По городу я шел, оглядываясь на каждый шорох. Картра намотивировала меня быть осторожнее со стражей, и я боялся, что ее отец попытается решить проблему радикально и на подходе.

Увидев меня, пацан на воротах округлил глаза и метнулся открывать створку, а после, заикаясь, предложил проводить. А в прошлый раз столько снобизма было...

Апелиус вызвался следить за обстановкой и целиком ушел в самонавязанную работу. Аналитический дед отслеживал подозрительные звуки, замаскированных стрелков и прочую муть — целиком просвещать меня насчёт своих занятий император отказался и на ежеминутные вопросы "а что ещё делаешь?", которые я задавал ради прикола, больше не отвечал.

С парка убрали псов, мечников и арбалетчиков я тоже не видел. Либо их убрали вслед за псами, либо замаскировали так тщательно, что даже заклинание Апелиуса обнаружить не смогло. В общем, как бы то ни было, через парк я прошел спокойно.

Вблизи особняк выглядел аляповато и безвкусно: на стены налеплено разных барельефов и узоров, возле двери — колоны, на которых стоят отлитые из бронзы толстые младенцы с крыльями и держат на плечах крышу. Я на всякий случай посмотрел на младенцев через истиное зрение, но те действительно оказались статуями.

Пацан в ливрее, заикаясь, передал меня одетому во фрак слуге, и меня повели сквозь весь дом: вероятно, чтобы я как следует рассмотрел окружающую безвкусицу: картины там всякие, мелкие бюсты кого-то, висящие на стенах рога и головы монстров.

— Ничего подозрительного нет,— наконец разморозился Апелиус,— Либо засады вовсе нет и нападения не будет, либо они ждут тебя в том самом кабинете, куда ведут. Но не вижу смысла — тебя гораздо легче было расстрелять посреди сада.

Наконец слуга замер возле украшенной узорами двустворчатой двери, и с усилием открыл чудовищной толщины створку.

— Нильям прибыл, господин.

Я шагнул в кабинет и мы остались вдвоем: я и высокий мужчина в аккуратном костюме.

— Марк Скоробогатов,— представился хозяин города.

— Нильям Тернер.

— Присаживайтесь, Нильям,— кивнул мне Марк на стоящее по мою сторону стола кресло. Я не стал кочевряжиться, и примостили седалища мы одновременно.

— Надеюсь, вы знаете, кто я, Нильям?

— Разумеется, я навел о вас...— попытался ответить я, но хозяину кабинета ответ не требовался.

— Я — глава городской стражи и управляющий городом, если в целом. Я тоже навел о вас справки. Если бы вы не были адептом, я не стал бы с вами разговаривать. Обычных головорезов, которые не вливаются в наше общество, стража просто стреляет, а с вами беседа. Сначала.

Ну да. А попробуй выстрелить в адепта, который после подобного может выжить, озлобиться на город и устроить в Лурсконе мясорубку. В общем-то городской глава оказался гораздо умнее жителей Сандоры, потому что мы сейчас разговариваем, и меня по факту предупреждают о том, что я веду себя неправильно по меркам города. Не стреляют из засады, не травят. Хотя я уверен, что если мы не договоримся, будут и выстрелы, и все остальное. Только Марк может себе позволить много, очень много стрелков.

Наше социальное положение было примерно равным: адепт и хозяин города. Возможно, я был немного выше. Совсем немного. Поэтому меня и пригласили. Как сказал бы Апелиус, я — как авантюрист высокого уровня, способный в одиночку выйти против огра. Такого и хозяину целого города пригласить за стол не стыдно. И принять такое предложение — оказать хозяину честь.

— Обрати внимание на пальцы,— сказал я Апелиусу. Пока Марк распинался, я успел осмотреть кабинет и самого Скоробогатова. На правом правом безымянном пальце мужчины красовалась белая полоса.

— И что?— спросил Апелиус,— Ну плохие отношения у него с женой, разлад в семье. Картра, может, нервная не только из-за пропажи любимого, но и из-за возможного разбега родителей.

— Думаешь, с человеком, который занимает одновременно должность городского главы и главы стражи, кто-то рискнёт расстаться?

