– Разве от сквибов остаются призраки? – удивилась в свою очередь Гермиона.

– А он не призрак, – сверкнула глазами миссис Блэк. – Он просто сумасшедший полуслепой старик, который ест землю и общается с привидением. Хорошо, что сквибы видят нас, правда?..

___________________

1) Моя бабушка (франц.).

2) свекровь (франц.).

Когда-нибудь пустая темнота

Посмотрит мне в глаза и улыбнётся,

И я тогда пойду за ней туда,

Где всё былое резко оборвётся.

Там будут только ночь и тишина,

Ни слов, ни памяти, ни даже привидений.

И каменная твёрдая стена

Оставшихся от прошлого сомнений.

________________________________

* Crimina belli – преступления войны (лат.).

________________________________

Новая Гермиона полюбила громкую музыку и летние ливни.

В этом году июль и август выдались особенно дождливыми. И леди Малфой долгими часами могла сидеть у окна и под оглушительную музыку смотреть, как яростные капли безжалостно лупят зелень в саду.

Странные мысли посещали её в это время.

Именно в первую июльскую грозу Гермиона впервые подумала об этом.

Подумала вскользь, ненароком – и мысль неотвязно стала преследовать её изо дня в день.

Мысль о том, что теперь и она может стать Чёрной Вдовой. Во всех смыслах этих страшных для Магической Великобритании слов.

Стать такой, как Maman. Именно потому, что теперь она тоже вдова. Опять вдова.

Надеть безликую маску и пойти убивать.

Просто так.

Гермиона смотрела на ливни и думала, что она на это способна.

Кажется, чуть ли не все кругом развлекаются таким способом. И злодеи, и герои. И чужие, и свои.

А в её коллекции ещё так мало глаз.

Выцветшие зелёные со странным, неестественным свечением – на самом деле Гермиона мечтала только об этих…

* * *

Сентябрь пополнил гимназию четырьмя с лишком десятками Легендарных Леопардов(1), ставших подопечными профессора Вэйс.

Гермиона начала преподавать окклюменцию Ужасным Всадникам Амаранты. Среди её новых учеников сразу выделилась очень способная колдунья, мисс Селвин, которая быстро полюбилась мадам Малфой, и та стала заниматься со смышлёной гимназисткой дополнительно, совершенствуя её таланты.

Моника Селвин была дочерью одного из Пожирателей Смерти, толстяка Барри, которого Гермиона видела лишь однажды в воспоминаниях Ады Афельберг. К тому же гимназистка приходилась племянницей Томазине Селвин, психологу Министерства магии, проводящей беседы с родителями магглорожденных волшебников – когда-то очень давно именно тётушка Моники познакомила Гермиону с миром чародейства и волшебства.

Возможно, как раз благодаря воспоминанию о мадам Селвин Гермиона, обратив на ученицу особое внимание, вызвалась шлифовать её дарования во внерабочее время.

Моника заняла, если так можно выразиться, место окончившей в минувшем году гимназию Женевьев Пуанкари.

Но и мисс Пуанкари, как это ни странно, отнюдь не выпала из жизни Гермионы, подобно многим, даже ставшим очень близкими, гимназистам и гимназисткам до неё. В середине сентября мадам Малфой сделала невероятное открытие, столкнувшись с той на пороге привратницкой Рона.

Женевьев зарделась как маков цвет, извинилась и скрылась с какой-то невероятной поспешностью, а Рон на законное недоумение своей подруги, краснея и бледнея, признался… в начавшемся ещё в конце позапрошлого учебного года романе, круто перевернувшем всю его жизнь!

Он рассказал выпучившей глаза Гермионе о том, как они разговорились с Женевьев впервые – случайно, в день, когда мадам Малфой, мучимая прóклятой книгой Парвати Патил, позабыла о вечерних дополнительных занятиях с гимназисткой, и та вместо преподавательницы легилименции нашла в её кабинете привратника, тоже ждавшего зачем-то Гермиону. Тогда и началась дружба, которая впредь только крепла и летом переросла в любовный роман.

