Тильда знала по своему опыту, что отсюда можно выйти в лучшее место. Наверное, ни эта девушка, ни все остальные люди, из которых состояла стена, не подозревали о такой возможности и потеряли надежду. Тильда тоже ее почти потеряла, но жуткая татуировка на руке мертвой незнакомки привела ее в чувство.
Поцеловав Женьку в холодную щеку, Тильда решительно встала на ноги и сделала шаг. Что там болтал этот актер-обманщик о кощеевой игле? Надо раздобыть ее, и тогда владыка царства смерти окажется в ее власти! Кощей отпустит из своей темницы не только ее с Женькой, но и всех, кто сможет уйти.
– Сирин! Выведи меня отсюда! – закричала Тильда, пробираясь между узниками. Онемевшая ступня подвернулась, и сделать очередной шаг не удалось: Тильда растянулась на застывшей земле, с размаху приложившись лбом, но боли не почувствовала. Только сердце будто сорвалось и провалилось куда-то. «Конец», – проскользнула в заиндевелом мозгу трагическая мысль, и почти сразу же Тильда поняла, что это, наоборот, начало. Начало пути, который приведет ее к цели.
Все вокруг залил свет. Позолотил серую, с белесыми проплешинами инея, землю, обдал ее солнечным жаром, и земля начала меняться, постепенно превращаясь в мягкий песок. Менялась и Тильда: ледяная корка на ее руках стремительно растаяла и стекла вниз извилистыми струйками, а боль, и внутри, и снаружи, исчезла без следа. Тело стало легким, как пушинка, и для того, чтобы подняться на ноги, не потребовалось никаких усилий.
Впереди плескалось синее море. Круглые облака скользили по небесной глади, уплывая к горизонту, туда, где скопился целый облачный остров.
Остров!
Тильда всмотрелась в морскую даль, и ей показалось, что между облаками и морем виднеется темная полоса крутого берега, а над ним, высоко-высоко, среди просветов в облачной завесе, вспыхивают золотом луковички дворцовых башенок.
Все происходило не так, как в прошлый раз. Тогда темное подземелье превратилось в цветущий сад. Тильда огляделась. Сад раскинулся прямо позади нее, на месте мертвой долины. Ни узников, ни стены из человеческих тел там больше не было, только надсмотрщик кощеевой тюрьмы, Сирин, по-прежнему кружила в воздухе, но уже не одна, а в компании двух других птиц-девиц. Тильда узнала их: крылья Гамаюн вздымались подобно морским волнам, а оперение Алконост сияло всеми оттенками утренней зари. На этот раз птицы не спешили к Тильде, лишь разглядывали ее украдкой, но это ее не огорчило: скорее всего, крылатые вещуньи понимали, что сейчас они ей не нужны, однако держались поблизости на всякий случай.
Тильде нужен был остров. Она повернулась и пошла к морю, увязая в рыхлом теплом песке.
13. Мортем
Козельский поставил чемодан на пол, вынул из кармана мятый клетчатый платок, смахнул невидимые пылинки с исцарапанных боковин драгоценной ноши и этим же платком принялся методично стирать пот со лба. При этом он смотрел в сторону, избегая встречаться взглядом со своей строгой наставницей. Внутри давно уже тоскливо щемило от ожидания предстоящей взбучки.
Божена стояла к нему спиной у фальшивого окна и не оборачивалась, будто способна была видеть сквозь мозаичные щиты, вставленные вместо стекол, и что-то там, снаружи, ее до крайности заинтересовало.
Измученный ее молчанием, Козельский тяжело вздохнул и украдкой посмотрел на нее исподлобья. Она тотчас повернулась, и, буквально сжигая его взглядом, процедила сквозь зубы:
– Ну и что с тобой сделать за это?
– За что? – Козельский судорожно сглотнул.
– Не догадываешься? – Злая ухмылка исказила ее красивое лицо. – За чемодан!
– С ним все в порядке, – пролепетал нотариус, сдерживаясь, чтобы не заслониться от ее взгляда руками.
– Да, вижу. Но я чуть не лишилась его из-за твоей безалаберности! Почему ты не обеспечил его сохранность, как тебе было велено? Как случилось, что поганый воришка добрался до него?
– Я оставил чемодан в гримерке, а дверь запер на замок.
