В холле уже почти никого не было.

– Мисс Биверрбрук, – окликнула Гермиона невысокую Ужасную Всадницу, подходившую к лестнице в левое крыло, – будьте любезны позвать мадам Финглхалл в кабинет Тёмного Лорда. Пусть возьмёт успокоительное.

– Да, мадам, – с любопытством кивнула пятикурсница и вприпрыжку побежала к Целительным Покоям.

– Что там? – высунулся из привратницкой Рон.

– Ещё ничего не знаю, – развела руками Гермиона. – Как миссис Тонкс?

– Терпимо.

– А где, собственно, химеры таскают Северуса? – добавила леди Малфой. Мастера зелий она не видела весь день.

– Да у него сегодня нет уроков, – пожал плечами Рон. – Связаться с ним?

– Нет, Papá сам разберётся, – отмахнулась Гермиона.

И поспешила вернуться в кабинет Волдеморта.

– …границы моей благодарности, – говорила Тонкс, когда она вошла.

Яксли и Долохов исчезли, коньячный бокал наполовину опустел. Волдеморт стоял у окна, барабаня пальцами по стеклу, а несчастная ведьма сидела на полу в складках смятых юбок. Было похоже, что она упала на колени, но потом осела, закрыв руками лицо.

– Встаньте, – уронил Волдеморт. – Вам нужно было прийти ко мне сразу же, не терять драгоценное время.

Тонкс только всхлипнула в ответ.

– Посмотрим, что можно сделать, – продолжал Тёмный Лорд. – Входи, Кадмина.

Несчастная просительница подняла на Гермиону измученные глаза.

– Здравствуй, Тонкс, – дрогнувшим голосом сказала леди Малфой. – Мне… очень жаль.

– Присмотри за ней, Кадмина, – велел Волдеморт, направляясь к трансгрессионному кругу, – я скоро вернусь.

– Что он хотел? – тихо спросила Гермиона, помогая Тонкс сесть на кушетку, когда Тёмный Лорд исчез. – Гарри?

– Он ищет Чёрную Вдову, – прошептала Тонкс, – считает, что Ордену известно, действительно ли она в Блэквуд-мэнор и почему скрывается. Это не всё, но я больше ничего не слышала. Гермиона! – она сильно схватила наследницу Тёмного Лорда за плечи и широко раскрыла огромные глаза. – Скажи, он ведь не может… он ведь не… Ремус… Он был похож на безумного! Гермиона, ведь он же не… не убьёт его?.. Не убьёт, как Фреда и Джорджа Уизли? – сорвалась на крик она. – Ведь он не может, правда, Гермиона?

В дверь постучали, и неуверенно заглянула лиловая голова Дэрдры Финглхалл.

– Хвала Мерлину! – прошептала леди Малфой. – Помогите мне, ей дурно, она бредит.

– Он ведь не может… он не должен… так не может быть... – шептала Тонкс, мотая головой. – Не может быть так…

* * *

Гарри мог. Гермиона уже поняла, что Гарри мог очень многое, живя по старому римскому принципу – in hostem omnia licita(1). А Гарри теперь считал врагами абсолютно всех.

Тело Люпина обнаружили вечером во вторник.

Накануне ночью Етта проснулась от приступа ужасной ярости. Именно проникнув в её воспоминания, впоследствии Тёмный Лорд смог указать место, где и был найден труп, в крови которого выявили остатки Сыворотки Правды.

Магический мир снова был потрясён. Об этом злодействе кричали нараспев все волшебные газеты. Чуточку излишне для того, чтобы это могло получиться само собой.

Зато эффект был достигнут сполна.

А на могиле Ремуса Люпина его безутешная вдова, обратившаяся чем-то весьма напоминающим костлявую ведьму-привидение банши, поклялась, дико сверкая глазами, убить Гарри Поттера любой ценой.

___________________

1) по отношению к врагу всё дозволено (лат.).

Встала я за спиною безумья,

Разбежалась и прыгнула в ад.

И однажды в канун полнолунья

Не нашла уж дороги назад.

Я расправила крылья над бездной,

Над туманом безликой дали,

А когда обернулась – исчезла

Даже тень опустевшей земли.

