Толпа студентов медленно просачивалась сквозь распахнутые настежь двери. Перешагивая порог, Тильда хотела было вдохнуть поглубже, чтобы наполнить легкие свежим воздухом, но сдержалась, уловив неприятный запах: откуда-то явно несло тухлятиной.

– Тильда-а! – послышался голос Вольги.

Метатель молний в компании с потомственным шаманом стояли неподалеку на одной из дорожек, разбегавшихся от общежития в разные стороны. Оба вскинули руки, привлекая ее внимание, но никто из них ей не улыбнулся, и, хотя повода для позитива не было, однако по их встревоженным взглядам Тильда поняла, что случилось еще что-то плохое.

– Зарубин умер, – сообщил Вольга, подтверждая ее опасения. – Я с отцом только что говорил. Виктор перед смертью успел рассказать кое-что о нападавшем. Тот тип забрался к нему в кабину после того, как из поезда, стоявшего между ангаром и посадочной платформой, высадились все работники, прибывшие из подземелья с этим рейсом. По словам Виктора, внешне нападавший был точной его копией, но исследование мозга, которое провели Зарубину, указало на то, что он подвергся сильному гипнозу, исказившему его зрительное восприятие. Отец считает, что преступник обладал демоническими способностями, потому что даже самые сильные люцифлюсы не способны на такое.

«На такое очень даже был способен Марк Костин, а где он, там и Блаватская», – подумала Тильда, и ее подозрения окрепли до уверенности.

– Данные расшифровки маршрутной ленты из кабины машиниста показали, что Зарубин ни разу не останавливал поезд во время последнего рейса, когда следовал от туннеля к университету, а значит, преступник, который наверняка проник сюда вместе с поездом, мог запрыгнуть в последний вагон прямо на ходу.

– Рискованный маневр! – воскликнула Тильда.

– Да, отчаянный тип. Он и потом действовал с невероятной дерзостью, напав на Виктора в кабине машиниста, ведь его могли заметить и схватить. Через какое-то время после удара Зарубин пришел в себя, когда поезд въезжал в ангар со стороны разворотного круга. Он не успел оказать сопротивление: преступник вытолкнул его из кабины, видимо, не заметив, что тот еще жив, а затем прикрыл сверху куском брезента. После этого злоумышленник вывел поезд из ангара и остановил перед воротами. Виктор уже отключался, но успел услышать голос девушки, заговорившей с его двойником. Больше он ничего не видел и не слышал до тех пор, пока медики не привели его в чувство. Он прожил несколько часов и ему хватило сил рассказать о случившемся, но, к сожалению, его не смогли спасти.

– Бедный Виктор! Неужели никто не собирается ловить убийцу?! – возмутилась Тильда.

– Шансов настичь его в нижнем мире почти никаких, а такая попытка неизбежно приведет к новым жертвам. Я ведь вчера уже объяснял.

– Но мы же не оставим все как есть? – Тильда испытующе посмотрела на Вольгу.

– Не сомневайся, что-нибудь придумаем.

– В таком случае пора начинать думать!

Все трое шагали по пустынной дорожке, отклоняясь в сторону от потока студентов, спешащих к зданию столовой. «И нам не мешало бы подкрепиться», – подумала Тильда, но мысль о завтраке вызвала у нее отвращение. Она втянула носом воздух и поморщилась: неприятный запах, который она почувствовала, выходя из общежития, не только не рассеялся, а порядком усилился, хотя они уже ушли оттуда на приличное расстояние.

– Вам не кажется, что всю дорогу чем-то ужасно воняет? – спросила она, останавливаясь.

– Точно! – Вольга тоже остановился и принюхался.

Якур молчал, и, казалось, ничего не слышал, потому что энергично озирался по сторонам, будто высматривал что-то. Если бы Тильда не видела, что рядом с ними нет ни единой живой души, то решила бы, что друг за кем-то охотится: он вел себя, как хищник перед решающим прыжком, собиравшийся настичь добычу. Где-нибудь в лесу, среди зарослей, это заставило бы Тильду насторожиться, но здесь вызвало сомнения в адекватности парня: что, если из-за похищения Виолы у него помутилось в голове?

Вольга тоже заметил странное поведение Якура. Они с Тильдой переглянулись и, не сговариваясь, в недоумении пожали плечами. Вольга окликнул друга, но тот не отреагировал, застыв в полуприседе. А потом прыгнул.

