Хорошо, что они не пропускали лекции Каэльского рунного, и разбирались в знаках достаточно, чтобы понимать, что и для чего здесь предназначено. Иначе и барьер пришлось бы восстанавливать.

Я долго молчал, раздумывал, что делать с троицей малолетних идиотов. Меня они не атаковали, совсем наоборот: проявили уважение, слегка помяли чувство собственного величия. Лес жалко, но не настолько, чтобы убивать дураков: со всеми энергоканалами, которые я протянул через сад, выращивание деревьев займет не так много времени. Да и семян куча: как склеванных птичками, так и заботливо отложенных мною ранее в захоронку. Ее, кстати, школьники не нашли: сугроб нетронут, даже не потоптан, и бао в том месте горит чуточку ярче, чем в других.

— У нас есть камни. Можем вам отдать, — прервал молчание пацан — из осведомленных о моих аренных подвигах. Второй прошаренный кивнул. Третий жался за их спинами и молчал.

— Камни, которые вы у меня же из скалы и вытащили? — ехидно осведомился я.

— Не только…

— Верно, у нас разные есть…

— Кто вы по аспекту?

По аспекту парни оказались земляками, а тот, который жался за спинами, назвался адептом огня. Огневик мне был не слишком интересен: меня не знает, в разговоре не участвует, просто молчит с мрачным лицом.

И началась отработка адептовских косяков, а заодно и преобразование скалы. Я прошелся по всему саду, проверяя состояние деревьев, а заодно показывая фронт работ. Первым делом адепты выбили в скале ступеньки шириной в метр: теперь мне не нужно будет скакать по пологому склону с выступа на выступ. Вдобавок, ступеньки освободили место для будущих печатей. Вторым делом они убрали следы сомнительного ритуала кражи памяти. Теперь на месте бывшей печати красовалась ровная, как стекло, поверхность. Можно будет задействовать это место в других печатях. Да и вообще, больше мне не придется мучаться с проращиванием корней до нужных мест, чтобы закрыть скальные трещины: пацаны пообещали за завтрашний день превратить скалу в полотно для печатей и ритуалов. С учетом этого, я даже рад, что они выдернули камни души: на обновленной скале будет гораздо проще расположить печати максимально компактно. Правда, сами камни жаль: мало того, что часть их я достал из артефактов и они уже были пользованными, так после того, как их достали из печатей, камни пошли мелкими, с паутинку, трещинами. Я показал адептам их ошибку, и предупредил, что если они попробуют сбагрить такие камни в школьных торговых рядах, ничего, кроме сочных тумаков, их не ожидает, а в лично сделанных артефактах камни могут засбоить или расколоться в любой момент, а остаться без оружия посреди боя — очень, очень неудобная проблема.

Общался я в основном с земляками. Огневик, поняв, что мне он не нужен, пропал в районе затушенного кострища. Я поглядывал за ним краем глаза, но тот не занимался ничем, кроме ковыряния в носу и зажигания огня для согрева.

Земляки, кстати, задавали довольно толковые вопросы по печатям и материалам для артефактов. С самыми сложными или секретными я отправлял их к Тифону Мяснику, не желая отнимать у артефактора его хлеб, а вот на остальные отвечал. На вопрос, как они заимели артефакты телепортации, если не умеют строить артефакты, узнал, что после битвы артефактов с поля боя было набрано столько, что они упали в цене и их скупали все, кто хотел и имел хотя бы немного монет.

Я даже про Ниаз вспомнил и спросил, что с Садом. Оказалось, девушка теперь стала главным друидом и набрала себе в помощники неофитов. Смех, да и только… В общем, мне можно растить прихотливые магические растения и продавать в ту же школу, раз Сад еще восстанавливается. И судя по первому рангу Ниаз, растянется это на долгие месяцы.

Когда наступили сумерки, я закончил с лекцией по артефакторике, да и пацаны уже устали прокачивать через себя бао.

— Пойдемте к кострищу, — предложил я. — Дожжем дерево, раз вы его все-равно уже срубили. Только сперва обрубите ветки — я их потом посажу.

— По весне?

— Ага. Как иначе. Разумеется, по весне…

Костер парни развели за пятнадцать минут. У адептов в рюкзаках нашлось сырое мясо и посуда, огневик занялся готовкой. Наверное, кулинарные таланты — единственная причина, по которой пацана таскают с собой.

