— Согласитесь, я должен был попробовать. Но пятнадцать процентов и закончим этот неприятный разговор, — Кончини был сама любезность.

— Хорошо, сеньор Кончини, но нам нужно еще обсудить то, сколько французских кораблей прибудет в Ригу для торговли в следующем году. Вот, прошу вас ознакомьтесь и сделайте так, чтобы мы ко всеобщему удовлетворению совершили торговые операции, — сказал, включившийся в разговор Гумберт и протянул папку с листами, где были напечатана номенклатура товаров, их характеристика, а так же стоимость, которая, впрочем, вариативна.

— Занятно, — сказал Кончини, всматриваясь в написанное на французском языке. — Не знал, что ваша страна может продавать столько товаров. Фарфор… А воска! У вас, что на каждом дереве пчелиный рой? Думаю это может быть интересным и даже пересилить некоторое опасение противодействия Голландии. Не думаю, что гезы согласятся спокойно смотреть на усиление нашей торговли. Они уже возомнили себя посредниками между нашими странами. Зеркала идут от них.

— Мы можем быть взаимнополезны, — произнес дипломатическую фразу Лавров.

— Да, возможно. Что ж… — рот Кончини, казалось разорвется от улыбки. — Рад был встретиться и будьте уверены: регент королева-мать обязательно узнает и о визите и о предложении вашей страны. Но только лишь об этом. Мы же поняли друг друга, сеньоры?

Оставалось только заверить фаворита, что никто не узнает, что Кончини заимел долю в бирже.

Дневной переход от Эрзерума

17 июля 1610 года

Шах Аббас долго решался, чтобы, наконец, выступить против османов. Тактика, заключающаяся в бегстве от противника и вступлении в бой только лишь в возвышенностей и при условии неподготовленности врага, всем была выигрышная. Всем, если только противник до того тщательно не готовится к подобной тактике ведения войны. И пусть подготовка к изнурительным маршам по опустошенной территории врага крайне сложная и затратная, но и у визиря Османской империи Куюджу Мурат-паши не было выбора, кроме как побеждать. Нет, даже не победить, а разгромить нужно персов. Тут даже победа через многие потери неприемлема.

Над визирем сгущались тучи. Хитрому, изворотливому человеку, которым несомненно являлся Куюджу Марат-паша, было ясно, что он уже почти что и не главный вельможа в империи. Женщины — это от них все зло для власти в Османской империи, это они коварны и через ублажение султанов могут многое. Кесем… И за чем Кюджу Мурат-паша не стал выполнять все сказанное этой женщиной, входившей в силу? Почему посчитал, что время женского правления страной из гарема закончилось. Нет, оно только набирает силу. При слабом султане находятся женщины, которые управляют и султаном и огромной империей.

Визирь посчитал, что его победы, а где и примирения через дипломатию, в Анталии и других мятежных регионах, сделают мужчину более влиятельным, чем ранее. Султан Ахмед постоянно сетовал, что это джелали со своими восстаниям, как и кудры, мешают молодому, но амбициозному правителю стать в один ряд с Османом Великим, Мурадом Завоевателем, или Сулейманом Великолепным. И вот Куюджу-Мурат приносит эту победу и нет больше восстаний в империи.

Вот тогда и нужно было стать человеком Кесем, а не начинать игру против нее. Но что сделано, то сделано, и лишь полная победа над Аббасом позволит прибыть в Константинополь-Истамбул сильным и властным. Вот тогда визирь и пойдет на сделку с властной женщиной, уже не допустит вновь ошибку. Лишь только эта сделка не будет столь унизительной, какой может быть сегодня.

Куюджу Мурат-паша готовился к войне. Он тщательно прорабатывал главный вопрос: снабжение. Именно от того, как быстро и сколь качественно будут снабжаться войска и зависит победа. Визирь не сомневался, что разобьет персов в полевом сражении. По ему нужно выиграть манёвренную войну, где главным маневром будет бегство по кругу Аббаса и игра в догонялки со стороны визиря.

