Снег шёл всю ночь. Белое одеяло раскинулось кругом, скрыв всю грязь, все изъяны местности, а вместе с ними и всё красивое, элегантное, оригинальное и необычное. Укутало пригород Лондона холодным, идеально-красивым серебристо-белым покровом. Он скрывал следы всего живого и неживого. Режущая, болезненная белизна – всюду.

Снегопад уже кончился, но редкие снежинки всё ещё срывались то и дело с неба и, кружась, опускались на белый ковёр, вплетались в него, сливались с блестящей в лучах зимнего солнца гладью.

Гермиона сидела на крыльце утонувшего в сугробах дома, укутанная в тёплую шубу и, жмурясь от холодных лучей, смотрела вдаль. Там, впереди, – поля и крыши посёлка, что располагался за ними, утопали в чистейшем снегу. Зимнее солнце сделало белый ковёр искрящимся, ярким. Больно было смотреть и сложно оторвать взгляд от этого блеска, от этой бесконечной белизны.

Вот уже час сидела Гермиона на крыльце. Её ноги в тонких сапожках продрогли, губы посинели – но ведьма не находила в себе сил встать и вернуться в дом, уйти от этой сияющей чистоты. Она хотела заставить снег проникнуть внутрь, окутать чувства и мысли, укрыть, как он укрыл всё кругом, былое, спрятать его под безбрежной чистотой. И пусть потом снег стает, превратится в грязь, обнажит скрытое ныне, сделав его ещё хуже. И будет ещё больнее. Пусть. Только бы хоть какое-то время можно было вот так сидеть и чувствовать чистоту и белизну всего, всего кругом: внутри и снаружи…

На дороге, не видной из-за дома, раздался гул подъезжающей машины. Ещё пару часов назад прибывший не смог бы проделать своего манёвра – утром Гермиона слышала, как кто-то из соседей вызывал из ближайшей деревни трактор, чтоб расчистил утонувшую в снегу проезжую часть.

Колдунья отметила всё это где-то на заднем плане сознания, не отрывая взгляда от снежно-белых полей за оградой…

Невдалеке послышались возня и голоса, скрип шагов, стук открываемых ворот.

«Миссис Томпсон приехала», – подумала Гермиона, всё ещё глядя вперёд.

Стэфани Томпсон была хозяйкой дома справа – добродушной пожилой женщиной, лучшей подругой миссис Грэйнджер, приёмной матери Гермионы. Она часто заходила по вечерам «на чай».

Миссис Томпсон за забором говорила что-то возбуждённым голосом – но закутанная в толстый шарф молодая ведьма не разобрала слов, да и не прислушивалась. Она была раздосадована тем, что люди нарушили её единение с природой, с этим белым снегом, с этой неопороченной чистотой.

– Гермиона! – раздался удивлённый и радостный мужской голос из-за соседского забора. – Ты ли это?!

Колдунья стряхнула оцепенение и повернула голову. Из-за невысокой ограды, разделявшей дома, ей радостно улыбался старый приятель детства Робби Томпсон, повзрослевший и возмужавший, но, в сущности, как это ни странно, не слишком-то изменившийся за те шесть или семь лет, которые прошли с момента их последней мимолётной встречи.

– Робби! – с неподдельной радостью воскликнула Гермиона, поднимаясь и стряхивая снег. – Мерлин, сколько же мы не виделись?!

Молодой человек добродушно и задорно рассмеялся, окидывая её оценивающим взглядом.

– Лет шесть! – заметил он, успокаиваясь. – А я приехал к предкам, поживу тут какое-то время. Получил работу в Лондоне. Ты что? Вспомнила родных, перелётная птичка? Надолго здесь?

– Пока живу тут, – сияя, ответила молодая ведьма, облокачиваясь на столбики крыльца. – Так, немедленно всё бросай и дуй в гости! – деловито распорядилась она.

– А ты всё так же мною помыкаешь, – усмехнулся друг детства. – Мать будет ворчать.

– Бери миссис Томпсон с собой – моя мама будет ей рада.

– А, чёрт с тобой: сейчас, только забегу за бутылочкой коньяка. Ты, я надеюсь, пьёшь коньяк? Хоть немножко-то?

– Я всё пью, – добродушно сообщила Гермиона.

– Да ну? – недоверчиво прищурился старый приятель. – Сложно в это поверить. Ты, кстати, одна тут? Я слышал, ты замуж вышла. – Последнее было сказано почти с недоверием.

