— Стой! Я пуст, я пуст!

Я повернулся к следующему. Щит истощен на треть, успею без подзарядки разобраться еще с одним, зарядиться до конца и покончить…

На грани восприятия возникло быстрое пятно, которое через долю секунды впечаталось в мой щит. Заряд просел не сильно, всего на пару процентов, как от любой стрелы, но я отпрыгнул в сторону и сорвал повязку. Пацаны стояли с мечами в руках, в руках Лилин, стоящей у дверей каменного домика, лежал кортик. Никого кроме нас пятерых здесь не было.

— Видели, что это было? — спросил я, уже понимая, что услышу. И не прогадал.

— Быстрое что-то.

— Какой-то монстр.

Химера. Черт возьми! Уже забыл про эту тварь.

С другой стороны — разве она проблема? Монстрик снаружи барьера, браслет защищает от его ударов, а если все-таки замечу и успею его перехватить, проблема решится сама собой.

— Ладно, предлагаю ничью, — сказал я. — Желания продолжать биться не ощущаю. Кстати, Лилин переночует сегодня у вас, а завтра съезжает и так.

— Съезжаю? — растерянно спросила Лилин.

— Ага. Будешь в школе жить. Наставник за тебя наверняка беспокоится, да и там есть чем заняться. В общем, позже обсудим. Кстати. пацаны, у меня есть просьба. Надо построить стену вокруг грядок, и, пожалуй, построить ещё один большой домик с коридором и комнатами по бокам.

— Кого ты там держать будешь? — спросил Василь.

— Пока не знаю, но лишним точно не будет. А я пока пойду, позанимаюсь своими делами, а там и спать можно будет.

Глава 18

Тучи цвета пепла нависают над головой так низко, что я, казалось, мог дотянуться до них ладонью, если бы был чуточку повыше.

Я стою по щиколотку в чёрном снегу. На мне холщовая рубаха, штаны и простенькие сапоги — повседневная одежда, в которой я хожу по саду. И одежда эта не подходит для прогулок по Ильмсхуру: я чувствую пронизывающий холод. Обогревающего артефакта у меня при себе нет, лишь цепочка с камнем, наполненным бао воздуха.

Едва я подумал: "странно, что могу спокойно дышать в родном мире без противогаза", как меня скрутил приступ жесточайшего кашля. Лёгкие ужасно жгло, я чувствовал себя астматиком, который вдохнул через ингалятор сильнейшую кислоту.

Каким-то чудом я сосредоточился и вызвал очищение — заклинание для защиты от ядовитого воздуха, которое раньше использовал, чтобы песок в лицо ветром не кидало. Полегчало почти сразу, но лёгкие сводило спазмами ещё с минуту, и эту минуту я откашливал и отхаркивал в ладонь кровь. Придя в себя, я огляделся, и почти сразу заметил громаду фабрики за своей спиной. Сотни этажей города-фабрики тянулись вверх, утопая в свинцовых облаках, и чтобы разглядеть верхушку города, приходилось задирать голову.

Четкие очертания циклопической бетонной коробки были нарушены: правую часть, где располагались жилые зоны, разнесло мощнейшим взрывом. Я видел обнажённые коридоры и сотни обнажившихся микроквартир со спальными капсулами, настенными экранами и даже дорогущими пищевыми агрегатами. Фабричные корпуса оставались с левой стороны здания, чадили дымом из многочисленных труб.

Я побежал к пролому, из которого можно попасть в коридоры. Бежал так быстро, как мог, с каждым шагом по щиколотку погружаясь в чёрный снег, но спустя минуту бега ничего не изменилось: город-фабрика оставался таким же далёким.

"С артефактом телепортации было бы гораздо быстрее" — подумал я, и совсем не удивился, обнаружив в ладони знакомую рукоять артефактного жезла. Дело сдвинулось с мёртвой точки: вместо долгого бега по опустыненной земле я сразу очутился в заснеженном коридоре. Стоя на самом краю пропасти, обернулся.

Из бетонных переборок, словно вены и артерии города, торчали арматура, толстенные кабели, провода и трубы. Что бы не нанесло фабрике столь ужасную рану, после такого оправиться городу будет сложно. Для работы фабрике необходимы люди, а если им негде жить, то и фабрика встанет.

