Пау Лимбос подхватил бутылку правой рукой, подошел и врезал мне тыльной стороной ладони по щеке.

Я отлетел, перекувыркнувшись в полете, и проскользил по траве, умудрившись сломать палец о камень.

— На первый раз, сопляк, я тебя прощу, — скучным тоном сказал наставник. — Второго раза не будет.

Пау Лимбос пошел на выход с садов, а я, выжимая последние крохи бао из энергетики, одновременно впитывал бао и отправлял его по рунам, стремясь додавить заклинание до конца и остаться с целым телом и энергетикой. Перед глазами плыли круги. Я не чувствовал тела, энергетика ощущалась едва-едва, но я давил и давил, зажигая крохами энергии каждую последующую руну.

И когда с ладони сорвалось нечто зыбкое и размытое, я даже не сразу поверил, что у меня получилось.

— Спасибо за урок, наставник, — проскрежетал я, лежа на помятой траве.

Я обязательно верну Пау Лимбосу сторицей. Обязательно. Он у меня еще прорастет, перейдет на воздух и солнце.

Но для этого мне нужно расти над собой еще быстрее и выше, чем я планировал.

Песок на арене был чуть прохладным, чистым. В конце каждого дня слуги убирали спекшиеся в комок куски песка, закидывали лопатами в тележку красные от крови кучи, отмывали стены, и на следующий день новые противники выходили на чистую арену: убивать, умирать, побеждать и проигрывать.

Я вышел на чистый белый песок, остановился и прищурился. У потолка, находящегося на высоте десяти метров, светились специальные светильники, и свет их был направлен на арену, чтобы обеспечить толпе зрелище.

Стены вокруг арены тянулись на высоту трёх с половиной метров. Уже выше начинались трибуны. Адепты — специалисты боя в трехмерном пространстве, способные прыгать на несколько метров в высоту: никто из зрителей не хотел бы получить в лицо каменным шипом, или чем-нибудь убойнее. Высокие стены, конечно, не сводили риск на нет, но достаточно его сокращали.

Когда я впервые вышел на арену против адепта третьего ранга, зрителей собралось не больше двадцати человек. Тогда меня никто особо не знал, да и не было желания у людей приходить на арену ради нескольких секунд боя адепта третьего ранга с практиком второго. Да — интересно оценить, порвет на части слабака первым же заклинанием, или самоуверенный дурак протянет выдержит до второго или третьего, но не настолько интересно, чтобы тратить время.

Я победил, забрал у опешившего распорядителя десять чернышей, которые тот обещал в случае победы. Шесть из них пришлось натуральным образом выбивать, потому что всерьез на мою победу никто не рассчитывал, и у распорядителя якобы не оказалось при себе нужной суммы.

Спустя время, когда я выбрал следующего противника и бросил ему вызов, и уже на тот раз трибуны были забиты людьми до отказа. Я снова победил.

Но сейчас, когда я в третий раз выхожу против адепта следующего ранга, понимаю: в прошлый раз трибуны были почти пусты. Теперь же лавки забиты: люди сидят вплотную, девчонки лезут к пацанам на коленки, практики толпятся в проходах, а на самом верху, на втором ярусе, сотни учеников налегают на перила, упираются в скрипящее железо ладонями, давят грудью. Здесь сейчас собрана едва ли не одна седьмая всех школьных адептов и неофитов. Как минимум, семь сотен человек я насчитал.

Из оружия при мне лишь изрисованный рунами железный шест. Но вряд ли я пущу его в ход, ведь характеристиками пусть и немного, но уступаю противнику. Другое дело — я превосхожу его в технике, поэтому драться вблизи он не будет. Да и не любит.

Я одет в простые штаны, которые не жалко порезать, испачкать и прожечь. Что характерно — сегодня уже третий поединок, на который я выхожу в этих штанах, и ткань до сих пор цела, как и защитный браслет в кармане.

Напротив меня замер адепт третьего ранга: высокий бородатый мужик с кустистыми бровями и пустыми руками. Оружия на поясе и за спиной у практика не было: значит, прогноз оказался точным, и сближаться не станет. Ну и замечательно.

