— И что? — недоумевал барон.

Виконт откинул покрывало, с невеселой ухмылкой осмотрел обрубки ног и совершенно не в тему сказал:

— Позови слуг. Пусть отнесут меня к Мяснику. Кажется, я знаю, ради чего жить.

Пока школа приходила в себя после битвы, занятия приостановили: практики, от магов до лекторов, носились, стараясь в меру возможностей нивелировать последствия битвы. С утра до ночи по коридорам спешно шагали замученные слуги, ухаживающие за ранеными и искалеченными адептами и магами. Зельевары по шестнадцать часов в сутки занимались готовкой мазей, зелий, эликсиров. Свободные адепты сновали по пустыне в поисках трав для эликсиров и монстров, которых можно пустить на мясо. Даже Лицеус Синебород то появлялся в школе, то куда-то исчезал. После второго исчезновения в Сандору прибыл первый продовольственный караван, а на днях директор переместился на портальный круг не один, а в компании третьерангового адепта-целителя. После этого дела тяжелораненых пошли в гору, но не с такой скоростью, как хотелось бы: адепт — не маг, за раз многих не вылечит.

Ночью спали все, кто работал днем. Бодрствовали в основном маги, которым сон не слишком требуется, да патрульные ходили по коридорам и охраняли проход через барьер.

Но были те, кто днем не работал, и на ночь имел свои планы.

Дверь комнаты Адара Каршева открылась совершенно беззвучно, и три одетых в мешковатые черные тряпки практика с замотанными лицами выскользнули из комнаты. Первым шел сам Адар — невысокий, тощий, не отличающийся особой силой, но в разы более злой, чем следующие за ним помощники. Кимар — неофит, сын кузнеца, который только в школе распробовал унижение слабых новичков и понял, насколько приятнее бить других, чем стучать молотом по металлу и получать тумаки от кузнеца. Второй — Озат, три недели назад перешедший на ранг адепта. Паренек не смог принять, что он по рангу выше заводилы и командира: побродил по школе три дня подряд, напился, и пройдя через мясорубку боя, вернулся к хозяину. Адепт обладал телосложением костолома и эмоциями ребенка. Именно этих бугаев Адар как-то привел на переговоры с Нильямом, но тогда они ему ничем не помогли. Сейчас же ситуация другая, и большую часть работы выполнит сам Адар.

— Сейчас в подвалы, там у него комната, — шепотом скомандовал Каршев.

Воображавший себя серым кардиналом неофит, державший в кулаке сотни ниточек теневой школьной жизни, манипулирующий даже некоторыми адептами, как марионетками, две недели назад столкнулся с рыбой гораздо крупнее. Апелиус, дьявольски умный адепт с глазами матерого душегуба, появился непонятно откуда и за неделю — семь жалких дней — своими интригами, бьющими в цель: в сердца, в жадность, в кошелек и в страхи, смог перехватить больше половины связей и контактов. И это только те, о которых знал Адар.

Самое обидное, что Каршев сам сделал адепту документы, сам поспособствовал возвышению практика, а теперь вкушал последствия своего труда, от которых буквально смердило.

Адар не выдержал и решил устранить проблему, которую недооценил поначалу. И теперь надеялся, что проблема не разрослась настолько, что с ней не справятся четыре бомбы из камней души, каждая из которых била разной стихией. В первой бомбе содержался яд, во второй — огонь, остальные содержали крошечные железные шипы и кислоту. Если уж четыре бомбы адепта не угробят, то точно дезориентируют. А потом его, непонимающего не бельмеса, добьет снаряженный артефактами Озат.

А потом все вернется на свои места. Адар снова сможет жить спокойно, не ощущая себя мелкой мышью, примеченной парящим в небе орлом. К тому же, удача на его стороне: Нильям не помешает, его нет в школе.

Троица дошла до лестницы и зашагала вниз по гранитным ступеням, стертым от ног тысяч практиков, которые шоркали своими подошвами по граниту сотни лет подряд.

— План помните? — спросил Адар, обернувшись назад.

— Ага, — подтвердил Озар. Кимар кивнул. Парни нервничают, но винить их в этом нельзя — у Адара самого поджилки подрагивают.

