Словно большая сумрачная круча, высился за одним из столов Хагрид – суровый великан с клочковатой бородой и опухшими красными глазами.

А вот коротышка Флитвик, казалось, вовсе не переменился. Зато старая провидица Сибилла Трелони спилась до неузнаваемости и давно перестала преподавать – прорицания в Хогвартсе вёл теперь могучий кентавр Флоренц, а старая ведьма доживала свой век на вершине Северной башни, откуда спустилась сегодня впервые за несколько лет, чтобы проститься с бывшей коллегой.

Жалко было смотреть на старую ведьму со взглядом невменяемой, разряженную, будто маггловская цыганка, иссушенную хересом и измождённую временем.

Сдал за последние годы Слизнорт: он уже почти не передвигался сам, с напускной величавостью восседая в огромном, под стать его габаритам, кресле на двух внушительных, но ловких когтистых лапах, которое чутко слушалось велений своего господина.

Сменившая Слизнорта на посту преподавателя зельеварения четыре года назад Шейла Пайрони тихо разговаривала в дальнем конце Большого зала с новым деканом Слизерина и уже восьмой год преподающей защиту от Тёмных искусств (после революции Лорд Волдеморт снял проклятье) гордой и величавой Брайаной Визельхаус.

Аврора Синистра, ныне декан Гриффиндора, беседовала с незнакомым Гермионе мужчиной, одним из многочисленных преподавателей прóклятого некогда предмета – но далеко не все бывшие профессора защиты от Тёмных искусств смогли прийти сегодня в старый замок. Хотя их здесь всё равно было довольно много.

Вообще в этот день в Большом зале присутствовало немало незнакомых дочери Волдеморта людей: бывшие преподаватели и персонал, ныне здравствующие и прибывшие проститься с почившей коллегой.

Ремус Люпин мрачно восседал в углу, редко что-то отвечая воркующей рядом мадам Помфри – тоже постаревшей, но постаревшей как-то гармонично и приятно. Люпин только что повздорил с Невиллом, в негодовании оставившим Большой зал после разговора с ним. Гермионе показалось, что бывший однокурсник был рад поводу удалиться.

Сам Люпин выглядел отлично, в нём будто открылась новая жизнь – он смотрелся теперь куда моложе своих сорока семи и намного здоровее, чем когда-то.

Септима Вектор, взявшая на себя шефство над Пуффендуем после ухода на пенсию профессора Спраут, о чём-то беседовала с мадам Хуч и преподавательницей руноведенья Батшебой Бабблинг – все трое ничуть не изменились за прошедшие годы.

Не поменялась и Уилма Грабли-Дёрг, которая с сентября была утверждена на должности постоянного преподавателя по уходу за магическими существами. Почтенная и строгая дама чуть покачивалась на носках и, заложив руки за спину, разговаривала с новым преподавателем трансфигурации Зэвьером Вудом, троюродным дядюшкой Оливера.

Гермиона стекленеющим взглядом скользила по многочисленным лицам. Она бесконечно устала от этого дня, который всё никак не заканчивался. После погребения, завершившегося к одиннадцати, она провела по нескольку часов уже на трёх прощальных собраниях: открытом, для бывших учеников, друзей и прочих желающих, закрытом собрании членов Ордена Феникса и теперь здесь, в Хогвартсе, среди бывших коллег МакГонагалл по работе.

Гермиона, впрочем, как и Лорд Волдеморт, Кингсли Бруствер и действующий Министр магии Эбен Яксли, присутствовала на всех этих почётных сборищах. И теперь она бесконечно устала. А завтра – пятница, и на третьем уроке у Чёрных Зверей легилименция.

Вот уже четвёртый год Гермиона обучала гимназистов Даркпаверхауса премудростям, связанным с сознанием. И завтра – рабочий день. А потому логичнее поехать не домой, а сразу в гимназию. Как раз со Снейпом, Вэйс и Волдемортом – не на своих же двоих, в самом деле, топать до ворот замка, чтобы куда-либо трансгрессировать?