Теперь поражённая Гермиона припомнила и прошлогоднюю внезапную рассеянность лучшей ученицы, начавшуюся ещё в конце предшествовавшего курса, и неожиданное внимание Рона к своей внешности, и то, как часто Женевьев бывала у него в привратницкой после уроков в тот период, пока Гермиона караулила Габриэль в своем блошином обличии.

Но в прошлом году мисс Пуанкари была пусть и уже совершеннолетней, но ещё гимназисткой. Теперь она окончила Даркпаверхаус и поступила практиканткой в больницу святого Мунго. После первого года стажировки, если не передумает, начнутся лекции и двухгодичное обучение теории, после чего она приступит к стажировке не как помощница-студентка, а в качестве напарника опытного целителя.

– На самом деле Жинетт уже твёрдо решила, что будет работать у святого Мунго, – тараторил Рон, чтобы не дать Гермионе вставить и слова, – но у них там такая система: сначала год помогаешь с бумажками, носишь обеды и поправляешь подушки, наблюдая за работой профессионалов, а уж потом, если уверен в своих силах, начинаешь учиться на целителя. Она будет специализироваться на умственных расстройствах. Ни за что не угадаешь, кто курирует её у святого Мунго сейчас! Полумна! Наша Полумна Лавгуд, ой, то есть Лонгботтом – ты же знаешь, конечно, что они поженились с Невиллом? Так вот, оказывается, Полумна как раз работает в отделении Недугов от заклятий и возглавляет палату Непоправимых повреждений! Жинетт очень нравится практика, хотя она и насмотрелась там уже всяких ужасов. Знаешь, у неё очень милые родители. Мне кажется, я понравился мадам Пуанкари. И я уже, конечно, познакомил Жинетт со своими. Папа просто счастлив. А мама… Она почти ничего не понимает, но, знаешь, Жинетт уверена, что ей можно помочь и что она выучится и найдёт средство, чтобы вернуть маме разум! Она у меня такая целеустремлённая, да ты и сама знаешь, какая она. Анджелина, когда узнала, отписала на моё имя несметную гору золота – она говорит, что, если бы Джорджу пришло в голову составлять завещание, он меня нипочём не забыл бы, и что новой семье нужны средства для существования, и чтобы я не вздумал отказываться – а я, право же, и не думал…

– Матушка-Моргана! Ты что же, женишься?! – только и смогла после всего этого вымолвить Гермиона.

А Рон действительно собирался венчаться.

__________________________________

1) Legendly Leapards.

* * *

В конце ноября того же года произошло событие, произведшее на мадам Малфой очень сильное впечатление.

Заканчивался воскресный ужин в Трапезной. Эти выходные Гермиона провела в гимназии, так как помогала портретам с постановкой нового спектакля, приуроченного к грядущему Рождеству. Неожиданно было решено поменять пьесу, и теперь все спешно создавали новые декорации и надиктовывали тексты изображениям-актерам.

Гермиона провела весь день с Падмой, Мэнди, Роном и Женевьев (последняя тоже подсобляла, рисуя обстановку для многочисленных мизансцен) в освобождённом от мебели классе маггловеденья. И вот теперь, когда все они отвлеклись на ужин, который, впрочем, Рон и Женевьев перенесли для себя в привратницкую, в высокую арку Трапезной торопливо вбежал озабоченный гимназийский смотритель и направился прямиком к Волдеморту. Что-то сообщил тому приглушённым голосом, после чего Тёмный Лорд встал, и оба поспешно покинули помещение.

Гермиона, в числе многих, наблюдала эту сцену с нарастающим любопытством, близким к беспокойству.

Гул голосов возрос многократно.

Самые смелые встали и, делая вид, что, окончив ужин, отправляются в спальни, поспешили на разведку. Стеклянные Горгульи, чей стол располагался ближе всего к выходу, вытягивали шеи, всматриваясь в холл.

Преподаватели напряжённо переглядывались.

Прошло несколько томительных минут, и Гермиона решительно отодвинула тарелку.

В холле толпились гимназисты, но ничего необычного не происходило – и они разочарованно галдели, то и дело бросая взгляды на дверь в коридор, ведущий к кабинету Волдеморта.