Я углубился в коридор. По сторонам потянулись двери жилых помещений. Отойдя достаточно от пролома, я вынес двумя воздушными ударами дверь ближайшей комнаты и зашёл внутрь.

Обычная жилая квартира в пятнадцать квадратных метров. У входа — встроенный в стену шкафчик с комплектами рабочей формы. Там же — ремонтный пояс с набором инструментов. Я зачем-то взял пояс, проверил кармашки. Инструменты в поясе были дорогие, качественные: либо квартирка принадлежала прорабу, либо её хозяин водил знакомство с контрабандистами.

Я хмыкнул и надел пояс на себя, привычно затянув ремни под подростковое тельце. Можно переодеться в форму ремонтника, но холод внутри города не слишком-то ощущался: надобность в одежде исчезла.

Прошёлся по квартире, осматривая электронику. Помещение утопало в пыли, и мои сапоги оставляли мокрые черные следы на пластике пола.

Больше ничего интересного я не нашёл: разве что приметил парочку дорогих пластиковых игрушек, запыленных до потери цвета: фигурки ремонтника с упрощённым поясом и специалиста СБ с рацией, шокером и резиновой дубиночкой на портупее. Жителей города-фабрики с детства приучали к будущему пути…

Следующие пару часов я блуждал по коридорам, то телепортируясь на сотые и двухсотые этажи, то спускаясь под землю, в отделы коммуникации и даже в крысиные норы. Людей я не встречал, и даже не находил их скелеты. В норах и на нижних этажах я нашел тысячи крысиных тел: в ядовитой атмосфере планеты не выжили даже они. Но где люди?

В самой глубине крысиных нор я трижды встречал грибы, которыми проросли высохшие крысиные трупики. Грибы давно засохли, и никак не реагировали на попытки их оживить. Они не впитывали бао — энергия будто бы уходила… Нет, не в бездонную пустоту: чувствую, будь я в сотню раз сильнее, без проблем вырастил бы здесь сад. Но пока я адепт, искать в этом мире мне нечего, моих сил не хватит, чтобы преодолеть некую преграду. Может, когда я стану магом и увижу во сне Ильмсхур, смогу что-нибудь вырастить здесь?

Хотя, это что угодно, но только не сон. Слишком реально для сна.

Я вздохнул и за десять минут цепочкой телепортаций добрался до гермодверей самой фабрики: ржавых, закрытых не до конца. Раньше я добирался сюда на поезде, перед которым раздвигались гермоворота, но теперь в этом нет нужды: я протиснулся в щель между створками.

Вдалеке оглушительно гудели механизмы, и я впервые засомневался: нужно ли мне сюда? Кто может выжить на фабрике с кислотной атмосферой? Стоит ли мне… видеть то, что мне могут показать?

Поворот, ещё один. Длинный коридор. На полу уже меньше пыли, зато попадаются следы от ботинок: сперва одиночные, затем — десятки, и вот уже весь пол в следах и грязных разводах. На потолке мигают лампы. Я чувствую себя героем дешёвого хоррора, но продолжаю идти вперёд. Страшнее всего, что мой коридор выходит на обзорную площадку, откуда начальники-наблюдатели любят смотреть за работой фабрики, и у меня не будет возможности приготовиться к зрелищу, которое откроется мне целиком и сразу. Но ноги сами несут меня вперед.

Ботинки грохочут по толстому стальному листу обзорной площадки. Шаг, еще шаг…

И я вижу все и сразу.

Я смотрю с высоты пары сотен метров на огромный фабричный блок, вижу копошащихся внизу людей. По сравнению со всей фабрикой этот рабочий блок не занимает даже одного процента площади, но он невероятно циклопических размеров: по причуде заказчиков чертежа фабрики с этой площадки видна добрая половина пространства блока. Я смотрю сквозь толстую железную решётку, огораживающую обзорную площадку, и вижу сотни цистерн, замечаю мойщиков со шлангами. По дорожкам ездят погрузчики, у машин суетятся водители и механики, пятеро энергетиков копошатся у силовой электроустановки.

Постепенно мозг выхватывает некую неправильность в происходящем. Будто зрелище чересчур неправильное, выбивающееся из привычной картины мира настолько, что я не сразу обратил на него внимание. У агрегатов наравне со взрослыми трудятся и дети: сотни маленьких фигурок шныряют по фабрике, залезают под машины и помогают с ремонтом.