголок в старом районе Амстердама, сохранивший свой облик неизменным с 21-го века.

В баре было хорошо, безмятежно и пиво вкусное, приятно холодящее небо. Пауль с интересом наблюдал за пившими виски за угловым столиком двумя колоритного вида арабами в белых накидках. Туристы прятали бутылку под стол и поминутно оглядывались, как будто кто мог помешать их нехитрому занятию. Вспомнилось, что у них на родине алкоголь запрещен, даже за распитие пива можно загреметь в тюрьму. Бедняги, до сих пор не могут понять, что попали в свободную и даже немного демократичную страну.

Дверь со скрипом отворилась, впуская нового посетителя, точнее говоря, посетительницу. Пауль скользнул равнодушным взглядом по стройной фигурке в белом плаще и замер, не донеся кружку до рта. Это была та самая рыжая студентка, которую Пауль уже видел в Эдинбурге. Тогда она была с подружкой, колоритная парочка, обедали в кафе и разговаривали о политике. Сегодня Эллис оказалась одна. Легкой, летящей походкой пропорхнула через зал к барной стойке, грациозно уселась на тумбу и заказала себе коктейль: сок манго с добавкой вермута.

Пауль уже заметил, что молодежь в Европе в последнее время тяготеет к здоровому образу жизни. Алкоголем никто не злоупотребляет, в основном популярны такие вот фруктовые коктейли с капелькой спиртного. Сам Пауль в армии привык снимать стрессы ударной дозой виски, особенно во время увольнений на обитаемых планетах. Здесь на Земле пришлось волей не волей брать пример с окружающих. Да и если честно, выпивать не хотелось, атмосфера не та. Обычно стаканчик виски на весь вечер, или пара кружек пива. Только чтоб настроение повысить и ужин запить.

- Простите пожалуйста, - подчиняясь спонтанному импульсу, Пауль повернулся к девушке – недавно я Вас видел в Эдинбурге, и вдруг увидел в Амстердаме.

- Вы? – Эллис бросила на навязчивого молодого человека строгий, холодный взгляд не лишенный некоторого любопытства.

Да, она вспомнила тот день, неделю назад, разговор с Мэри, обсуждение ее нового кумира. Вспомнился и молодой человек за соседним столиком. Тогда он показался Эллис туристом из Северной Америки или Внеземелья.

- Я, наверное, назойлив, не поймите меня превратно, хотелось бы просто с Вами пообщаться. Я давно не был на Земле, а здесь все так изменилось.

- Откуда Вы? – действительно инопланетник. Старается быть похожим на окружающих, но выглядит неестественно. Чувствуется в нем нечто чуждое, и в тоже время хорошо забытое родное. Откуда он? С Фрейленда? Или пионер с Валхаллы? Такой же прямолинейный, уверенный в себе и спокойный как гранитная скала. Легкий сумбур речи не в счет – это просто попытка завязать знакомство.

- Коренной англичанин Пауль Робин вырос в Уэртинге ныне лейтенант отдельного гаагского полка на отдыхе.

- Все с Вами ясно – губы Эллис тронула легкая улыбка. Так и есть, военный. И как она сразу не догадалась?! – И Вы думаете: все девушки с радостью бросятся на шею бравому и неукротимому герою галактических битв? – сейчас в голосе студентки звучала неприкрытая, издевательская ирония.

- Я ни о чем таком не думал – Пауль немного покраснел.

- Но хотели.

- Я действительно давно не был дома. Земля, Европа так изменились…. – Пауль смущенно улыбнулся. – Давайте так: Вы просто расскажете, что здесь нового и обещаю со своей стороны никаких поползновений.

- Принято. Меня зовут Эллис.

- Очень приятно.

- И чем же Вас так удивила Европа?

- Трудно сказать. Все то же самое, и с другой стороны, отличается. Люди другие. Более приземленные, кажется, у них цели и мечты стали другими. Раньше не было столько молодых парней в коричневых рубашках. Это мода такая?

- Штурмовики – брезгливо сморщила носик Эллис – Штурмовые Отряды. Почитают Гитлера, Третий Рейх, боготворят Муссолини и Фроша, любят устраивать шествия по центральным улицам, иногда бьют мелких уголовников и черных, обещают всем показать правильный социализм.

- Раньше их не было – лейтенант сделал большой глоток из своей кружки. Он помнил, что в юности слышал об этой организации, но они тогда не были популярны, наоборот, считались париями и неудачниками. Среди молодежи было даже модно бить коричневых.

- Появились во время этой чертовой войны. Мечтают освободить Францию от арабов и создать великую Европу, как завещал их кумир.

- Только и всего? Я видел на некоторых флаерах наклейку, косой крест с загнутыми концами. Это тоже их символика?

- Да, свастика. Ихний лидер Исхак Ротбар призывает всех сплотиться и стройными рядами идти бить Чужих, а потом очищать Европу от мусульман и язычников.