— Почему нет? Вдруг его жена — слишком благородных кровей, и к ней по щелчку пальцев табун таких Скоробогатовых прибегает?

— Возможно... До сих пор не привыкну, что в этом мире нужно такое доказательство брака, как металл на пальце. Дикость какая-то.

— Я тоже не против побеседовать. Простите, Марк, вы развелись с женой?— кивнул я на палец. От вопроса Скоробогатова перекосило.

— Это не тот вопрос, ради которого вы здесь! И обсуждать свой брак с вами я не настроен. Лучше скажите, почему вы продали свободную женщину в рабство?

Я округлил глаза в притворном удивлении:

— Она сама продала себя, господин Скоробогатов! Думаю, купивший её человек рассказал об этом вашим стражникам.

Мне кажется, Торк — не тот человек, который откажется от приобретенного товара, а потому будет до последнего настаивать на законности сделки.

— Что произошло в забегаловке?— продолжил расспросы Скоробогатов.

— Как — что? Массовая дуэль.

Марк раздраженно выдохнул. Хозяин особняка наконец понял, что разговор не будет простым.

Скоробогатов постучал по столешнице пальцами в нехитром ритме, а потом нехотя признался:

— Похоже, я начал разговор ни с того. Слишком много всего навалилось за последние дни.

Мужчина поднял массивный медный колокольчик и потряс им. В кабинет сразу заглянул дворецкий.

— Позови Марту, — приказал Марк, — Пусть принесет вина и фруктов.

Служанка будто стояла у дверей, потому что появилась спустя десяток секунд после указания.

— Спасибо, но я не голоден, — отказался я от фруктов. — И пить тоже не буду.

Служанка, замерла с бутылкой вина, которое собиралась налить в бокал.

— Не разделить с хозяином пищу и питье — сродни оскорблению! — нахмурился Скоробогатов.

— Не хотел вас оскорбить, простите, — пожал я плечами, — Просто меня в вашем прекрасном городе уже травили, и теперь у меня строгое неприятие любых продуктов, сорванных, помытых и приготовленных в мое отсутствие. Практически психологическая травма. Поэтому есть и пить я не буду, извините. Разумеется, со всевозможным уважением к вам.

Скоробогатов раздраженно дернул пальцами, и служанка убрала бокал и фрукты.

Пока служанка возилась с посудой, я откинулся на спинку кресла и постарался собраться с мыслями. Нужно донести до хозяина усадьбы и города то, что необходимо, а о прочем — например, о расследовании Картры и пропаже художника, умолчать. Примерное объяснение я придумал еще на подходе к особняку, теперь же дополнил его парой мелочей и преподнес Скоробогатову:

— Я не планировал устраивать переполох в городе. Моя изначальная миссия, которую мне поручила школа — разобраться с ритуалами, вызвавшими вспышки бао в окрестностях Лурскона. И если бы повар не попыталась меня отравить, я бы спокойно провел расследование и покинул город. Вы обо мне даже не узнали бы.

Разумеется, ложь: если бы бандиты не попытались меня убить, я бы подставился сам. Достаточно было подождать хода от авантюристов, или просто пойти по кварталу бедняков, весело звеня монетами в кошеле.

После упоминания ритуалов хозяин усадьбы нахмурился, и когда я закончил, Скоробогатов нервно спросил:

— Вы уверены? Ритуалы в черте города — дело более чем серьезное.

— Абсолютно уверен, — важно кивнул я, — Я нашел место, где эти ритуалы проводились и обследовал подземные туннели под замком Лахам. Кстати, тварей в руинах не было, зато я нашел два трупа — закованного в доспехи стражника и пропавшего подростка. А теперь я даже рад, что меня свела с вами судьба. Марк, извините за вопрос, но как именно стражник мог оказаться в руинах?

— Спасибо за расследование, я пошлю людей, чтобы забрали тела... А насчет вашего вопроса — у нас на днях пропал стражник, прямо со смены. Видимо, в туннелях лежит именно он, потому что другие стражи не пропадали.

Апелиус хмыкнул, я поморщился. Вот ни за что не поверю, что тварь забрала со стены стражника, протащила его пять километров, чтобы убить под замком.