«Он может тебя услышать! Ведь ты еще недалеко ушла!» – вспомнилось предостережение птицы Гамаюн.

Тильда обвела взглядом окружавшие ее деревья, но, не заметив на стволах признаков обледенения, с облегчением выдохнула, зашагала дальше и вскоре подошла к дворцу.

Перед высоким зданием из светлого камня расстилалась просторная лужайка, разделенная пополам дорожкой, упирающейся в высокое крыльцо перед входом. Слева от дорожки лужайку украшали цветочные клумбы, а справа круглым зеркальцем блестело маленькое озеро. Над водой кружили стаи птиц, а на берегу, скрестив ноги на траве, сидел какой-то парень.

Тильда остановилась, всматриваясь в его лицо. Расстояние было довольно большим, но ей удалось разглядеть музыкальный инструмент в его руках. Им оказался санквылтап! Пальцы парня перебирали струны. А лицо… Лицо рассмотреть было невозможно, его скрывала завеса из красно-белых косичек, но Тильда была уверена, что это Якур. Девушка выкрикнула его имя, но тот даже не вздрогнул, продолжая играть. Он ее не слышал. «Наверное, слишком увлекся игрой… или как там он называл свой шаманский обряд? Калм… камн… нет, не помню!» – Тильда стояла, раздумывая, подойти ли ей к парню или отправиться своей дорогой. Присутствие Якура в этом красивом, но все же очень странном месте укрепило ее подозрения в том, что она попала в загробный мир: ведь Якур погиб еще месяц назад, провалившись под лед в заливе. Однако подозревать – это одно, а знать наверняка – совсем другое, и Тильда не была уверена, что готова принять правду о том, что уже мертва. «Такая новость может и подождать», – подумала она и направилась к дворцовому входу.

Ступени крыльца, как и стены, были выложены из полупрозрачного камня, с виду похожего на лед, и Тильда даже коснулась рукой поверхности стены, ожидая ощутить холод, но камень оказался теплым, прогретым солнечными лучами. Девушка прошла сквозь высокие двустворчатые двери, гостеприимно распахнутые настежь, слово ее здесь ждали, и очутилась в бесконечно длинном и абсолютно пустом коридоре: никто ее не встречал. По обе стороны коридора располагались двери, причем так плотно друг к другу, что свободного пространства между ними совсем не было. В том месте, где заканчивалась одна дверь, сразу же начиналась другая. «Какие же горницы могут быть за такими дверями? Разве что совсем крошечные, размером с чулан!» – удивилась Тильда.

На дверях висели таблички с цифрами. Девушка догадалась, что это даты: на каждой табличке было по восемь цифр, обозначающих день, месяц и год. Тильда прошла немного вперед и, убедившись, что даты идут по возрастающей, вернулась в начало коридора: дата на крайней от входа двери совпадала с датой ее рождения! «Неужели, это правда? – волнуясь, Тильда дотронулась до дверной ручки, потянула ее на себя и заглянула в проем. За дверью было очень тепло, темно и тихо. А еще там был мамин запах. Вдруг откуда-то сверху, из темноты, послышался мамин голос, но слов было не разобрать: мама шептала что-то ласковое и нежное. Шептала своей новорожденной дочери, то есть, ей, Тильде.

Девушка вернулась обратно в коридор и захлопнула дверь, чувствуя, как вся кожа на теле вмиг покрылась мурашками. Похоже, птица Гамаюн сказала правду: это был день из ее прошлого. Самый первый день. И впереди их было еще много. Целых семнадцать лет! Тильда устремила взгляд в глубь длинного коридора. Она хорошо умела считать в уме. Выходило, что дверей здесь должно быть больше шести тысяч. Точнее – шесть тысяч двести девять: такое количество дней умещается в семнадцати годах с учетом високосных.

Занимаясь подсчетами, Тильда заодно вспомнила, что день ее рождения как раз сегодня. Этим утром ей исполнилось семнадцать лет.

Она стояла посреди коридора, окруженная собственным прошлым, и от волнения не могла сделать ни шагу. О таком подарке она не смела и мечтать: у нее появилась возможность попасть в любой день из своей жизни и прожить его заново, причем даже не единожды. «Как там говорила птица Гамаюн? Можно выбрать любое время, когда ты была счастлива, и остаться там навсегда», – вспомнила Тильда и с трепетом в душе принялась перебирать свои воспоминания, то есть пошла вперед, заглядывая в двери.

