– Я видела сегодня во сне целую толпу якобы угнетённых в белом! – кипятилась Гермиона. – Семь человек! Всех возрастов и полов! На любой вкус! Мужчина и женщина! Мальчик и девочка подростки! Юный отрок лет шести! И даже две кривоногие близняшки, которые ещё на ногах стоять не умеют!!! Все разряжены эдаким Ку-клукс-кланом(1) и все таращатся на меня, повторяя наперебой: «Из-за тебя!» И знаешь, что я хочу сказать тебе?! Я этих людей не знаю! Я никогда в своей жизни никого из них не видела, и уж никак не могла искалечить или разрушить ни одну из их судеб! Я вообще к их судьбам касательства не имею!

Гермиона умолкла, чтобы перевести дух, и сверкнула на невозмутимо сидящую в кресле Амаранту горящим негодованием взглядом. Та только вздохнула.

– Магический кристалл даёт ответы далеко не на все вопросы, которые пытаешься ему задавать, – произнесла она, – его образы бывают нечёткими и неполными, однако он никогда не лжёт, если уже снизошёл до отповеди.

– Но я не знаю этих людей! – страдальчески протянула Гермиона.

– И старика, одного из тех, что снился ей раньше, она тоже хорошо рассмотрела и совершенно не помнит! – подхватил Рон. – Нельзя же искалечить человеку судьбу, даже не зная, как он выглядит!

– На самом деле можно, – пожала плечами Амаранта.

– О Мерлин…

Гермиона рассказала Рону запутанное предсказание о своих снах, и они всё утро пытались разобрать его смысл – но так ни до чего и не додумались, а потому пришлось обращаться за помощью к изрёкшей его провидице.

– С этим раскладом мне вообще должны сплошные зеркала в белых рамах сниться, – буркнула Гермиона, отворачиваясь в сторону.

– Кто-то решил наказать тебя за какое-то зло, – задумчиво сказала профессор прорицаний, – скорее всего, за какую-то одну из этих искалеченных судеб. Остальные – просто приложение от проклятья. Оно не должно причинить тебе особого вреда, так сказал кристалл.

– Оно меня раздражает! – вскипела Гермиона. – Оно не даёт мне спать! И эти видения – я совершенно не могу понять их! Уж скорее они жалят моё любопытство, чем совесть, если уж на то пошло!

– Лучше подумай, кому за свою жизнь ты так навредила: пока не снимешь маски со своих ночных визитёров, они будут появляться по кругу вновь и вновь.

– А ещё лучше подумаем, кто мог настолько «обидеться», что наслал на тебя проклятье – и надерём ему задницу! – воинственно вставил Рон.

– Люди, которым я искалечила судьбы? – смущённо спросила Гермиона и потупилась. – Не знаю… Приёмные родители? Из-за меня убили их настоящего ребёнка.

– Ты никогда не рассказывала, – осторожно заметил привратник Даркпаверхауса, мигом смиряя свой пыл. – А кто-то из этих был похож на твоих приёмных родителей?

– Или на их ребёнка? – вставила Амаранта. – Сколько ему тогда было?

– Два года и месяц. Разве что одна из сегодняшних близняшек, – мрачно пошутила Гермиона. – А вторая – просто сбой в системе. Что-то пошло не так и привидение продублировалось…

– Лаванда Браун, – тихо сказал Рон.

Амаранта вопросительно посмотрела на Гермиону.

– Да… да, пожалуй, о ней забывать не стоит, – смутившись, пробормотала та и отошла к окну. – Мне снились… снились две молодые девушки. Одна из них могла бы быть и Лавандой.

– А вторая? – мрачно спросил Рон. – Ты… ты делала что-то такое с другими молодыми девушками?

– Рон! Прекрати, пожалуйста, я тебя умоляю! Я вообще, кроме Лаванды и Малфоя, никогда никого не… Мингжу!!! – внезапно вскричала она, с горящими глазами поворачиваясь к Амаранте и Рону и мигом позабыв всё своё смущение. – Фигура в кимоно была Мингжу!

– Это ещё что? – угрюмо спросил превратник. – Впрочем, я далеко не уверен, что хочу это знать, – добавил затем он.

Гермиона покосилась на Амаранту, запоздало подумав о том, что и о Лаванде, пожалуй, упоминать при посторонних не стоило.