Послышалось звериное рычание, металлический лязг и чей-то чужой – не Якура – вскрик. Гравий на дорожке в паре метров от них захрустел, вдавливаясь, будто на него упало что-то тяжелое, а затем Якур отлетел в сторону и завалился на спину. На его лице начал наливаться огромный синяк, хотя к лицу никто не прикасался.

– Тильда! Вольга! Уходите! – прохрипел Якур, словно его душили.

– Что происходит? – Тильда бросилась к другу и с размаху налетела на невидимое препятствие – жесткое, холодное и… вонючее! Именно от него исходила та самая тлетворная вонь, которая преследовала их последние полчаса.

– Тильда Санталайнен? – послышался незнакомый голос с сильным иностранным акцентом, и прямо из пустоты перед ней вынырнул рыжеволосый мужчина лет сорока в строгом смокинге, туго обтянувшем круглое брюшко. Секунда – и незнакомец снова исчез, но голос его продолжал звучать: – Вы извините, но мне приходится соблюдать инкогнито. Мое присутствие в этом месте сопряжено с огромным риском… Пункки! А ну, отойди от него немедленно! Кому говорю!

– Но он первый начал, хозяин! – обиженно прозвучал еще один незнакомый голос, явно не человеческий, а как будто принадлежавший потустороннему существу, которое, к тому же, изъяснялось на чужом языке. Однако Тильда с удивлением обнаружила, что прекрасно понимает смысл сказанного.

– Наверное, ты сам был неосторожен и задел его! Ведь он не мог тебя видеть! – раздался голос рыжеволосого мужчины, того, что появился на миг и вновь стал невидимым.

Его таинственный собеседник по имени Пункки так и не показал своего облика.

– Он нас почуял, хозяин. Нас не видно, но мы воняем.

– Да, верно. Об этом я как-то не подумал.

– Вы к-к-кто? – заикаясь от шока, выдавила Тильда, буравя взглядом пустоту перед собой.

– Э-э-э… ну-у… В общем, я – настоящий отец Виолы Санталайнен, и мне нужна ваша помощь.

Невидимые пальцы коснулись руки Тильды, вызвав по всему ее телу волну мурашек.

Тяжелые капли, падавшие сверху, пронзали клубы пара, расстилавшегося повсюду, и со звоном разбивались о ледяной пол Лунного чертога. Отражаясь от пещерных сводов, эти редкие звуки множились и обретали силу, поэтому различить среди них звук приближающихся шагов удалось лишь за пару мгновений до того, как силуэт идущего проступил в туманной пелене бесформенным пятном. Что-то темное и трепещущее, похожее на гигантское крыло, взметнулось над человеческой фигурой, сметая туман, а когда осело, Виола увидела перед собой высокого и очень худого мужчину, одетого в широкую мантию, полы которой еще колыхались. Правой рукой незнакомец опирался на огромный кривой меч. Судя по ржавому клинку, тот чаще служил своему владельцу тростью, чем боевым оружием. Лысую голову мужчины венчала корона, унизанная острыми железными шипами, а лицо… его, пожалуй, вовсе не было, ведь нельзя же назвать лицом череп, обтянутый пергаментной кожей. «Египетская мумия, и то краше!» – подумала Виола. Примерно так она и представляла себе хозяина Лунного чертога – потустороннее существо, властвующее над душами умерших, – поэтому почти не испугалась, в отличие от ее спутника, который вместе с Боженой привел ее сюда: тот затрясся, как лист на ветру, хотя ведь знал, куда идет, и, судя по его разговорам с Блаватской, бывал здесь не единожды.

Незадолго до пересечения Барьера в душу Виолы закрались подозрения в том, что человек, назвавшийся Зарубиным, на самом деле им не был: когда она смотрела на него сбоку, скользя взглядом как бы невзначай, то его облик становился совершенно другим, незнакомым. Заметив это впервые, Виола перепугалась, но не стала ничего спрашивать, рассудив, что едва ли услышит правдивый ответ. К тому же, в случае опасности она могла позвать на помощь Каменного великана, – по крайней мере, Божена, представившаяся подругой ее матери, утверждала, что великан услышит предназначенную ему песню, где бы она ни прозвучала. Виола не знала, можно ли верить словам женщины с такими по-лисьи хитрыми глазами, но совсем скоро ей должна была представиться возможность это выяснить.