Пятая дверь, пятнадцатая, двадцать пятая… Тильда видела склоняющиеся над ней огромные лица родителей, чувствовала, как ее баюкают, слушала родные голоса, воркующие что-то непонятное. В том далеком прошлом ей было очень хорошо, но остаться там почему-то не хотелось, и она шла дальше.

Сотня дверей осталась позади, потом еще одна, и еще… вот Тильде исполнился первый годик. Она неуверенно шагала, вцепившись в мамину руку, очень гордая от того, что ей удавалось оставаться на ногах так долго, хотя ее и шатало в разные стороны. А потом появился папа, взял ее на руки, подбросил высоко вверх, и Тильда звонко рассмеялась от счастья. В том дне ей тоже было хорошо, но чего-то не хватало, и девушка, прикрыв дверь, снова шла по коридору.

Одна за другой двери уплывали назад. Тильде минуло два года, три, шесть. Она училась говорить, рисовать, читать. Радовалась игрушкам, поглощала сладости, изучала мир. Все вокруг любили ее, хвалили, восхищались ею. Она всегда была в центре внимания. Но однажды все изменилось.

У Тильды появился младший брат. Женька.

Как только мама принесла домой скрипучий сверток, Тильда вдруг перестала быть маленькой, хотя ей было всего десять лет. С того дня мама почти всегда была занята и постоянно говорила, что Тильда уже взрослая и должна быть более самостоятельной, да и вообще пора бы уже помогать по хозяйству: посуду помыть, уборку в квартире сделать, сходить в магазин.

Жизнь превратилась в кошмар. И самое ужасное, что все те восторженные слова, которыми осыпали Тильду, теперь доставались ее брату. А еще ему предназначались все улыбки, сказки на ночь и новые игрушки. Ее же просто перестали замечать. О ней вспоминали, чтобы дать ей очередное поручение или отругать за то, что она сделала что-то не так. Тильда протестовала, рыдала, кричала, что ей не нужны никакие братья, и слышала в ответ, что она дрянь. В то время ей и в голову не приходило, что мама может быть права.

А однажды Тильда поняла, что всегда любила своего брата, но… сказать ему об этом было уже нельзя.

В каждой последующей «горнице» она видела себя все более несчастной и злой, но все равно шла дальше, с каждым шагом приближаясь к самому страшному дню в своей жизни. Она уже решила, что проживет его заново. Вдруг это ее шанс все исправить?

Хотя решиться на такое было непросто. Тильда старалась не вспоминать тот день, но его фрагменты то и дело всплывали в памяти, вызывая такие душевные муки, что от них ее начинало мутить.

Это случилось прошлой весной, десятого мая.

А вот и дверь с нужной датой. Осталось лишь открыть ее и сделать всего один шаг.

Через мгновение сознание Тильды погрузилось в другую реальность.

Солнце заливает комнату. Утро в разгаре, но Тильда не спешит просыпаться, балансируя на границе между сном и явью: сегодня выходной. Телефон на тумбочке в изголовье кровати уже в третий раз чирикает что-то, и она нехотя тянется за ним, захватывает гладкий корпус кончиками пальцев, включает экран, читает всплывшие сообщения: «Привет! Не забыла про уговор?», «Передумала, что ли?», «Короче, мы с Ликой и Дашкой ждем тебя в два часа в парке. Будет весело, не проспи».

Все сообщения от Алины, школьной подруги Тильды. Лика и Дашка – тоже одноклассницы. Алина – длинноволосая крашеная блондинка с гипертрофированным самомнением. «В очередной раз хочет показать свое превосходство, – размышляет Тильда, вспоминая об уговоре. – Лайки офлайн – надо же такое выдумать!»

Днем раньше, когда они вчетвером возвращались домой из школы, Лика продемонстрировала подругам свою новую фотку, собравшую в инсте три сотни лайков за сутки. Алина, конечно, не смогла сдержать свое «фи», и тут же заявила:

– В инсте любой дурак соберет при желании хоть тыщу! Фэйс-апп плюс накрутка – делов-то! Все эти лайки в онлайне – фикция. Ты в офлайне попробуй собрать!