— Больной ублюдок… Тебе нравится пытать людей?!

— Вовсе нет, — удивился я. — Разве я говорил о пытках? Не делай из меня чудовище! Я вообще отпустил бы вас, если бы это принесло мне пользу. Увы, но вы принесете мне пользу иначе.

В течение следующих часов я понял свою ошибку: оказалось, что рассчитывать на благоразумие людей, которые уверены, что ты их убьешь, как минимум нелогично. Пленников не пугала ни потеря кистей, ни ослепление, ни угрозы внедрения бао трехрангового адепта — практики пытались медитировать, и откачивать из них энергию едва ли не каждую минуту оказалось сложно и нервно.

В общем, я едва ли не на коленке сделал и нацепил на пацанов три артефакта, чьей функцией было вытягивать бао из тела и рассеивать ее в пространстве — то же самое делали мои браслеты, оставшиеся в комнате.

Лишенные бао практики сравнялись в силе с теми, кем по сути и являлись — с подростками. Трехранговому на вид было лет восемнадцать — девятнадцать, но и он был не слишком внушительных пропорций для своего возраста.

Дальше пошел опрос пленников на тему их полезности. Это оказалось верным ходом — рассудив, что убивать полезных людей я не буду, практики начали наперебой выдавать список своих умений. Увы, навыков в информации о них заклинание не выдало, а значит, никто из них ничем достаточно развитым не обладал, но от обычных подростков глупо ожидать такое.

Третьеранговый заявил, что неплохо владеет мечом и предложил мне убедиться в этом при поединке. Нужность навыка, как и его правдивость, была сомнительна: благодаря дрессуре Апелиуса я теперь сам если не мастер клинка, то имею шансы претендовать на этот титул, а с шестом обращаюсь ещё лучше. Так что навык мечника не слышком нужный.

Адепт второго ранга сказал, что хорошо стреляет из арбалета и лука — это оказалось поинтереснее, чем владение мечом, но ни арбалета, ни лука при практике не было, от чего я усомнился в его специализации. Думаю, любой человек, умелый в обращении с каким-либо оружием, носил бы его при себе. А ещё среди талантов адепта выделился воздушный аспект — пацан утверждал, что неплохо владеет бао даже без рун заклинаний. На втором ранге я бы заинтересовался таким навыком, но теперь я и сам шагнул куда дальше. Насколько дальше, пока не ясно: нужно разбираться с новыми возможностями. Но как минимум, могу с опустошенной искрой упасть со скалы и на остатках энергии организовать приземление. В общем, пока лучник-воздушник под вопросом.

А вот перворанговый удивил. Пацан заявил, что прежде, чем его забрали в школу, помогал деревенскому кузнецу. Не знаю, насколько это правда — возможно, он пытается набить себе цену и прожить дольше, ведь горна здесь и близко нет.

— Смог бы повторить такое? — спросил я, показав металлический шест.

— Нет, — покачал он головой. — Слишком ровная ковка. Но дай мне потренироваться несколько месяцев, и я смогу. Честно смогу! Процесс я представляю, и знаю, что к чему.

Это и определило мой выбор. Стрельба из арбалета и лука — полезные навыки, но у меня хватает способов ударить с дистанции. Если бы у пацана был навык стрельбы, я бы ещё подумал, а так — нет. Мастерство кузнеца-подмастерья предпочтительнее, ковать я не умею вообще, но такой универсальный навык может мне понадобится — для создания металлических печатей на годы и десятки лет вперед.

Я отлично помню печати похищения знаний, описанные в книге Аталеса. Для этих ритуальных фигур я выбрал часть пологого склона скалы, по которой обычно забирался наверх. Проблем с построением печатей не возникло — где камень осыпался и раскрошился, я добавил костяных и деревянных табличек с нужными знаками. Вышло криво, но надёжно: на один ритуал запаса прочности точно хватит, а больше и не нужно. Я бы и из троих поочередно знания вытянул, но в книге предостерегали от злоупотребления таким способом добычи навыков.

Корни стянули парню руки и ноги, ложась поверх веревок, на мычание через кляп я не обратил внимания. Правильно зафиксированный адепт в контроле не нуждается!

Совесть шевелилась в глубине души, но как-то вяло. Да, в бою я бы убил пацана без всякого сожаления, но то, что происходило сейчас, напоминало жертвоприношение. Но он ведь враг, верно?..

Думаю, примерно на такое подбивал меня дух по ту сторону источника, только по его плану я должен был принести себя в жертву самостоятельно.

