Эта западня должна была удержать Гарри Поттера, вздумай он подняться сюда. Или Генриетту, если та очнётся в своей кровати, уже не будучи просто ребёнком. Ведь и у неё не было Чёрной Метки…

Сколько времени понадобилось бы Гарри Поттеру для того, чтобы разрушить чары этой ловушки?..

Тень ведьмы свернула в левую дверь верхнего коридора и вошла в освещённую заревом спальню. На улице за окнами всё так же бессмысленно сновали волшебники. Маленькие солнца в небе меркли, уступая дорогу занимающемуся рассвету.

На тумбочке с треснувшим от сотрясавших дом взрывов зеркалом среди рассыпавшихся флакончиков и тюбиков стояла резная шкатулка. Тень вскинула безжизненную руку и распахнула крышку, достала маленький и аккуратный чёрный револьвер. Когда-то бесконечно давно, в той, другой жизни, которая ещё была её жизнью, его подарил заезжей ведьме один чистосердечный деревенский паренёк, жестоко убитый впоследствии без вины, без причин, без смысла…

Тень взвела курок и без каких-либо эмоций вышла обратно в коридор.

Она снова ухнула в пещеру, но двух шагов хватило для того, чтобы заставить ту растаять, снова принять твёрдые очертания коридора.

Рассвет сочился из разбитых окон в дом. Гермиона ступила на верхнюю площадку лестницы, совсем разрушенной, усыпанной крошевом и битым стеклом.

В холле внизу среди обломков стояли друг напротив друга две фигуры.

Гарри в разодранной рубахе, висящей на нём кровавыми клочьями, под которыми обнажались ужасающие раны от когтей и уродливые следы старых шрамов. И Тёмный Лорд, высокий и худой, в опалённой, обугленной местами мантии, с проступившими на посиневшей коже прожилками чёрных узорчатых вен. Его глаза снова сузились и горели красным пламенем, весь облик мага опять приобрёл утраченные за минувшие годы змеиные черты. Из уголка рта сочилась кровь, тонкой струйкой сбегающая по подбородку за ворот мантии.

Больше в холле никого не было. Неуверенные лучи осеннего солнца блестели на лиловой плёнке заклятия в брешах полуразрушенных стен. За ней сновали безликие силуэты. Обугленные стены там и тут покрывали странные пятна, колдовские гадюки извивались на ступенях лестницы, огромные, усыпанные шипами сухие лианы валялись на полу, рассечённые могучими ударами меча.

Сам он, достославный меч Годрика Гриффиндора, с переломленным лезвием и раскрошенными рубинами валялся у стены в луже шипящей кислоты.

Запылённая голова Рабастана Лестрейнджа безжизненно скалилась у входных дверей.

– Твои крысы остались без зубов и все попрятались в норы, – говорил Гарри Поттер, сплёвывая кровавую слюну. – Осталось недолго, Риддл! Час расплаты настал. Ты можешь победить сейчас это тело, но то тело ты уже сегодня не одолеешь. Нужно было прикончить её или убрать как можно дальше, раз уж тебе не дали с ней разделаться! Но ты опять понадеялся на себя и своих шакалов! И теперь уже ничто не поможет тебе, Риддл! Никто не в силах остановить меня здесь, ни у кого не осталось даже бесполезной волшебной палочки! – Гарри дёрнул головой на звук шагов, раздавшихся наверху, и, увидев на площадке лестницы приближающуюся к ступеням Гермиону, оскалился. – Ты вовремя. Гляди! – крикнул он бывшей соратнице и подруге. – Гляди, Гермиона! Сейчас умрёт тот, кто виноват во всём!

Гарри поднял палочку на Волдеморта, который, не отрываясь, пристально смотрел на дочь. В этот миг Тёмный Лорд опустил свою палочку. В глазах Гарри успело сверкнуть подозрительное удивление, и тут же Гермиона произнесла ему в ответ:

– Я вижу, – и, вскинув обе руки вперёд, безразлично нажала на спусковой крючёк револьвера.

