Во время наиболее ожесточенного противостояния со Швецией, в Полоцк прибывал усиленный гарнизон, но слишком поляки не любят тратить деньги на систематическую оборону своей страны, чтобы заняться основательно устройством обороны города, который имел немало и природных укреплений. Да и Россия тогда казалась не соперником, а шведов ждали севернее Полоцка.

Вместе с тем, Полоцк все равно не был легкой добычей, о чем свидетельствовал тот факт, что уже десять дней длится осада сильно превосходящего шведского войска. Дело в том, что этот город выгодно, в деле обороны, окружался водными препятствиями. С одной стороны — Западная Двина, еще с двух сторон — река Полота, ну и только западная часть города прикрывалась рвом. Тем самым рвом, который давно не приводили в подобающее состояние. Но именно тут защитники и установили почти все свои пушки. Обороняющиеся могли рассчитывать и на высоту стен Верхнего Замка, но только не на их крепость.

— Командуйте стрелять коленными ядрами поверх стен! — приказал Делагарди.

Командующий решил начать уничтожать городскую инфраструктуру и незатейливо спалить город. Еще два дня назад шли, казалось, нескончаемые дожди, но вот уже наступила жара и деревянные городские постройки должны успеть просохнуть, чтобы зардеться огнем при первых же попаданиях.

Пушкари большими щипцами, напряжением сил, клали пушечные ядра в горящие рядом костры. С еще большим усилием, ядра скоро вытаскивали и заряжали ими пушки.

— Бах-ба-бах, — прозвучали новые выстрелы.

Пушкарская обслуга сразу начала охлаждать пушки. Жара и так накаливала бронзовые и чугунные орудия, но после выстрелов на стволах проступал окалины. Интенсивность обстрела резко падала, но зато эффективность стала в разы лучше. Делагарди даже подумал о том, что можно завтра попробовать ворваться в Верхний замок. Уже есть два пролома в стенах. Если поджечь город, в котором практически все здания были деревянными, то защитникам, пусть только части, но придется отвлечься. Вот тогда можно и начать решительный приступ.

С этими мыслями Делагарди отправился в свой шатер. Время уже подходило к обеду. Нужно распорядится о еде, но сперва дать приказы офицерам. За ним пошли его приближенные и порученцы.

— Господа, готовьте на завтра штурм. С рассветом предлагаю подобраться к западной части Верхнего замка настолько близко, насколько позволит сумрак и беспечность противника. Далее перенаправить туда большую часть артиллерии и бить поверх голов калеными ядрами. Нужно поджечь в городе то, что сегодня не сгорит, — сообщал свой план генерал.

— Господин генерал, но это может быть опасно и для наших войск. У нас крайне мало мортир, чтобы такое сделать, а иные пушки не приспособлены бить навесом, — возразил полковник Якобссон.

— А к городу не стоит приближаться с барабанным боем. У рва следует залечь. Вот и все. Ну а случится тот пушечный расчет, который умудриться попасть в своих, то что это за воины тогда? Неучи, которых будет ждать повешение, — тон Якоба Пунтусса был спокоен.

В целом же генерал был вполне доволен сложившимся положением дел. Русские, в сущности, воюют сами, не прибегая к помощи шведов, он, Делагарди, решает собственные задачи. Псков — отличная база для шведских войск, куда регулярно приходит провиант, фураж и порох, благо до шведского Ревеля не так, чтобы и далеко. И факт близости городов заставляет задуматься над тем, что Швеции не помешало бы иметь мощную крепость на пути к Ревелю. Ну и пришли сведения о том, что Витебск пал и теперь Делагарди продолжит реализовывать свой план.

Генерал предполагал перерезать русским пути наступления с направления Смоленска. От Витебска шведским войскам можно идти на Оршу, дальше на Шклов и Могилев. Пусть всю восточную границу Речи Посполитой перекрыть не получится, да и командующий шведским войском не стремился перерезать все коммуникации полякам, но главное — русским не будет свободы действия. Так что было чему радоваться.

— Господин генерал! — в шатер, где, в задумчивом одиночестве, Делагарди вкушал большой кусок отварной говядины с душистым хлебом, вбежал адъютант.

— Господин ротмистр, где ваши манеры? — не преминул упрекнуть своего помощника генерал.