— Идем до комнаты или склада — не важно, где он там обитает, — счел нужным напомнить неофит, — Потом вы открываете дверь, я бросаю внутрь бомбы. После взрыва быстро проверяем помещение: если бомбы его убили — разбегаемся, а если не убили, Озар добивает, и сбегаем. Вы уходите в подвальную комнату двести сорок, по западной лестнице, я ухожу… иначе. Ни в коем случае не бегите наверх, и не промахнитесь мимо двухсот сороковой! Если увидете кого-то, как договаривались, говорите, что услышали взрывы и искали кого-то из патрульных, чтобы сообщить о них.

Сам Адар имел расширенную версию плана, с семью вариантами, два из которых включали в себя пожертвование подчиненными, чтобы они, одетые в странные тряпки, никому не попались. Но приятелям, по очевидным причинам, о таком не расскажешь.

До комнаты-склада осталось семьдесят метров. Адар вытер о балахон вспотевшие дрожащие пальцы, остановился и оглянулся на команду костоломов.

Кимар шел рядом, и по инерции сделал пару шагов вперед. Озар же замер в пяти метрах.

— Чего стоишь? — тихо спросил Адар, обернувшись к подчиненному. Кимар, как и должно, встал за спиной, контролируя пустой коридор.

— А нам обязательно убивать Апелиуса? Ну, прям надо, да?

Неофит тяжко вздохнул и подавил ругательство. Как он и опасался, в самый важный момент подчиненный затроил, и теперь его нужно успокаивать и убеждать. Даже странно: это не первое кровавое дело, да и в битве у барьера адепт участвовал, а ведет себя как девочка — недотрога, которой предложили наедине чай попить.

— От этого зависит наша жизнь в школе, — шепнул Адар, — Апелиус не даст нам покоя! Он не трогает нас только потому, что у него времени на это нет!

— Он не такой плохой, как ты думаешь, — набычился Озар.

— Откуда ты знаешь, какой он? — зашипел Адар.

— Ну, мы с ним говорили… Он нас нашел, просто поговорил. Обещал сестренке моей помочь, если мы его трогать не будем.

Адар хотел было спросить, когда они встречались, но не успел: в виске вспыхнула боль, и Адар осознал себя лежащим на каменном полу. Голова раскалывалась от пульсирующей боли.

Неофит заворочался, неловко пошевелил ватными руками и ногами. Щиколотки и кисти связаны… Проклятье!

— Как самочувствие? — насмешливо поинтересовался тот, чьего голоса Каршев вовсе не хотел бы слышать.

Оглядеться не получилось — едва Адар поднял веки, в глаза ударила висящая в метре над неофитом мощная лампа. От попыток разглядеть что-то сквозь свет голова раскалывалась еще сильнее, глаза резало ярким светом до текущих слез.

Адар обессиленно откинулся на пол и зажмурился. Его переиграли, как ребенка. Чертов адепт сделал свой ход еще до того, как Каршев спланировал его убийство.

— Ты нормально, шеф? — виновато прогудел Озар откуда-то из темноты. — Только не нужно кричать, иначе это, ну…

— Да он и сам все понимает, он у вас умный, — хмыкнул Апелиус. — Ты же умный, Адар?

— Нет, — прохрипел Адар. От каждого слова голова разрывалась. — Был бы умный, здесь не лежал бы.

— Да не станет он кричать. Если сразу не заорал, то уже понял, что ничего хорошего из этого не выйдет.

А это уже Кимар. Похоже, он в висок мне и врезал, — догадался Адар.

— За что вас купили? — спросил неофит, пытаясь незаметно проверить крепость пут.

— За твой замок с деревней, — не стал скрывать Кимар. — У меня как раз на днях истекает срок контракта, а на дом я так и не накопил. Удачно очень вышло, шеф. Спасибо.

— Ну, Апелиус сестренке обещал помочь… — пробасил Озар.

— Поздравляю, вас надурили, — злорадно сказал Адар. — Замок Апелиус заберет себе, а трясучка не лечится.

Адар подождал пять секунд, десять. Вопреки ожиданиям, бывшие приятели молчали, не задавая вопросов на тему "что, правда?", и не требуя у Апелиуса объяснений. Значит, уверены в его честности. Это плохо.

— Деревня и замок бесполезны для меня — слишком далеко от Утренней звезды находится, — ответил адепт. — Я замахнулся на Лурскон, зачем мне деревенька в горах? А эпилепсия лечится любым целителем.