— Каждая жизнь? А с рабством ты как планируешь бороться?

Апелиус нахмурился:

— А причем здесь рабы? Ты разговор-то не уводи. Давай я предположу: тебе хотелось приобрести себе деревню и замок? — Адар кивнул, и Апелиус сразу продолжил. — Почему тогда ты не уехал из школы сразу, как накопил на них? Отвечу за тебя: все потому, что тебе нравилась твоя жизнь, нравилось чувствовать, что слабый неофит управляет адептами. Вот и я чувствую, что мое призвание — властвовать! Я рожден, чтобы править! И я хочу и буду создавать королевства, где жизнь каждого будет равна и ценна, а мои приказы, направленные на общее благо, станут исполнять сразу же и без пререканий: сперва под страхом смерти, потом — добровольно и с песней. Поверь, в городах нового королевства всем будет хорошо, все будут счастливы. Я дам людям знания, принесу им прогресс! Сегодня я взял за тестикулы всех важных адептов в этой школе, завтра сожму кулак на шариках королевства. Я искореню вольнодумие и переработаю школы магов, заставлю всех соблюдать мои справедливые законы, или утоплю города в крови.

Равула Кински наставник гонял в хвост и гриву, хотя практик, пришедший в школу около месяца назад, считал себя очень способным. Шутка ли: за три недели добраться до ранга адепта! Окружающие называли его гением, пророчили успешное будущее. Наставник химерологов вовсе предлагал ему перейти в его группу, но Равул наставника не поменял и предпочел магию крови прочей. Хуже всего, что собственный наставник Равула разделял мнение большинства, и задавал новоиспеченному адепту десятки ежедневных профильных заданий, а каждые два-три дня вручал новую книгу для самостоятельного изучения. Ранг не спасал от новых знаний: маг лишь довольно улыбнулся, поздравил, и сказал, что теперь парню можно давать еще больше материала для изучения. Как подозревал адепт, некоторые книги маг писал сам, иначе не объяснить свежие чернила и информацию, качественно отличающуюся от той, что дают в общем разделе библиотеки.

Однако не наставник был кумиром Равула. Наставник был хорош в своем деле, но не гениален. У адепта был другой кумир.

Кински зашел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Едва щелкнул замок, огромнейшая защитная печать, занимающая потолок и стены, налилась силой.

Грубая, сделанная из вплавленных в камень рун из энергопроводящих материалов, уродливая, без всякого внешнего изящества, защита каждый раз обретает ювелирность, стоит лишь закрыть глаза и посмотреть на мир энергетическим зрением. Тогда дикарская поделка наливается настолько яркой силой, что почти обжигает. Лишь в энергетическом зрении видно, что каждый знак находится на своем месте, каждый кусок печати отвечает за свою задачу. Чтобы научиться строить печати так талантливо, нужно быть настоящим гением, иметь тысячи часов практики с рунами и не угробить себя в процессе экспериментов.

Печать настолько логична и последовательна, что если ее перечертить, чертеж можно продавать знакомым адептам в качестве универсальной защитной схемы. Однако, пока Равул ограничивается продажей защитной печати по частям. Разлитые в помещении яды не воздействуют на хозяина ключа, а каким-то образом разлагаются на беззащитные составляющие — за это отвечает руны в этом кругу. Чужая бао впитывается в стены и потолок, подпитывая защиту — за это отвечает вон та сторона печати. Более того, при попытке атаковать хозяина комнаты печать должна сработать вся, в несколько ударов уничтожив агрессора. Проводить такие эксперименты Равул не рисковал, опасаясь за жизнь того, кто его атакует, но вот остальные оказались более, чем успешны.

Некоторые руны до сих пор остались не расшифрованными — информация в общем зале библиотеки невероятно скудна. Приходится изворачиваться и отыскивать обходные пути добычи знаний. Благо, информации у адепта много.

Равул дошел до кровати и рухнул на нее. Никуда идти не хотелось, после длительного учебного дня парень чувствовал себя выжатым. Хорошо, что никуда идти и не надо: все необходимое для отдыха уже здесь, на расстоянии вытянутой руки.