Впрочем, Тёмный Лорд, судя по всему, ещё надолго останется в Хогвартсе: негоже ему так быстро покидать собравшихся. А вот Гермиона уже вполне могла бы уйти, не нарушая приличий…

Минерва МакГонагалл скончалась три дня назад, в ночь на пятнадцатое октября. Она умерла с улыбкой удовлетворения на устах, в своей собственной постели, у себя дома. За свою долгую жизнь эта колдунья успела сделать практически всё, что считала необходимым. И оставляла земной мир без сожалений о прошлом и несбывшемся. И без опасений за его, мира, сохранность без неё.

Руководство Орденом Феникса принял на себя Кингсли Бруствер, бывший верным соратником и её правой рукой долгие годы.

Директором Хогвартса с сентября этого года стала престарелая и умудрённая опытом Миранда Гуссокл, известный теоретик заклинаний, учёная дама, по трудам которой занималось не одно поколение студентов.

МакГонагалл полностью отошла от всех дел заранее, потому что предчувствовала приближение заслуженной награды, которую приготовила для неё старость. И вот обрела долгожданный покой.

– Дивно оно всё сложилось, а, Гермиона? – вывел молодую ведьму из оцепенения задумчивый голос великана Хагрида. Он опустился рядом с ней на лавку и взирал на собравшихся с какой-то затаённой тоской.

– Здравствуй, – тихо поприветствовала его колдунья.

– И ты не хворай, – кивнул Хагрид. – Я говорю: дивно оно всё сложилось.

– О чём ты?

– Да обо всем, – вздохнул тот. – Кто б поверил… Да и вроде как не плохо всё, да что-то мне не по душе. Паршиво оно как-то. Ты-то сама что? Довольна жизнью?

– У меня всё хорошо, – со странным выражением лица сказала Гермиона.

– Вона оно как… У меня тоже… всё хорошо. А одно – паршиво.

Гермиона вздохнула.

– Так подумаешь, бывает, и завидуешь даже. МакГонагалл-то.

– Ты с мадам Максим не видаешься? – попыталась утешить его Гермиона и сильно прогадала. Хагрид помрачнел пуще прежнего и отвёл в сторону глаза.

– Занята она сильно. Что на меня время тратить? Чурбан какой-то, лесник. Олимпия с такими не водится.

Повисла пауза. Хагрид думал о чём-то своём, и Гермиона не знала, что говорить ему – потому была крайне рада появлению библиотекарши Хогвартса мадам Филч, которая сообщила, что Северус и Вэйс собрались уезжать и ожидают её, а Тёмный Лорд задержится в школе надолго.

Гермиона была несказанно благодарна супруге смотрителя за это двойное избавление: и от Хагрида с его стенаньями утратившего смысл существования человека, и от этого вечера, с которого очень хотелось наконец-то сбежать.

– Пойдёмте, леди Малфой, – вторично позвала её мадам Филч, – ваши спутники просили поторопить вас.

Гермиона извинилась перед Хагридом, коротко попрощалась с некоторыми из присутствующих и отыскала Люциуса – он разговаривал с Яксли около статуи Кандиды Когтевран в левом углу Большого зала.

– Прошу прощения, что прерываю, – обратилась она к супругу. – Я поеду в гимназию: утром занятия. Но после четырёх обещаю быть дома.

– Отлично, Эбен с женой приглашены на ужин, – кивнул её муж.

– Буду рада вас видеть, – улыбнулась Гермиона Яксли, и тот учтиво поцеловал протянутую ему руку. – Бери с собой Мэлани.

– Постараюсь, – пообещал министр, и Гермиона, попрощавшись, направилась к выходу из Большого зала.

Миссис Филч ожидала у дверей и указала теперь в сторону главного входа.

– Вас ждут на ступенях, леди Малфой. Прощайте, счастливого пути.

– До свидания, миссис Филч, – кивнула ей Гермиона и направилась через холл к выходу.

Она стала законной супругой Люциуса почти четыре года назад, в феврале, отдавая дань приличиям – потому что со дня смерти Джинни жила у него. А Нарцисса получила официальную свободу.

Гермиона не сожалела о своём решении и не радовалась ему. Вот уже много лет, как она просто существовала – плыла по течению, будто исполняя написанную программу, подобно маггловскому компьютеру, устройство которых когда-то пытался объяснить ей Робби.

Работа, бесконечные ученики, коллеги, ни с одним из которых молодая ведьма пока не сошлась настолько близко, чтобы можно было говорить о дружбе. Дом, семья.