Первая пуля попала Гарри в запястье, и волшебная палочка, выплюнув сноп искр, упала на пол; вторая, вылетевшая следом, угодила ему в основание позвоночника – и герой магического мира, этот обуздавший всех демонов Чёрной магии мессия, чувствующий колдовство любой силы даже во сне, как подкошенный, повалился на пол.

Медленно, громко стуча каблуками по усыпанному побелкой паркету, Гермиона спустилась вниз, наступая на тающих под ногами гадюк, и пошла к распростёртому, бездвижному телу.

– Ты убила её! – с неизъяснимым ужасом прохрипел Гарри, едва разжимая парализованные уста, и на его искажённом лице новая судорога свела растрескавшиеся губы, на которых пузырилась алая слюна, в уродливую неестественную гримасу.

– Да, убила, – вытягивая руку с револьвером и целясь ему в голову, произнесла Гермиона. – Так захлебнись же теперь в её крови!

Она спустила курок. Третий выстрел грянул в пустом холле.

На улице с громким карканьем с куста сорвалась стая ворон, взметнувшись над бессильно снующими волшебниками Министерства магии и Ордена Феникса.

Алое марево, окутавшее усадьбу, начало таять.

Поблёкшие зелёные глаза с неестественным странным свечением застыли навсегда на искажённом бледном лице.

КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ

Смотрю туда, вперёд,

На огоньки заката:

Уходит в дымку ночи тишина.

Нет больше слов, не сказанных когда-то.

Нет прошлого: его

Заткала пустота.

Забыться может всё:

Кровавой тайны сумрак,

Душевных ран огонь,

Утраты немота.

Но всё же иногда,

При свете полнолунья,

Щипцами палача

Уводит тьма туда .

Обрывки старых слов

И образов круженье:

Так хочется кричать –

И больше мочи нет.

Ты молишь у Судьбы

Покоя и забвенья,

А прошлое смеётся,

Давая свой ответ.

И снова надо жить,

Алкая лишь безумья,

Красивое ничто

Не жаждет снизойти.

И всё равно опять

Наступит полнолунье –

Природа такова,

Что в сумрак не уйти.

Ты будешь надевать

Жемчужины на нитку

Безликих дней и дней,

Наполненных Судьбой.

Но даже если дать

Прошедшему забыться,

Туман – нет-нет – а вдруг

Нарушит твой покой…

Нарцисса обвенчалась с Северусом Снейпом в начале января 2011 года, и двадцатого числа произвела на свет девочку, получившую имя Мари-Эйлин Снейп – в честь прабабки по матери и бабки по отцу. Это был не очень красивый ребёнок, подобный тем, что часто рождаются от близкородственных браков. Но Нарцисса любила свою дочь какой-то странной, горделиво-презрительной любовью, будто тайную награду, вещественное доказательство величайшей, грандиозной победы.

Она сделала невозможное и осталась жива, но никто в целом мире никогда не узнает об этом. Знает лишь она сама – тень мессии, безликий Серый Кардинал, истинный вершитель судеб.

Женщина, которая смогла отомстить. Тому, кто сломал её судьбу – и ещё сотни, тысячи судеб. Но её не волновали эти тысячи, её волновала только её собственная разрушенная жизнь. И пусть не до конца, не безоговорочно, и уж точно не триумфально, но Нарцисса, урождённая Блэк, отомстила своему единственному настоящему обидчику. В меру сил. Много больше всех сил, которые когда-либо можно было бы в ней заподозрить.

И Нарцисса будет бережно лелеять свой сокровенный трофей, до глубокой старости сохранив в глазах этот презрительный, надменный взгляд королевы, существа много выше всех окружающих, того, кому ведомо нечто в высшей мере поразительное, что и позволяет ей носить этот взгляд, словно корону сосланной императрицы.

Это память.

И девочка по имени Мари-Эйлин Лилиан Снейп, болезненная, но бойкая малышка с чёрными непослушными кудряшками и будто выцветшими, поблекшими изумрудами глаз, глаз со странным, неестественным свечением. Иногда они вдруг пустели, стекленели на некрасивом лице маленькой ведьмы, и тогда в них можно было разглядеть призрачную тень жестокости, беспощадной и мимолётной.