Но пусть скрепит и дребезжит машина, но она едет, так и с нашей промышленностью.

С сельским хозяйством похожая ситуация. Тут вообще крайне патриархальная система не желающая меняться. Трехполье было только у столицы, а далее… не редкость и подсечно-огневое хозяйство. Но моих, царских, земель много, так что наведем порядок на них, тогда займемся и остальными. А еще мед… много меда. Тут же не знают про пасеки! Даже плодовых садов почти нет! И картошки… но это прогнозируемо и нынче решаемо, как и по остальным культурам из «колумбового» списка.

Никаких сложностей с наукой с начала своего восшествия на престол, я не встретил. А какие сложности могут быть, если самой науки просто не существует? Не было и системы образования. О какой системе вообще речь, если ни одной школы?

Однако, как оказалось, мой предшественник Борис Годунов, задумывался о такой проблеме и даже отправлял недорослей за границу. Получилось некоторых из эти бывших студеозусов пристроить и начать обучение, по крайней мере, хоть кого-то. Есть, правда, у нас еще София Браге с мужем. Это очень деятельная особа женского пола. Именно этот фактор — принадлежность к прекрасной половине человечества — главная проблема женщины от науки. Ждем решения и от Иоганна Кеплера.

А еще — я женат и счастлив в браке, воспитываю дочку-красавицу.

Так что фундамент державы залили, теперь нужно возвести стены, да повыше!

Москва

13 июля 1608 года

Столица бурлила. Народная демократия, пусть она и в значительной степени бутафорская, показная, это все равно стихия. Нет, мы не скатились до охлократии [власть толпы] с криками и мордобоем для более деятельного аргументирования своей точки зрения. Однако, людские массы, прибывшие почти со всех уголков большой страны, увеличили вдвое население Москвы. И де не крики, а тихий разговор такого количества людей — это уже гром. Третий день шел Земский Собор.

По сути, мы принимали Конституцию, пусть она и называлась Соборным Уложением. Не может держава развиваться, если не поставить четкие цели ее развития. Народ, как и правящие элиты, должен принять вектор развития, одобрить его, почувствовать себя частью великого. Из этого, как мне кажется, строится патриотизм. Единая национальная идея и причастность к ней.

Наше государство добивалась великих успехов только тогда, когда была сильная идеология и всеобщая цель. Пусть это будет «Москва — Третий Рим» и резкий рост Московского Великого Княжества при Иване III Великом. Или же идея европейской империи при Петре Великом. Поздновато, когда общество уже имело признаки разложения, появилась идеология в трех словах: «Самодержавие, православие, народность» и будь она принята чуть ранее, вероятно имела бы более существенные последствия, но и тогда дала новый толчок к развитию. Нельзя не заметить и успехи Советского Союза, где идея «светлого будущего» двигала людей на подвиги, и страна из ямы выбралась на гору.

Да, позже идеологии себя изживали, по ряду причин, и правящие круги не могли быстро среагировать на изменения разочарования великими идеями. Однако, смена векторов развития, это всегда оглядка на достижения прошлого. Советская экономика в первый период своего существования ориентировалась на показатели 1913 года, российская сравнивала свое развитие с 1991 годом. Мне с чем сравнивать? Со временем Бориса Годунова, но до начала великого голода. Так вот, пока не дотягиваем, прежде всего по людям, а они главные. Но я хотел дать новую идею, чтобы уже через десять-пятнадцать лет Россия стала столь сильной державой, чтобы быть важным мировым игроком, но при этом не голодать самим.

Возможно, это наша особенность — героически решать проблемы, которые сами же для себя и создали. И я рассчитывал, что проблемы Смуты преодолены и с куда как меньшими последствиями, чем было в иной истории. Там Романовым пришлось работать десятилетиями, чтобы нивелироваться потери от Смутного времени.