Практик устроился поудобнее, забившись в угол кровати, подложил под спину подушку и взял с полки одну из книг, которые считал едва ли не священными — дневник Адепта, жившего здесь до него, великого Нильяма Тернера.

Равул не сразу понял, чья ему досталась комната — когда он вошел сюда, ему показалось, что стены изуродованы вплавленными металлом, стол испорчен выжженными следами от порошка, а дневники в тумбочке — потрепанные тетради, которые годятся разве что для пометок на чистых страницах. Это уже потом он разобрался, как подзаряжать защиту и бережно перерисовывал со столешницы выжженные следы, расшифровывая проводимые здесь ритуалы, аккуратно расспрашивал, кем был живущий здесь адепт. Даже за пять заряженных накопителей побывал в Садах, в лаборатории Нильяма и посмотрел на тамошние следы от ритуалов. Лаборатория Нильяма оказалась нетронута: у друидов хватало других помещений, потому Равул, не обращая внимания на пачкающую халат сажу от рунного порошка, ползал по полу, замерял расстояние от знака до знака и скрупулезно переносил печати на бумагу.

Почему-то Садами называют огромную поляну с маленьким леском, но как сказал один из тамошних друидов-неофитов, за пол года там даже вековой лес можно вырастить.

Равул бережно перевернул очередную страницу, потрепанную настолько, что уголки оставляли на пальцах бумажную пыль, и жадно вчитался в десятки раз перечитанный дневник. Адепт не сомневался, что и в этот раз он найдет крупицу знаний, не замеченных в прошлые разы. Дневники, малость сумбурные, открывали ему новые тайны, чем больше он добывал знаний по рунам и ритуалам.

— Говорят, он живет неподалеку от школы, — сказал Равулу недавно адепт, торгующий книгами. — Вроде, на скале с воздушным источником. Не знаю, правда это, или нет, но можешь проверить.

Единственное, что пока сдерживало Равула — обучение у наставника. Но адепт впитывал поток знаний, как губка, выполнял все поставленные задания, и сомневался, что у мага крови хватит знаний, чтобы пичкать его в таком темпе весь год.

Дожди в пустыне продлились не больше трех недель. Каждый день температура опускалась все ниже, а к концу третьей недели лед на песке не таял даже днем. На четвертую неделю пошел снежок.

Ученикам выдали теплую одежду, в коридорах поставили обогревающие артефакты, но практики все равно шмыгали носом и пили общеукрепляющие эликсиры. За барьер выходить не стремился никто, кроме отрядов адептов-охотников — те наоборот оживились. Но были такие практики, у которых выбора не оставалось. И если Апелиуса, укутанного в пошитую на заказ теплую одежду и плащ с меховой подкладкой, толкали в столицу амбиции, то Адара, Кимара и Озара толкал к столице приказ Апелиуса.

Архимаг вышел за барьер в компании Адара и двух бугаев лишь спустя четыре недели после битвы у школы. Планы Апелиуса смешал найденный рецепт редчайшего зелья сродства со стихией. Император предпочел пересмотреть планы и потратить почти месяц на медитацию в пустыне у источника аспекта земли, зато теперь он мог похвастаться вторым рангом. Слуги тоже подросли: Адар стал адептом, а бугаи обучились владеть атакующими и защитными артефактами. Апелиус рассудил, что этого хватит для его защиты, а растить из бугаев сильных практиков — накладно и затратно по времени. Зачем, если их потом можно сменить на практиков посильнее? Или и вовсе справляться с опасностями своими силами: уже сейчас Апелиус мог выстоять в одиночку против пары адептов, недавно получивших третий ранг. Правда, лишь при наличии артефактов или накопителей, но архимаг давно не расстается ни с тем, ни с другим.

За последнюю ночь снега навалило почти по колено. Он и сейчас шел, но мелкий, не то, что крупные ночные хлопья. Оказавшись за пределами барьера, практики уронили лыжи на снег и взобрались на собранную из досок высокую скамейку. И если на лицах слуг застыло кислое выражение, то архимаг был рад покинуть опостылевшую за месяцы школу.