Но не было другого, никто не задавал себе вопрос: зачем сейчас эти смерти? Можно же было принять мирный договор и жить мирно. Гордыня? Уход от реальности? Излишняя самоуверенность? Что двигало польской шляхтой, которая не приняла договора и решила умирать. За что? Разве на их государственность покушались?

Но люди умирали, видимо, они определили для себя, за что именно, создали ориентиры и следуют им. И отряды польской шляхты не разбежались. Они не были организованы, но каждый, или почти каждый, оказал сопротивление. Такая решимость защитников привела к тому, что в плен никто никого не брал, а Динабург, пусть так и не возвративший былой уровень развития, был городом с Магдебургским правом и тут жило немало населения.

Даже Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому, который успел заработать авторитет в войсках, пришлось приложить немало усилий, чтобы прекратить бесчинства армии в городе. Чуть позже были даже казни оступившихся русских воинов, которые преступили правила, презрели приказы. Но то не было исключительной мерой, это была необходимость, к которой прибегали во всех организованных армиях.

Ну а через два дня войско отправилось дальше, на Ригу. Это в прошлой компании русские силы лишь показали, что может быть, в этот раз русские показывают, как должно быть. Тогда был набег, сейчас каждый новый шаг воина, шедшего в передовом полку — это полметра-метр новой территории, становящейся русской землей.

Русские воины шли на север, а многочисленные повозки везли людей и трофеи с начавшейся войны в Серпухов и Калугу, где будут центры по распределению новых подданных русского царя по всем иным территориям России. Этим людям никто не будет чинить обид, напротив, они получат больше земли, больше возможностей, но, вероятно, меньше свободы действий. Но тут каждому свое и многим жить и знать, что завтра будет сытно, важнее, чем быть голодным, но решать куда идти и что делать.

Винница 16 апреля 1609 года

Иосиф Вогель был смелым человеком. Он не боялся вести свои дела на самой опасной территории Речи Посполитой — городе Виннице. Только смелый еврей прибудет в те места, где каждый год случаются татарские набеги. Впрочем, мудрый Еся себя несколько обезопасил, и в Кафе, на рабском рынке, есть его родственники, которые обязательно выкупят Вогеля в случае чего.

Но там, где опасно, чаще всего и прибыльно. А еще тут нет никаких проверок, властям почти что плевать на твои дела, чтобы только не разогнать всех торговцев. А еще Вогель, сам почти не разбиравшийся в оружии, имел большую ремесленную мастерскую, которую по своей специфике способов производства можно было скорее назвать мануфактурой.

Очень прибыльно ремонтировать оружие в месте, где непрестанно стреляют, рубятся и всячески иными способами лишают людей жизни. Иосиф не любил войну, он был мирным евреем, который уже скоро хотел начать новое дело, но в более спокойном месте. Но тут сто грошей, там три сотни талеров и перспективы заработать еще и еще больше. Это притупляло нелюбовь еврея к войне, как и инстинкт самосохранения. Впрочем, Иосиф всегда готов выехать из города, в течении двух часов.

Ремесленников на свое предприятие Вогель набирал так же благодаря своим родственникам, которые смогли освоиться в Крымском ханстве и постоянно отслеживают «товар» на рынках рабов для поиска нужных специалистов. Тут же можно было сделать даже заказ на ремесленника и за деньги, а, порой, за большие деньги, существует вероятность найти даже мастера из Венеции, да хоть испанца. Не стекольщика, конечно, такой, если и появится, так будет продан в Константинополе, но кузнеца или подмастерья оружейника, возможно.

Безусловно, было много рисков, которые, само собой разумеется, влияли на стоимость услуг Вогеля. Имели место случаи, когда выкупленные ремесленники бежали от жида-рабовладельца. И тут вступал в силу административный ресурс, когда городские власти, как и других ближайших городов, ловили беглецов и отвозили обратно Иосифу Вогелю. Предприниматель хорошо платит своим работникам и даже отпускает преспокойно и с деньгами, но, если мастер обучит двоих подмастерий. Хотя, все равно бегут

Дорого такие побеги обходятся еврейскому предпринимателю. Винницкий главный жид всегда отдаривается и услугами, и серебром, за лояльность властей. Впрочем, такие расходы так же входят в сметы Иосифа.

