Она спешилась у ограды и стала энергично стучать в ворота.

Лишь минут через пятнадцать, когда перепуганная ведьма находилась уже на грани истерики, тяжёлые створки наконец отворились, и на неё воззрился старый игумен отец Филарет. Он выглядел взволновано, а, увидав её, рассердился.

– Мне нужен брат Гавриил! – объявила Гермиона вместо приветствия.

– Сие невозможно, дочь моя, – перекрестился священник, окидывая гостью осуждающим взглядом. Выглядела она действительно колоритно: длинное, до щиколоток, расклешённое платье с открытым верхом, глубокое декольте, босоножки на каблучках провалились в вялую листву, серая мантия распахнута, волосы растрепались…

– Почему? – похолодела Гермиона.

– Брату Гавриилу не должно говорить с женщиной, – уклончиво ответил священник.

– Послушайте, это очень важно! – угрожающе сказала ведьма. – Мой супруг болен, и он требует к своей постели именно брата Гавриила.

– Болен? – потерялся святой отец. Ему было сложно возражать такому аргументу. – Но разве ваш супруг глубоко верующий?..

– Неужто степенью глубины веры измеряется христианское бескорыстие? – прищурилась Гермиона. – Неужели брат Гавриил откажется поехать к больному, если тот зовёт его?

– Хорошо, дочь моя, пойдём со мной, – после некоторого раздумья нехотя сказал игумен. – Но только Христом Богом прошу: запахни свой халат!

Гермиона досадливо закуталась в мантию и двинулась за священником.

К её удовольствию, игумен велел ждать в беседке и сам ушёл за Гавриилом, не посчитав необходимым сопровождать того назад.

– Пресвятая Богородица, миссис Саузвильт! – перекрестился старый монах, увидев неурочную посетительницу. – Вы ли это?! На что ж явились сюда в этом ведьмовском наряде? Да ещё средь бела дня! А писали про завтрашний…

– Лорд Генри отравлен, – перебила его Гермиона.

– Господи Иисусе, как отравлен?! – отступил монах.

– Я думала, вы мне скажете это.

– Помилуйте, откуда мне…

– Легилименс! – не слушая его слов, вскинула палочку Гермиона.

Каскад мыслей и образов перешёл в поток воспоминаний. Она не опускала руки, пока не подняла со дна души старого монаха каждую затаённую думу, каждое чувство, каждую самую сокровенную мечту. Она узнала о брате Гаврииле больше, чем он сам знал о себе, она проникла в его забытое прошлое, в его закрытое сердце, в самую глубину его сознания.

Монах был абсолютно невиновен перед ней, он не имел никакого представления о причинах происходящего и искренне пытался спасти окружавших его людей…

Гермиона опустила палочку.

– Да как вы смеете?!! – взвыл старик, отпрянув и потрясая кулаками. – Гнусная ведьма! – его трясло от ярости. – Вы нарушили не только неписаный закон совести, попрали святую веру! Вы нарушили свои же законы, законы волшебников, права человека! Растоптали мою честь! Вы, как вы смели, как у вас рука поднялась…

– Брат Гавриил, я приношу вам свои самые искренние извинения, – оборвала старца Гермиона. – Здесь, этими событиями, нас с Лордом Генри заманили в ловушку. Вы оставались до сей поры главным нашим подозреваемым. Я приношу вам свои самые глубочайшие извинения за то, что сомневалась в вашей искренности и чести. Я только что коснулась вашей души и склоняю голову. Вы должны простить меня и понять: в текущих обстоятельствах я не могла терять времени и рисковать.

– О, леди Саузвильт! – заломил руки монах. – Что может слабый против сильного? Но нельзя же… Вы же имеете дело с людьми! Есть вещи, которые просто не может позволить себе один человек по отношению к другому! Можно измучить, погубить тело – но всегда останется чистая, невинная душа! А вы, волшебники, научились марать эту душу руками – и без зазрения совести…

– Брат Гавриил, у меня нет времени, – резко оборвала ведьма. – Именно потому, что у меня нет времени, я вынуждена была так поступить. О чём вы переживаете? Я не увидела ничего ужасного или предосудительного…

– О миледи, как же вы не поймёте! Нельзя запускать пальцы в душу ближнего своего! Нельзя рассекать его сердце богопротивной языческой мудростью! Это хуже убийства, страшнее смерти…

– Вы перегибаете палку, брат Гавриил! – перебила Гермиона. – Позабудьте о моих грехах, мы обсудим их позже – и помогите моему мужу. Это ваш долг, как христианина.

