Гермиона запустила руки в волосы и сжала голову.

Нужно просто терпеть. Нужно вынести и забыть. Просто забыть.

Но как можно забыть то, что неизменно возвращается по ночам, проникает вместе с лунным светом в её сны, отравляя ядом воспоминаний и без того измученное сердце?..

Почти каждую ночь.

…И только осколки, туман и хрусталь,

И только кошмары ночами.

На скатерти прошлого пятнами сталь

Оплывшего воска печали.

В моём изголовье старуха с косой

Заливистым смехом хохочет.

Глумится, смеётся и машет клюкой,

Сокрыться в тумане не хочет.

Вдали, за обрывом клубится дымок,

А сзади – одно пепелище.

И тлеет едва голубой огонёк,

И нет ничего за кострищем…

Это была невообразимая авантюра. В самолёте Гермиона раз за разом пыталась понять, каким образом вообще повелась на такое безобразие.

Во всём виноват Робби. Неделю назад он явился к ней с диким предложением слетать в четырёхдневный круиз на Сейшелы, и Гермиона, разумеется, сразу же высмеяла эту дикую идею. Но против неё неожиданно ополчились все.

Мистер и миссис Грэйнджер, Томпсоны, многочисленные знакомые и друзья Робби, а напоследок даже Джинни Уизли, которой загнанная в угол ведьма отправила сову на третий день всеобщего наступления. В итоге Гермиона сдала позиции настолько, что клятвенно обещала названой матери не трансгрессировать домой без веской причины, ограничиваясь сотовой связью, и отдохнуть как следует.

Аэропорт на Маэ(1) оказался очень шумным. Гермиона курила, ожидая, пока Робби заберёт их багаж, и упорно думала о Генриетте. Как малышка там одна?

Она не видела дочь уже почти сутки – так долго впервые после её рождения. Волноваться, конечно, смешно: как бы далеко от Лондона Гермиона не находилась, трансгрессировать к малышке она могла в любую минуту; Генриетта уже активно питалась дополнительными продуктами и вовсе не нуждалась каждый день в её молоке… Но психологически молодая мать почему-то чувствовала себя виноватой. Это было глупо, но это было фактом.

Гермиона потушила сигарету и вернулась к крошечному кафе в зоне прилёта.

– Мадам желает заказать что-то? – услужливо спросил на отличном английском молодой официант в форменном костюме. – Ещё кофе?

– Благодарю вас, нет, – покачала головой Гермиона. – Выдача багажа всегда так задерживается? – спросила она, чтобы что-то спросить.

– Довольно часто, мадам. К сожалению. Может быть, вам принести меню?

– Нет-нет, вот, кажется, и мой спутник.

Робби показался из огромной арки с тележкой, нагруженной чемоданами, и замахал свободной рукой. Гермиона вынула из кармана подготовленную банкноту, вручила её расцветшему на глазах официанту и поспешила навстречу приятелю.

– Ну и жара! – воскликнул Робби. – Нам нужно поторапливаться: вертолёт на Дерош(2) только один, не хочется торчать тут почти час, ожидая, пока он возвратится. Пойдём. И так столько сидели, что мама не горюй.

– Пойдём, – обречённо кивнула ведьма.

– Гермиона, ты – невозможный человек! Оглянись кругом: красота, лето, солнце, океан! Чем ты недовольна?

Наследница Тёмного Лорда бросила быстрый взгляд назад: здание аэропорта сильно отличалось от лондонского и скорее походило на автозаправку, от долгого перелёта у неё заложило уши и побаливала голова.

– Ты что, не выходила на улицу, пока ждала меня? – подозрительно спросил Робби.

Гермиона неопределённо пожала плечами.

– Просто безобразие! Пошли, лягушка-путешественница, а то пропустим вертолёт. Поругаю тебя потом.

Несмотря на весь свой скептицизм, оказавшись на свежем воздухе, Гермиона вскоре позабыла уныние. Им удалось оккупировать вертолёт первыми, и на Дерош ведьма попала к обеду, вместе с Робби и немногословным канадцем-дайвером, который путешествовал в одиночестве и почти всю дорогу молчал – даже когда стихал шум лопастей.