Вопрос был «со шпилькой», так как ротмистр, будучи отпрыском одного из знатных шведских, столичных родов, кичился своим аристократизмом, светскостью и чувством красоты. Как приговаривал Якоб Пунтусс: «Мой адъютант всегда выбирал наиболее красивые лопухи, когда бегал в кусты». А тут такое нарушение правил — вбегает в шатер, когда командующий ест.

— Прошу меня простить, но ситуация требует осмысления… вашего осмысления, — сказал ротмистр и чуть опустил глаза.

«А вот это уже серьезно», — подумал Делагарди.

Обычно его адъютант, эмоции которого генерал научился считывать, строил из себя всезнайку, имея свое видение любой проблемы. Хорошо, что не высказывался и не пытается навязать свои мысли, хотя… он тогда бы пошел командовать штурмовой ротой. Значит случилось что-то неординарное.

— Ну, и чего вы молчите? — выкрикнул генерал.

— Прибыл вестовой из Пскова, а до того в Псков прибыл вестовой из Новгорода… — адъютант замялся.

— Олаф, задери тебя дракон! Не мямлите! — Делагарди бросил кусок мяса в котел, от чего брызги бульона чуть обожгли его лицо.

— В Новгород вошли русские конные части, в Псков зашли казаки. Оттуда вытеснена шведская администрация. Были случали избиения. О жертвах и погибших не сообщается. У городов поставлены палатки и шатры, где и предлагается оставаться шведским войскам и интендантам. Казаки не стали под Псковом ставить лагерь, а послали… далеко и грубо. В городах оставались места, где некоторые части, к примеру рота французских мушкетеров, закрылись в домах и не пускают туда русских, — скороговоркой, словно окунувшись в омут с головой, докладывал адъютант.

— Чем они такое объясняют? Русские же обещали, что эти города будут в нашем распоряжении для обеспечения военной логистики! — растерянно спрашивал генерал.

— Они и утверждают, что нарушать поставки не будут, даже предлагали людей дать для помощи, но в города пускать станут только по дозволению русских комендантов, — отвечал Олаф. — А еще… русские обвиняют Вас, господин генерал, в том, что Вы предупредили поляков в Риге о русском набеге на город. У них есть какое-то письмо. Казак…

— Кто комендант Пскова и Новгорода? Скопин-Шуйский там? — спросил Делагарди, перебивая доклад подчиненного.

— Нет, генерал русского главнокомандующего в этих городах нет! В Пскове головой себя провозгласил казачий вожак Иван Заруцкий. Он ранен, потому за него много решает заместитель. Ну а в Новгороде лютует Захарий Ляпунов, — продолжал свой доклад ротмистр.

— Письма с докладами и вестовых ко мне!.. А почему Ляпунов лютует? Вы же говорили, что русские стараются не убивать подданных шведского короля? — Делагарди начинал испытывать холодную решимость, отринув эмоции.

— Много жителей Новгорода поддерживали нас… нашего короля Карла, вот их и отсеивают. Есть слухи, что таких людей отправят в русскую далекую Сибирь, — отвечал адъютант.

Делагарди оценил ход русских. Вполне изящно. Можно было поаплодировать тому, кто придумал так обхитрить шведов. Можно, но Яков чувствовал себя брошенной невестой, которую до свадьбы лишили девственности и в обоих случаях, что с обманом русских, что с невестой, не до аплодисментов.

Нет, не был швед столь наивным, чтобы не предполагать вероятные ходы московитов. Но не сейчас, у них же война! Сигизмунд, если сведения генерала верны, рвется к Москве. Туда нужно направлять все силы, спасать свое государство. А они… разбив поляков под Смоленском, освободили свои силы и отправили их для контроля городов, которые шведы хотели оставлять за собой после войны, или иметь часть русских территорий в качестве компенсаций за то, что шведские солдаты проливают кровь за русских.

Но договор был нарушен именно шведами. Казаки не добились внушительных успехов в набеге на Ригу. Да, теперь этот город разом лишился половины своих ремесленников, которых бездумно бросили против не таких уж и диких и мужицких казаков. По некоторым сведениям казаки умудрились и что-то награбить и людей увезти, но они явно рассчитывали на большее.