– Вы говорите мне о долге, миссис Саузвильт! – возмутился старик. – Вам бы ещё вспомнить мою честь…

– Брат Гавриил, моего мужа кто-то отравил, ни я, ни он не можем выбраться отсюда или связаться с внешним миром. Мне нужны травы, чтобы сварить противоядие – и тогда мы с вами побеседуем и спокойно решим, что и вам, и нам со всем этим делать.

– Но зачем вы пришли ко мне, миледи? – непонимающе спросил монах.

– За ингредиентами. У меня ничего нет.

– Но у меня – тем более!

– Что?! Вы же волшебник! Лекарь!

– Господи, прости! – вскричал старец и быстро перекрестился. – Креста на вас нет, леди Саузвильт! Что же вы такое говорите?..

– Простите, брат Гавриил! Я не хотела вас оскорблять… Но неужто у вас нет совсем ничего? Вы же сами хотели помогать людям!

– Но я не знахарь! – возмутился инок. – Господь посылает своей пастве болезни как испытания. Я языческими обрядами или богопротивной медициной не смею перечить его воле!

– Чёрт побери, да замолчите вы со своими проповедями! – взревела Гермиона.

– Миссис Саузвильт!!!

– Дьявол!

– Да поразит Всевышний ваши грязные уста немотой! – гневно вскричал монах.

Гермиона на минуту зажмурилась, чтобы успокоиться.

– Вы сейчас попробуете трансгрессировать в Лондон, – сказала она, открывая глаза. – Вы умеете трансгрессировать?

– Что?!! – задохнулся от возмущения брат Гавриил.

– Сотворить такие чары едва ли во власти смертных. Возможно, околдована не местность, а мы с Генри. Тогда вы можете выбраться отсюда и позвать на помощь. Вы когда-нибудь трансгрессировали, вы знаете, как это делать?

– Миссис Саузвильт, – от возмущения у старого монаха охрип голос, – никакие силы не заставят меня…

– Вы ошибаетесь, брат Гавриил, – возразила Гермиона, поднимая палочку. – Мне подвластны силы, которые могут заставить вас сделать что угодно. Но я просто прошу, я умоляю вас о помощи. Мне нужно связаться с внешним миром. Вы были когда-нибудь в Британском Министерстве магии? Вы можете трансгрессировать туда?

– Леди Саузвильт…

С минуту монах смотрел на неё гневным взглядом, губы его подрагивали. Гермиона не отвела глаз и не опустила палочки. На её лице была отчаянная решимость.

– Будь по-вашему, миледи, – наконец сказал монах. – Но Господь не забудет вам этого дня.

Он закрыл глаза и некоторое время стоял так в молчании.

– Я не могу трансгрессировать, – наконец сказал он. – Изволите ли вы снова применять чары, чтобы удостовериться в справедливости моих слов?

– Мне очень жаль, – сказала Гермиона. – Я верю вам, но я должна была попробовать эту возможность. Простите меня, – она тяжело вздохнула. – Мне нужна хотя бы сова.

– Во имя всех святых, у меня нет сов!

– Проклятье, вы же как-то написали в Министерство магии!!! – взорвалась Гермиона.

– Помилуйте, я ездил в Ленинград, чтобы достать сову и написать московским волшебникам!

– Но что же делать?! – истерически выкрикнула Гермиона. Её опять охватила паника, и ведьма с трудом взяла себя в руки, чтобы не зарыдать. – Вы поедете со мной в деревню, – безапелляционно заявила она. – Пойдёмте. Вы целитель и врач – вы должны мне помочь!

Брат Гавриил устроил очередное представление, не желая скакать с ней на одной лошади, потратил драгоценное время на запрягание монастырского жеребца и потом всю дорогу пенял ей за быструю езду верхом в «тягости».

В Васильковке их встретил совершенно растерянный Лёшка.

– Ева Бенедиктовна, чертовщина просто! – сообщил он, помогая Гермионе спешиться во двое у Петушиных. – Простите, святой отец. Во всей деревне заглох транспорт! Я все дворы обошёл, я свою старушку на запчасти разобрал – всё в норме, всё верно – а мотор не заводится! И ни у какой машины не заводится! Я даже трактор проверял, – чуть не плача, добавил он. – Есть, правда, велосипед, двухколёсный…