Не зал Куюджу Мурат-паша, что уже приговорен. Два повара, в его немалой когорте прислуги, куплены и готовятся применить яд, тайно доставленный из столицы. Есть подкупленные, а, скорее, идейные, одурманенные воины из сотни личной охраны визиря, которые могут напасть на своего же хозяина.

Так что визирь обложен со всех сторон, но исполнение приговора, вынесенного ровно тогда, когда молодой султан повизгивал от удовольствия, а Кесем методично отрабатывала платежи за свою власть, откладывалось. Женщина была мудра и понимала, что полный крах османского войска не нужен никому в османском государстве. И так, слава султана померкла, а именно от нее и зависит власть Кесем. Так что визиря будут убивать ровно тогда, как будет четкое понимание, как без существенных потерь закончить очередной виток персо-османского противостояния.

— Мудрейший! — в большой шатер визиря, склонившись, зашел чорбаджи [полковник] Фырат Зейбек.

Фырат был поверенным по военным и дипломатическим вопросам, лично предан визирю, по крайней мере Куюджу Мурат-паша был в этом уверен. Зейбек принял участие в переговорном процессе и в прямом подкупе некоторых лидеров восставших джелали. И эта работа стала важной составляющей всего процесса усмирения восстания.

— Говори! — повелел визирь.

— Мудрейший, грязные персы подошли к Эрзеруму. Вы оказались правы, — Фырат Зейбек так и не выпрямился, а говорил в более чем почтительном поклоне, являя тем самым удивительную растяжку.

Визирь улыбнулся. Все так, как он и желал. Достаточно хитрая комбинация сработала и больше нет никакого смысла бегать за персидским войском и использовать огромные ресурсы, но без результата.

— Я созываю Военный Совет… — визирь задумался и понял, что в собрании, по сути, и нет смысла. — Возвести всех ага [офицеров-командиров], чтобы были готовы к выдвижению. Как только Аббас увязнет в осаде крепости, вы обрушимся на его и сомнем.

Османы стояли в чуть более, чем однодневном переходе до Эрзерума и ждали уже две недели. Работала разведка, рядом с визирем находились далеко не глупые люди, которых можно было назвать «аналитиками». Вот они и посоветовали Кюджу Мурат-паше вывести половину гарнизона крепости в Эрзеруме, как самом напрашивающемся направлении персидского удара. Тогда город станет лакомой добычей, которую трусливый Аббас поспешит захватить и попробует навязать мир, по которому отдаст османам обратно город.

Аналитики убеждали визиря, что в этот раз шах Аббас не станет долго бегать от сражения. Дело в том, что земли на стыке Османской империи и Ирана разоренные. Тут сложно воевать не только туркам, но и персам, хотя логистическое плечо поставок продовольствия у шаха меньше, но ненамного. Так что Аббас теряет почти столько же ресурсов, как и султанское войско.

Еще один фактор, который говорил в пользу более активных действий персов и нацеленности их на крепости, это наличие в войске Аббаса осадных орудий. Визирь был сильно удивлен тому, что такие пушки у врага вообще есть. Он знал, что у русского царя такие имеются, но был почти уверен, что делиться таким ресурсом с, даже не союзниками, а только теми, кто ими может стать, глупо, не рационально. Да и русские сами были заняты войной с Речью Посполитой и все были уверены, что эта война не может быть столь скоротечной.

Но даже артиллерия в рядах противника не останавливала от реализации плана подставить Эрзерум, чтобы обрушиться на персов и вынудить тех принять бой в неудобной для себя позиции. В битве при Суфиане, которую скрупулёзно изучал визирь, Аббас победил скорее не из-за мощи своей армии, или даже измотавшей турок «скифской тактики» выжженной земли, а из-за глупости и неправильной оценки действий противника командующим османскими войсками Джигалазаде Юсуф Синан-паши. Подобные ошибки, когда турки были загнаны в ловушку мнимым бегством персов, допущено не будет уже потому, что такие операции готовятся, а визирь не даст персам время.