– Я не пойду к мракоборцам со списком всех невинноубиенных тобой молодых девушек, – хмыкнула полувейла, и Рон, то и дело останавливавшей на ней тут же туманящийся взгляд, вздрогнул и посмотрел в сторону, – обещаю. Если не хочешь говорить – не нужно, но помни: я и так видела очень много образов в белом – и каждый из них – искалеченная тобой судьба. Так что ты не пошатнёшься в моих глазах сильнее, признавшись в убийстве.

– Это вышло случайно, – тихо сказала леди Малфой. – В Манчжурии. Мы с Генри… Это мой первый муж, он погиб… Мы с Генри занимались там исследованиями в одной деревеньке, над которой царило проклятье… Мингжу жила там. Это… это был несчастный случай, я не собиралась её убивать. Так получилось. Она была магглой, – помолчав, добавила Гермиона. – Больше ни одной молодой девушки, – сказала она затем. – И старой. И вообще больше никого, клянусь вам!

– А Малфой тебе не снился? – хмуро спросил Рон.

– Вроде нет. – Гермиону передёрнуло. – Приснится – разобью его харей окошко.

– Не забудь перед тем назвать его имя, чтобы образ не возвращался, – напомнила Амаранта.

– Ты даже не спросишь, чем мне так не угодил человек, носящий фамилию моего мужа?

– Я даже знаю, что этот человек был его сыном, – хмыкнула Амаранта.

– Что-то больно болтливый магический кристалл.

– Кристалл тут ни при чём. Просто иногда я читаю газеты.

– Оу, – коротко пробормотала Гермиона.

– Не знаю, может ли это помочь, – прервал повисшую паузу Рон, – но мне уже которую ночь подряд снится Джинни. Это… моя сестра, не знаю, писали ли об этом в газетах, – с сомнением добавил он, покосившись на Амаранту.

– Мы с Джиной вместе работали, – напомнила полувейла. – Здесь.

– Ой. Простите. Я не подумал. Ну, так вот… Она стала мне сниться… Она и раньше мне снилась, но не регулярно… Не знаю, важно ли это… Но последние дни она мне всё время снится в белом, – неловко закончил он.

– Ты не говорил, – подняла голову Гермиона. – Не говорил, что она снится тебе в белом.

– Её сжигали в белом платье, – глядя в сторону, сказал Рон. – Я сразу не придал этому значение. И кстати… Добби тоже был в белом! – вдруг неожиданно закончил Рон, подскочив на месте.

– Добби?!

– Что такое Добби? – меланхолично спросила Амаранта.

– Эльф-домовик. Он тоже мне недавно снился. Один раз, правда. И он был в белом комбинезоне!

– Домовик в комбинезоне?

– Долго рассказывать, – отмахнулась Гермиона. – Постой, Джинни… и Добби… Добби ведь тоже убили на твоих глазах?

– И я мог остановить Гарри, но ничего не сделал, – кивнул Рон. – Но Добби мне больше не снится.

– А ты называл его по имени во сне? – спросила Амаранта.

– Не помню… Наверное.

– А Джину?

– Да, конечно.

– Ты называл её… как? – после паузы спросила Амаранта.

– «Джинни», как же ещё? – удивился Рон.

– Всё понятно, – откинулась в кресле полувейа. – Ничего загадочного. «Добби» – полное имя домовика, у них нет ни других имён, ни фамилий. А Джину ты называл не так, как её запомнили Нарекальные чары.

– А как же магглы? – подала голос Гермиона.

– Должно сработать полное имя. Я так думаю.

– Но подождите, – замотал головой Рон, – это же бред. С чего мне и Гермионе стали являться эти образы?!

– Проклятье, – подняла брови Амаранта. – Я же говорила.

– На нас двоих?! – опешил Рон. – А может, теперь всем в этом замке являются образы искалеченных судеб?! – внезапно выпалил он, вытаращив глаза.

Рон и Гермиона, не сговариваясь, посмотрели на Амаранту. Та хмыкнула и покачала головой.

– Мне – ни разу, – уверила она. – Сей феномен может помочь нам добраться до истины. Вам двоим нужно только понять, чью судьбу вы искалечили вместе, – буднично сообщила она. – И, скорее всего, это и будет той причиной, по которой было наложено проклятье. Надеюсь, это урежет список?

– Мне никто не снился, кроме Джинни и Добби.

– А мне Джинни и Добби не снились ни разу, – подхватила Гермиона. – Кроме того… Гарри, конечно, пришёл тогда ко мне… И я настаивала на том, чтобы выполнять его условия… Но, по большому счёту, в смерти Джинни я мало повинна.