– Одна, – внезапно помрачнела Гермиона и несколько раз быстро моргнула. Потом, будто опомнившись, снова улыбнулась приятелю. – Не переживай, никто нам пить не помешает.

Робби расхохотался и пообещал прийти через полчаса, а молодая ведьма с меланхоличной улыбкой скрылась в заснеженном доме.

* * *

Робби явился только через час в сопровождении сияющей матери. Миссис Томпсон была вне себя от радости из-за неожиданного приезда сына, который к тому же обещал временно поселиться с ней. Пожилая дама ещё несколько дней назад не смела и мечтать о подобном счастье.

Оставив родителей сплетничать на кухне, Гермиона и Робби устроились на диванах в большой гостиной. Сейчас молодая ведьма видела, что товарищ её детства очень даже изменился. Он стал выше, аккуратнее, как-то серьёзнее. Что-то неуловимое смешивалось с давно знакомыми и родными чертами. Шесть лет – не шутка. В последний раз они виделись на Рождественских каникулах, когда Гермиона училась на шестом курсе. Да и виделись как-то не долго и не близко – став волшебницей, она вообще отдалилась от своих старых друзей-магглов, и с каждым годом разрыв становился всё ощутимее.

Но сейчас ведьма была искренне рада видеть старого приятеля. От него так и веяло очарованием давно утраченного, счастливого детства.

– Ты невероятно изменилась! – сообщил Робби, разливая в низкие пузатые бокалы янтарный коньяк. – С трудом узнал. Где же ты пропадала столько лет?

– Где я только не пропадала, – улыбнулась колдунья. И это была чистая правда.

– Ты действительно вышла замуж? – опять спросил Робби. – Мне мать говорила сто лет назад, но я как-то даже не поверил. Как ты нынче зовёшься?

– Миссис Саузвильт, – странным голосом проговорила его собеседница.

– А где же мистер Саузвильт? – ухмыльнулся Робби. – Хотелось бы мне посмотреть на человека, который… В общем, я с трудом представляю тебя чьей-то женой. Хотя ты переменилась…

– Больше, чем ты думаешь, – тяжело вздохнула Гермиона, снимая со столика наполненный бокал. – Я вдова, – понизив голос, сообщила она.

– Матерь Божья! – выдохнул Робби, вздрагивая. – Прости, пожалуйста...

– Ничего. Моим родителям и миссис Томпсон не говори, ведь я и сюда-то сбежала от уныния, потому они не знают. Как видишь, выдержать меня женой может не каждый.

– Ты шутишь, это хорошо, – осторожно сказал друг детства. – Давно случилось?

– Летом. Давай поговорим на эту тему попозже, – попросила Гермиона. – Расскажи о себе.

– Да что тут рассказывать: всё прозаично и скучно, – пожал плечами её старый приятель. – Окончил школу, умудрился поступить в Оксфорд; через два года бросил его к чертям и уехал с другом в Шотландию. У него там папаша, который устроил нас риэлторами при своей фирме. Работа непыльная, в чём-то увлекательная. Видел парочку замков с привидениями, – хохотнул Робби. – Заработал неплохо, да надоело. Вот вернулся – устроился в Лондоне в адвокатскую контору. Мелкую, правда, – куда мне с моим неоконченным юридическим образованием. – Он на минутку умолк. – Предупреждая твою речь о необходимости знаний и вузовских дипломов, горы упрёков и увещеваний, предлагаю тост за будущее, светлое и прекрасное, несмотря ни на что.

– Принимаю тост, – подняла стакан Гермиона. – Между прочим, я вовсе не собиралась ругаться.

– Неужто?

– Ты удивишься, но я после школы занималась только самообучением и тоже ничего не окончила. Предупреждая твои вопросы, – усмехнулась ведьма, – и праведное возмущение, скажу, что ситуация не оставляла мне шанса продолжить официальное образование. Впрочем, она уже разрешилась. – Гермиона бросила взгляд на большие часы. – Я тебя ненадолго оставлю, – добавила она. – Хотя… хотя пойдём-ка со мной. Кое-что покажу.

– Заинтригован, – признался Робби и послушно пошёл за ней на второй этаж.

Велев соблюдать тишину, Гермиона открыла дверь своей спальни и подвела старого приятеля к сиреневой детской кроватке. В ней сладким сном спал очень маленький ребёнок.