При этом, власти сами более чем нуждались в услугах Вогеля и готовы платить за них звонкой монетой. Если у кого поломался мушкет, или пистоль, да и нужна новая сабелька, или броня — то это к Вогелю. У жида все найдется и в лучшем виде для владельцев любых денег. Тут же Иосиф держал и трактир, где так же вел себя крайне хитро и предусмотрительно. Одного подпоить, другому подложить девушку, хоть литвинку, хоть крымчанку, гречанку, или молдованку. Всякие водились. Ну а после такого, Иосиф становился «хоть и жид, но свой».

Так что жизнь удалась, а постоянная готовность бежать, вселяла огорчение потерять часть имущества, но и надежду сохранить свою жизнь, как и жизни родных и самых полезных мастеров. Пусть нужно будет начинать на новом месте, но, если ты живой, опытный и мудрый человек, то все всегда получится. Ну и все переводи в ценный металл, с ним везде будешь человеком.

Маркитант и мануфактурщик Иосиф Вогель сперва обрадовался тому, что крымчаки поссорились между собой, и татарам вряд ли будет дело до польских украин. С другой же стороны, работы в мастерской меньше не станет уже потому, что севернее Винницы будет война и часть гарнизона города уже готовится отправиться воевать с московитами. А поэтому, все готовят оружие, докупают нужное, меняют старое. Так что только за последние два месяца Старый Еся заработал серебра больше, чем за целый год до того. Ну а чуть позже ближе к войне поедет старший сын Абрам. Хотя, Иосиф был уверен, что там будет и без того немало его соплеменников.

— Еся нам нужно бежать. У меня появился зуд, — когда Иосиф «ударил по рукам» с очередным клиентом, в его кабинет пришла мама Хая.

— Что, мама, у Вас не чешется, а именно что ни на есть зуд? — спросил Иосиф, откладывая в сторону дела и начиная судорожно размышлять.

Это может показаться смешным, но вся семья Вогелей знала, что смеяться над способностями шестидесяти семилетней старшей женщины в роду и мамой главы рода, себе во вред. Хая чувствовала опасность своим старым седалищем. И как только у мамы начинает зудеть задница, у Еси возникает головная боль и поиск опасности. Совпадение, безусловно, самовнушение мудрой женщины, вероятно, но Хая видит чуть больше, чем иные, а зуд в заднице матриарха семьи — это сигнал «спасайтесь». Уже не однократно благословенная задница Хаи спасала семью.

— Как давно это началось, мама? И кому Вы уже успели сказать? — спрашивал Иосиф, уже прикидывая свои действия.

— Еся, ты малолетний поц! Кто поверил, что зуд в тохесе старой женщины — это предвестник опасности? — женщина попеняла своему старшему, сорока шестилетнему сыну.

Иосиф соображал быстро и был достаточно решительным мужчиной. Но было у него две слабости, из-за которых принципиальный торговец и мануфактурщик становился мягкотелым: мама Хая и жена Циля.

— Паники нам не надо. Вы мама скажете, всем кому нужно и особенно, кому не нужно, что умерла Ваша родственница и моя тетя Сара, потому мы все отправляемся… в Краков или Львов, лучше, Львов, на похороны, — Иосифа принял решение и начинал операцию по эвакуации семьи и части своего дела.

— И все же мой сын поц! Придумал мне сестру Сару, я не успела с ней пообщаться, как ты ее уже похоронил. И во всем этом виноват тохес старой женщины, — бурчала Хая, уже выходя из кабинета своего сына.

Про задницу Хаи ходили шутки, но никто и никогда не шутил, когда еврейское семейство, вдруг, уезжает. Старую еврейку считали ведьмой и давно бы с ней расправились, если бы не полезная, и прибыльная для властей, деятельность Иосифа и его сыновей.