И теперь среди стен подземелий,

В гуле шорохов грешной земли,

Я у демоновой колыбели

Пеленаю заслуги свои…

Восемнадцатого декабря Габриэль родила сына.

Крошечное создание с белоснежной кожей и ангельским взглядом демонёнка.

Младенец казался Гермионе совсем игрушечным, неестественным. Но в этом было что-то чарующее, особенно в его глазах – небесно-голубых с едва различимой багряной поволокой. Да и в самих чертах лица было нечто неземное, нечеловеческое – но вместе с тем неизъяснимо прекрасное.

И царственное. Повелительное, властное, если не диктаторское. Воплощённое в почти невесомом младенце, это незримое, неуловимое нечто гипнотизировало и внушало едва ли не сакральный трепет, даже страх, смешанный с восхищением.

На наследника Тёмного Лорда, особенно если он не спал, можно было смотреть до бесконечности…

Габриэль быстро отошла от родов и сама заботилась о малыше, которому предстояло невесть сколько времени расти в роскошных подземных покоях Блэквуд-мэнор, таимым от всякой живой души, не посвящённой в тайну его появления на свет.

Впрочем, пока он был ещё слишком мал, чтобы это могло обеспокоить кого-либо.

Крошечный человечек почти не плакал – обо всём, что ему было нужно, он говорил вслух – вдовствующей сестре, малолетней племяннице, отцу или огромной Королевской Кобре Нагайне.

Салазар Волдеморт Гонт с рождения владел парселтангом.

* * *

После рождественских праздников Беллатриса вернулась к обязанностям преподавателя самозащиты в гимназии Тёмного Лорда.

Причин, по которым она скрывалась эти полгода, не открывали никому.

А жизнь входила в привычное русло. Етта готовилась к поступлению в гимназию, проглатывая знания с аппетитом, подобно деду и матери когда-то.

После седьмого дня рождения Волдеморт взялся обучать её основам магии – и Гермиона с удивительной покорностью приняла это: воспитать девочку в гармонии с окружающей её действительностью казалось ей сейчас благом.

Здравствовал в подземельях маленький змееуст Салазар, опекаемый Габриэль под надёжной защитой Нагайны.

В магическом мире царил покой, всё снова затихло, вошло в колею.

Гермиона учила гимназистов Даркпаверхауса премудростям, связанным с сознанием. Рон и Женевьев готовились к свадьбе, которую планировалось сыграть осенью.

Хихикая, Амаранта сообщила своей подруге, что и её Чарли зовёт под венец – но это всё «такие глупости».

Чёрная Вдова снова вышла на охоту – об этом леди Малфой узнала от Крама, с которым часто общалась теперь в гимназии.

Виктор возмущался последними тайными расправами, предшествовавшими принятию нового закона в Министерстве магии, и всеми силами старался перетащить Гермиону на свою сторону.

То ли по личной инициативе, то ли по плану упорного Ордена Феникса, Виктор вознамерился сделать из наследницы Тёмного Лорда своеобразного двойного агента.

– Только препятствовать излишнему злу, – увещевал он. – Для тебя это безопасно. Помогая спасать безвинных, ты искупишь многие прегрешения, – твердил Крам со всей возможной убедительностью.

И ещё постоянно пытался выведать что-либо о судьбе Габриэль – но Гермиона лишь заверяла, что та жива и вполне счастлива сейчас без своих «героических воспоминаний».

– Она не такая, как считаешь ты, – упорствовал Виктор. – Без этих воспоминаний она не она. Помоги спасти девочку, и я больше ни о чём уже тебя не попрошу.

Но Гермиона только улыбалась странно и качала головой – исключительно из заботы о самой Габриэль. Мать её брата едва ли будет счастлива расстаться с возлюбленным чадом и осознать всю ужасную правду произошедшего.

* * *

– Как бы нам с тобой помирить Чарли и Рона?

Это было в самом начале весны. Гермиона и Амаранта пили чай в кабинете провидицы, и леди Малфой затронула тему, давно беспокоящую её почти счастливого рыжего друга.

– Ты же знаешь… – вздохнула полувейла.

Чарли упорно не желал возобновлять отношения с братом, всё ещё обвиняя того в смерти Джинни.