Ну и Соборное Уложение — это система. Ранее я только чуть касался системообразующих вопросов, теперь же, когда уверился, что мой трон вполне себе крепкий, принялся за фундаментальную законотворческую работу.

Год. Целый год порядка двадцати человек, с привлечением многих бояр, разрабатывали почти сто страниц основного закона государства. Не знаю, как получилось организовать работу в иной реальности, в 1649 году, но нам пришлось серьезно и, порой очень скучно и методично, поработать. Формулировки… как же муторно было над ними подумать, чтобы уменьшить возможности для иносказательности и интерпретации.

А еще принятие Соборного Уложения приурочено к 620-тилетию Крещения Руси. Это часть идеологии. Будут отслужены молебны, произойдет раздача нуждающимся хлеба, выставятся на всеобщее обозрение некоторые иконы, ну и… картина «Крещение Руси» — одно из гениальнейших произведений некоторого, ранее итальянского, художника. Что интересно, картина написана не в столь депрессивном стеле или в темных тонах, что было присуще Караваджо ранее. Это яркое полотно, та самая светлая идея, которая ведет счастливых киевлян в реку для крещения. И пусть в реальности крещение было жестким или даже жестоким, сегодня это не важно, сейчас — это объединительная идея.

И вот через два дня праздник, а мы еще половину Уложения не обсудили и не утвердили. Хотя главные баталии были по поводу формулировок первого пункта.

Пункт I О державе Российской.

«Именовать державу Российскую Империей, допустимо и Царством, а государя — царем и государем-императором. Власть государя от Бога и священна. Царь заступник и отец своему народу, повинен ответ держать за дела свои перед Господом, яко истинному христианину быть поборником православия. Не может государь-император быть иноверцем».

Ну и так далее. Много, очень много всего. Сущность главного: Россия империя, государь православный, но запрета на иные веры нет никому, кроме самого государя и членов Боярской Думы. Хотя занимать иные должности нехристианам разрешены. Переход же из православия в иную конфессию запрещен, окромя случаев, когда девице царского рода потребно замуж выйти. И эти формулировки — величайшая битва с Гермогеном.

Я настаивал на том, что местные органы управления могут занимать лица-иноверцы, но патриарх требовал только православных. Вот как у калмыков назначить головой православного? Да и зачем? Наместником от царя — да, тут только православные, но с шовинистическим подходом мы только и добьемся того, что придется держать множественные гарнизоны в местах, где будут иноверцы. А расширяться приходится и на территории, которые не кишат православными. Нужно показывать свою гибкость создавать условия, когда быть православным элементарно выгодно, тогда и появятся всякие, условно «Урусовы». Но чинить запреты для иных конфессий — губительно. Терпеть восстания и набеги калмыков? А так они могут быть весьма полезными. Три тысячи тех же калмыков — это же решение проблемы с легкой конницей в сражении.

Вон, Юсуфовы, вполне себе существуют, даже весьма богатым селом Романово владеют и… мусульмане. А еще не было более жестоких воинов, чем в отряде Мурзы Иль, сына Юсуфа. Они, сами ногайцы по происхождению, но уничтожали ногайцев более остальных, не оставляя пленных даже для рабства.

Ну а что касается смены религии царевнами, так нельзя такой ресурс, как венценосные невесты, не использовать. Это так я, получается, подлец, и о своей же дочери, называя и ее «ресурсом». Но что ждало царевых дочерей при Романовых, в той истории, до Петра? Только монастырь. Ибо невместно выдавать царских дочерей за людей более низкого статуса, ну а заграницу не отдашь, потому как веру сменять нужно. Вот так-то. По мне лучше сменить веру и заиметь себе потенциальных союзников в той же Европе, чем законопатить свою дочь в монастырь. На этом наши мнения с Гермогеном разошлись, но я продавил, как исключительную меру и только по согласовании с патриархом. И в ход шли и аргументы и доводы, которые, заканчиваясь сменились и угрозами. Гермоген, продавливая некоторые уступки и для себя, шел на уступки.