– Уверен, что запер?
– Безусловно!
– Но замок не взломан, мне сказали.
– Вор воспользовался профессиональной отмычкой, думаю.
– Думает он! – Божена презрительно фыркнула. – Теперь я сомневаюсь, что ты на это способен! Разве можно оставлять такую уникальную, неповторимую вещь там, где совершенно трухлявые замки?
Козельский помертвел, чувствуя, что ситуация накаляется. Глядя на него, Божена немного смягчила свой острый взгляд и продолжила без звона в голосе:
– Твое счастье, что все обошлось. Ах! Как же я в тебе разочарована! – Она уперлась тремя пальцами в висок и поморщилась, словно на нее обрушился жуткий приступ мигрени. – Я доверяю тебе уже долгие годы, а ведь их прошло больше сотни, и вот сегодня твой поступок заставил меня задуматься о том, не слишком ли я опрометчива в своей доверчивости.
– Этого не повторится! – поспешно заверил ее Козельский.
– И почему столько неприятностей сразу? – С грацией умирающего лебедя Божена опустилась на стоящий рядом диван. – Еще и эти кадаверы! Ты слышал, что у Шпицы и Эклера пропали кадаверы? Ума не приложу, куда они подевались! Мухи Грабаря уже обыскали весь город, но их нигде нет, ни живых, ни мертвых. И заклятье мертвоцепи не сработало! Одно из двух: либо меркатор плохо закрепил цепь, либо кадаверы нашли способ освободиться, который мне неизвестен.
– На моей памяти такого еще не случалось! – Козельский завертел головой, как баран, атакованный гнусом.
– Вот и я говорю, странно это все. Но разбираться сейчас с этим некогда. Давай лучше перейдем к делу. Скажи мне, Марк с девчонкой уже ушли в Лукоморию?
– Ни его, ни той девушки, чье фото вы мне показывали, в квартире не оказалось, значит, ушли.
– Хорошо… это хорошо… но, черт, как же я извелась! – Божена обхватила голову руками, растопырив пальцы, словно хотела вонзить их себе в череп, и покосилась на чемодан. – Вдруг Осдемониум что-то заподозрит? Но я просчитала все до мелочей! Девчонка не выдаст Марка, она хочет спасти брата и отправится за иглой, у нее просто нет другого выхода. А если она по какой-то причине не сможет попасть на остров, то сгинет в темнице, как все прочие узники, и Осдемониум будет уверен, что Марк просто привел к нему очередную жертву, ничего больше.
Божена говорила сама с собой, совершенно позабыв о присутствии Козельского, который был не в курсе всех подробностей и совершенно ничего не понимал. Он лишь вздыхал и тер лоб мокрым платком, зажатым в кулаке, не смея потревожить рассуждения наставницы. Та вскоре замолчала, погрузившись в свои мысли.
«Наглый ворюга спутал мне все планы!» – думала Божена, вспоминая, как ранним утром Грабарь приволок к ней, держа за шиворот, чернявого узкоглазого паренька, сообщив, что тот подслушивал прямо под дверью. Неслыханно! Божена была уверена, что сквозь заслон из чучел в мастерской Грабаря и мышь не проскочит, но, видно, парень оказался редкостным пронырой. Стянул аппарат Эдисона из запертой гримерки и пробрался в святая святых, ее секретную резиденцию, когда она излагала Марку свои грандиозные планы, уверенная в том, что ни одна душа – ни живая, ни мертвая – их в этот момент не слышит! К счастью, лазутчику не удалось уйти и унести с собой ее секреты.
***
Вспоминая события в Заполярье, о которых узнала из новостей, Божена догадалась, что пойманный парень – тот самый Якур, друг Тильды, поднявший птичий переполох в подземелье, там, где находился переход в Лукоморию. С тех пор этот переход оказался в закрытой зоне из-за начавшихся там разработок газового месторождения. Позже Божена собиралась заняться тем, чтобы восстановить к нему доступ, но сейчас у нее были дела поважнее. Сама она этим переходом не пользовалась с тех пор, как заполучила машину Эдисона, которую удалось переделать из примитивного устройства, служившего для переговоров с призраками, в полноценный портал. Тогда и открылась правда о потустороннем мире, который оказался куда многограннее, или, точнее сказать – многояруснее, чем принято было считать.