Обычного второрангового адепта адепт третьего положил бы в первые секунды поединка, но то — обычного. С момента смерти Эмили прошло тридцать семь дней, и я не терял времени даром.

— Обрати внимание на его шаги, — собранно заговорил Апелиус. — Защитный амулет на шее, ноги длинные, шаги широкие. Если артефакт стандартный, можешь пощекотать ему пятки заклинаниями — они как раз будут высовываться за защитный купол.

Ударил гонг.

Мужик вытянул руку в мою сторону, и песок между нами вздыбился. Я отпрыгнул — в месте, где я стоял секунду назад, взвился песчаный шип, который насадил бы меня с той же легкостью, что и каменный. Уже в который раз убеждаюсь: участвовать в сражении на засыпанной арене с практиком аспекта земли — нечестно.

Правда, я тоже читер, потому что воздух так же есть везде.

Я перемещался по арене, оставляя за собой трамплины, скорее чтобы заставить противника отвлекаться, чем реально расчитывая его поймать на один из них. Высший уровень мастерства — не шевелить рукой, оставляя ловушку: я мог делать так, но зачем показывать всем, что ты сильнее, чем кажешься, если мужик — калач тертый, и наверняка посматривает под ноги энергетическим зрением?

Следовать совету Апелиуса я не стал. Зачем ловить противника на шагах, если можно просто перегрузить защиту?

Я взмахнул рукой, отправляя напитанный небесной синевой воздушный удар, но мужик лишь усмехнулся, оставшись на месте: практик облачался в песок, как в доспех. Наполненные бао песчаные щупальца ползли по ногам и туловищу мужика вверх, камни и песчинки принимали форму настоящих рыцарских лат, вплоть до узора на поверхности.

Пущенный мной заряд попал в защитное поле амулета и бесследно растаял, как рыхлый снежок в кипятке — мужик даже не пошевелился. Отлично. Самоуверенность врага — мой друг.

Следом за одним ударом полетели еще три, а я тем временем ударил заклинанием, изученным больше месяца назад с помощью наставника. Энергию это заклятье жрало, как не в себя, зато и било очень мощно. Ишь, доспехи он будет тут из песка творить…

Между нами мгновенно возник бледно-голубой луч, тянущийся от моей ладони до груди противника. Точнее, не до самой груди — луч уперся в проявившийся в реальности грязно-серый барьер. Проявление барьера, кстати — верный признак перегрузки артефакта.

От удара луча, схожего с ударом боевого молота, только раз в семь сильнее, мужик качнулся было назад, но зарычал и выпрямился, уже не экономя бао на проработку доспеха и плетение аккуратной защиты — песок рванул вверх, как из гейзера. Соперник знал, что если не успеет защититься, бой тут же окажется проигран, поэтому вливал энергию под ноги, пока не оказался сплошь закован в песок. Барьер треснул и исчез. Артефакт на шее мужика наверняка сейчас пошел трещинами, но мне это никак помочь не могло — я исчерпал три четверти своего резерва и опоздал: теперь мужика окружает родная стихия, напитанная доверху его собственным бао, которое в разы плотнее моего.

Накопителей у мужика нет — мы этот момент обговорили еще до выхода на песок. Правда, их нет и у меня, а потому я сейчас убегал от пытающегося меня поймать голема с мясной начинкой, и уворачивался от каменных шаров, песчаных лезвий, обходил таящиеся в песке ловушки, постепенно пополняя резерв. Заодно и отстреливался, просаживая резерв защиты мужика.

Апелиус был прав: третьеранговые адепты могли использовать стихию для защиты себя. Воздушники, водники, земляки. Разве что огневики подобным не баловались, ведь если упустишь контроль над пламенем, или истощишь резерв, оно и одежду тебе подпалит, и тебя самого не пожалеет. Для создания доспехов из огня нужна отличная концентрация и неплохой запас энергии. Причем, от физических атак пламя, как и воздух, не особо спасало — их в основном использовали, чтобы развеять атаки энергетические. От физических только водные и каменные доспехи спасали. Конечно, маги могут и стрелы в полете сжигать, и мечи противника раскалять, но на уровне магов противостояние стихий уже роли не играет.