К источнику, кстати, я пока не рисковал приближаться. Придется, разумеется, но лучше сделать это позже, когда я освоюсь с новообретенными возможностями и повысятся шансы, что та непонятная сущность ушла подальше.

— Ну, поехали… — пробормотал я. Все знаки на своих местах, ритуальная печать в порядке и пацан точно не затронет ни знака — очень уж хорошо закреплён.

Я присел в предназначенный мне круг, влил в печать бао, и центр печати засветился. Почти сразу вспыхнули и остальные ее части. Руны, обозначающие кузнечное ремесло во всех его вариациях, засветились последними.

Я закрыл глаза и приготовился к появлению новых знаний. А потом моё тело будто вывернули наизнанку и вернули в прежнее состояние. Пришел я в себя у подножия скалы, среди кустов, выблевывая нехитрый завтрак. Тело ныло так, будто меня гоняли по всей пустыне, а когда догнали — долго били ногами. Голова чудовищно болела, и вот ужас — до пузырьков с зельями нужно было ещё и добраться.

Я поднялся, шатаясь, и побрёл к своим припасам, молясь не грохнуться на очередном шаге. Когда увидел связанных адептов, ощутил некую двойственность: я помнил, что они — враги, и связаны не просто так, но что-то мне говорило, что можно быть с ними помягче: они никуда не убегут, если их развязать. Я помню много интересных моментов, связанных с этими практиками, и знаю, что они — неплохие ребята. И Сегро я зря убил — он тоже был неплохим товарищем. Причем, когда я пытался вспомнить, почему практик был неплохим, или какой-то из интересных моментов, связанный с пленниками, натыкался на пустоту. Слава бао, эти воспоминания ко мне не перешли.

Я выпил зелье и дождался, пока боль станет терпимой. Наконец в висках перестало сверлить, и я полез вверх, смотреть, что с пацаном.

Адепт умер. Его тело, выгнувшееся в спине, застыло в круге, где я его оставил: стянутые и порезанные корнями запястья покрыты запекшейся кровью — пацан рвался с такой силой, что рассек себе кожу. Голова разбита о скалу — непонятно, умер он от ритуала, или от самоистязаний. Видеть тело донора было неожиданно неприятно — оно было очень знакомо, я видел его несколько тысяч раз: в зеркалах, в отражении водной глади, на отполированной поверхности клинка.

Я вздохнул и потащил тело вниз, к могильнику. Мерзко, неприятно, но что делать…

Уже возле могильника залип на несколько минут, разглядывая свою ладонь — мне казалось, что она должна быть больше, и ногти должны быть другой формы. Такой, как у тела, лежащего рядом со мной.

В общем, ощущение нереальности происходящего не отпускало меня. Вместо того, чтобы кинуть тело и накрыть его травой, я попытался раздвинуть землю, и смутно удивился, когда ничего не получилось. Чертовы глюки и фантомные воспоминания…

В книге говорилось, что деперсонализация и дереализация длится от месяца, до полугода: надеюсь, я приду в себя раньше, потому что скоро мне нужно будет выходить к людям, а ходить по городам лучше, когда голова здорова.

После того, как спрятал мертвеца, я проверил веревки на пленниках и потратил на медитацию с пол часа, стараясь прийти в норму. Не получилось.

До ритуала я думал, что кража знаний пройдет нормально, и смогу в течение месяца повторить ритуал прежде, чем наступит перенасыщение. Но теперь я не уверен, что повторю этот опыт когда-либо: я временами чувствую сожаление по поводу двух шикарных в постели неофиток, которых пацан-донор оставил в школе, и это точно ненормально. И обидно, что я даже не помню моментов, связанных с ними и постелью.

После обеда и повторной медитации я понял, что в ближайшее время от осколков чужой личности точно не избавлюсь. Слегка примирял меня с действительностью удачный результат ритуала: кузнечные знания я перенял в полном объеме. Пацан не соврал: осматривая шест, я понимал, как его нужно выковать, и знал, что без опыта у меня не получится выковать такую длинную и прямую железку. Зато теперь я знаю, как устроена кузнечная печь, какие инструменты нужны для ковки лопат и гвоздей, и многое другое. Но если бы я вернулся в прошлое и встал перед выбором, стоят ли такие знания слияния с другой личностью, то отказался бы от ритуала, не раздумывая. Если и буду в следующий раз издеваться над собой, то в обмен на навык, который будет этого стоить и отобразится в статусе. И не у семидесятилетних адептов — думаю, лавина образов и частей старой личности похоронит меня, и не факт, что я её переварю и останусь собой.