Я внимательно следил за тем, как жарится мясо и не стеснялся уточнять, что за специи добавляются на сковороду.

Поужинали.

Трещал костер, тихонько завывал ветер в ветвях, а в голове бродили самые разные мысли из тех, что могут бродить только поздним зимним вечером у костра.

Я ковырял длинной веткой угли, и думал о женщинах, оставшихся на Ильмсхуре. И почему-то в памяти всплывали не воспоминания о проведенных вместе ночах, не дикий темперамент или покорность, а бытовые моменты. Помню, как одна мне принесла воды, когда у меня подскочило давление после таблеток, выданных засбоившим мед-компом, который в моих анализах что-то там неправильно рассчитал. Я сидел, привалившись к стене, пережидал сине-лиловые круги перед глазами, не видел абсолютно ничего. Мне хотелось лечь на пол и блевать. Лечь на пол хотелось чуть больше — казалось, тогда давление придет в норму.

Она нашла меня, поинтересовалась, всё ли у меня хорошо, и предложила принести воды. Сама предложила. Я — человек, который любой спор воспринимает как дуэль, в любой пикировке мне чудится звон шпаг, занятие сексом превращается в доминирование, а любое мнение, отличное от моего, я первым делом не обдумываю, а воспринимаю в штыки. И тут — предложение принести воды. Бескорыстная забота, о которой даже не пришлось просить. Честно скажу, меня тогда это тронуло.

Однако пацанам такое не расскажешь: придется объяснять, что такое мед-комп, а потом и про Ильмсхур разговор зайдет, и придется обеспечивать тайну смертями. Лучше расскажу что-нибудь из жизни этого тела.

— Давайте, может, истории потравим? — предложил я.

— Отличная идея! — воодушевился земляк, которого, видимо, молчание угнетало. — У нас и вино есть, отлично зайдет под истории!

— Я пить не буду, — сразу предупредил я. — Лучше воду в кружке растоплю. Но за предложение спасибо.

Мало ли, что у них намешано в бурдюках и фляжках.

Вопреки ожиданиям, мой отказ приняли без ухмылок, смешков и переглядываний.

— Представьтесь, кстати. Забыл узнать, как вас зовут, — попросил я земляков.

— Грег.

— Василь.

— А я…

— Ты своего имени можешь не называть, — отмахнулся я от огневика. — Извини, но тебя все равно не запомню… Давайте, наверное, я рассказывать и начну.

Я рассказал, как после конфликта с неким адептом-химерологом меня преследует химера. Пацаны с ухмылками комментировали историю.

— А сможет ли монстрик проникнуть за барьер? — спросил Грег.

— Нет. — качнул я головой. — Даже если она дойдет сюда по моим следам, защита не пропустит измененных с помощью бао существ.

Вторым рассказчиком выступил Василь, поведав про соседа-ветерана, который по жизни превозмогал, преодолевая трудности, а когда тех не было, находит такие. Участвовал в приграничных заварушках, грабил корованы, мог принести в жертву ради победы дружбу, золото и жизни своих подчиненных, перетерпеть жесточайшие мучения и вообще выйти за пределы человеческого, чтобы в конце остаться поехавшим ветераном с ПТСР.

После десятка историй, которые не были связаны какой-то общей темой, мы решили закругляться. Пацаны остались ночевать у костра, я же надумал переночевать на скале, рядом с тепловым артефактом. Расставить всюду сигнальные артефакты я не забыл. Хорошо проведенное время и доверительные рассказы — это прекрасно, но не вижу ни одной объективной причины любого из парней не попытаться загнать мне нож под лопатку.

Ночевать, спрятавшись от дождя под протекающим навесом, мне не понравилось. Спать на размещенном на камне пустом рюкзаке, просыпаться каждые два часа от холода и заряжать накопитель на обогревающем артефакте — не понравилось тоже. Нужно менять эти бедняцкие условия существования на околочеловеческие. Мне даром не нужна кровать с мягчайшим пуховым матрацем, шелковое постельное белье и прочие излишества, но хотя бы маленький добротный домик, который имеет любой деревенский пахарь, нужен обязательно. Благо, варианты обретения крыши над головой у меня есть.