Наследница Тёмного Лорда глазела в окно с восхищением. Остров Маэ утопал в зелени и под ними раскинулся потрясающий вид на Викторию – окруженная плантациями коричного дерева, столица Сейшелов пестрила яркими, насыщенными цветами: огромные отели и крошечные, едва различимые бунгало, пятна бассейнов разнообразной формы и витиеватые переплетения улиц радовали глаз. Многочисленные заполненные пляжи и уединённые бухточки изрезали береговую линию, а свежий океанский воздух быстро выветрил даже память о головной боли.

Они удалялись от Маэ довольно быстро. Совершенно невообразимый вид на многочисленные гранитные острова завораживал. Сочетание белоснежного с розоватым отливом песка, нагромождений серых скал, зелени ажурных пальмовых листьев и голубизны чистейшего океана создавало странное впечатление жемчужин суши в белом ожерелье прибоя. Нетронутые человеком атоллы и первобытные воды островов, пятна цивилизации в виде шикарных отельных комплексов, бескрайняя зелень и умопомрачительная синева океана заставляли чувствовать, будто оказался в совершенно ином и удивительном мире, в тысячах миль отовсюду.

Вертолёт приземлился на широкой площадке за изысканным отелем. Из-за прибрежного ветра почти не чувствовалось жары, и Гермиона, на правах дамы опять оставившая Робби разбираться с багажом, устроилась на широкой террасе. Страшно хотелось есть, а ещё переодеться в купальник и распустить туго собранные волосы. Но пока приходилось довольствоваться сигаретами и солёным арахисом, припасённым в самолете.

Возня с вещами и номером заняла почти два часа, и молодая ведьма порядком устала. Оказавшись наконец-то на своих законных восьмидесяти двух квадратных метрах, она благородно пустила Робби в ванную первым и повалилась на одну из кроватей. С открытого балкона в комнату пробивался яркий полуденный свет, белые занавески развевались на ветру, и ведьму внезапно наполнило невообразимое ощущение совсем забытого счастья.

А потом вдруг опять накатил стыд.

Потянувшись, Гермиона ловко выудила из сумочки телефон и набрала номер миссис Грэйнджер.

– Мамочка, мы уже поселились, – сообщила она, выходя на балкон и закуривая. – Здесь совершенно потрясающе. Как там Етта?

– Гермиона, ты неисправима! – возмутилась её приемная мать. – Они гулять пошли с Джерри.

– А не холодно? Что вы надели? Она не капризничает? – быстро и взволнованно затараторила ведьма.

– Всё хорошо, уверяю тебя.

– Я могла бы уложить её спать вечером, обязательно позвони мне, если она будет плакать.

– Гермиона, мы же договорились! Только попробуй заявиться домой! Я всё расскажу Робби. – И они обе дружно засмеялись.

– Ладно-ладно, я буду отдыхать, – с ударением на слове «буду» пообещала Гермиона, – но ты всё же звони, если что-то понадобится. Особенно, если она опять начнёт колдовать.

– Дорогая, не волнуйся. Тем более я уже научилась справляться с летающими игрушками и довольно быстро могу уговорить её всё вернуть на места. Прекращай сеять панику и иди на пляж. Вы нормально устроились?

– Да, очень хорошо. Робби – просто душка, он делает всё самое противное со спартанской стойкостью.

– Ладно, Гермиона, хватит тратить деньги. Я позвоню тебе вечером.

– Пока, мама, – вздохнула колдунья и нехотя отключила связь.

С минуту она раздумывала над тем, не набрать ли номер папы, который повёл гулять Генриетту, но тут Робби освободил ванную.

Через полчаса они спустились в ресторан у открытого бассейна.

– Ну, наконец-то мы с моими очками смотримся органично на фоне окружающей природы, – потянулся Робби, осматриваясь вокруг, – и никто не будет доставать тупыми вопросами. – Он взялся за одно из принесённых официанткой меню и с воодушевлением погрузился в чтение. – Хочу есть – и на пляж, – через полминуты сообщил он. – Ты только посмотри, какая погода! От этих туманов уже с души воротит! – тараторил Робби, просматривая плетёные страницы. – Пока ты была в душе, я ещё раз изучил перечень услуг – не знаю, как всё это втиснуть в четыре дня.