На меня смотрели лики святых, необычайной красоты цветы, зайцы и олени. Золотые и серебряные нити сверкали даже при скудном витражном освещении.

С нитями у нас плохо. Закупаем и серебряные и золотые в Голландии. Но, надеюсь, и такое производство наладим. Есть у Софии Слуцкой-Заруцкой мастера из Слуцка, которых она перевезла под Белгород. Да и летом прибыли два мастера, которые утверждали, что могут наладить мануфактуру по производству дорогих ниток. Правда, пока только говорят.

— Лепота! — сказал я, не наигранно наслаждаясь увиденным.

«А еще потрачено прорва денег на шелк и дорогущие нити» — подумал я, но не стал подобным упрекать, тем более, что вот такое изделие явно может окупить затраты и на материалы и на невесто-часов.

Именно так, «невесто-часы». Невесты царевны и занимались вышивкой, все более улучшая свои навыки. В невесты к царевне направляли своих представительниц каждый из родов, если глава рода в Боярской думе. Невесты сопровождали Ксению вахтовым методом, по неделе, сменами. Но и следующую неделю так же были заняты знатные девицы на выданье. Они учились.

Я не стал учреждать школу девиц, по крайней мере ту, где девушки стали бы усердно грызть гранит науки. Нет, их учили иному, как быть нужными и правильными женами. При этом суровый домострой насильно по корку головного девичьего мозга не втирался, хотя и без него не обошлось, веяния времени, нельзя их не учитывать. Девушек учили санитарии, основам ремесла повитух, как и лекарского. Должна же мать знать, что нужно прежде всего сделать, когда ее ребенок горит жаром? А лучше иметь жаропонижающее средство и понимать как его применять. Еще лучше, конечно, чтобы мать давала своему чаду такой набор продуктов, или трав, которые усилят иммунитет.

Девушек учили и элементарной программе начальной, очень начальной, школы. Читать, писать, прибавлять простые числа, редко дроби. Будущим женам даются и правила ведения хозяйства, рассказываются про нужность новых сельскохозяйственных культур, важность трех-четырехполья. Ну и, без этого никуда, — православное образование.

В этой учебе были и курьезы, по мне, так и ничего страшного, но Ксения реагировал остро. Один парень, из учеников Луки Мартыновича, влюбился в невесту царевны из рода Волынских. Девушка отвечала ему взаимностью. Дело не дошло дальше поцелуев ручки и разговоров. Однако. пришлось парня переводить в Преображеский полк директором [учителем, который сам еще не доучился]. Времена! Нравы! Тут даже введение парня в дворянское сословие не помогло бы личному счастью. Так что разлучили влюбленных, да быстрее, чтобы этот сюжет не стал для боярства причиной изъятия своих девушек из невест.

— Как разумеешь, сколько такое будет стоить? — спросила Ксения.

— Говори, куда деньги нужны! — усмехнулся я.

Деньги нужны были на новую лекарню и открытие новой аптеки в Москве. Почему бы и нет! Я бы выделил на такое дело деньги и из казны, но царевна сама искала возможность заработать на свой новый проект, так и здорово.

— Напечатаем в газете, что продаются полотна, выполненные самой царицей, так втридорога купят. А еще с цветами куплю я, на дары персам. В феврале посольство от шаха отправится в Исфахан, а я ломаю голову, что еще подарить Аббасу, — сказал я, обнял и поцеловал жену.

— Чаю? — улыбаясь, спросила супруга.

— Для того и пришел! — сказал я и умилился миной, состроенной обидчивой женой.

— Пришел токмо, кабы свою царскую требуху набить? — спросила Ксения.

— Нет, кабы тебя увидеть! — исправлял я свою ошибку.

Чай в очень ограниченном количестве поступал к нам из Персии. У персидского шаха были свои выходы на Китай, который пока являлся, может и единственным производителем этого напитка. Почему-то из Индии такой товар не приходил. Так что на царский стол чая хватало, а вот иным, уже нет. Цикорий, собранный в августе-сентябре и обжаренный так же пили, при этом все больше. Но для себя я понял, что цикорий — это неплохо, но чая не заменит. Я «чайник», или как там можно назвать человека, который всегда предпочитал чай кофе? Хотя и кофейка попил бы. Разнообразие в напитках хотелось.

От распития чая, пусть и зеленого, да с бутербродами с маслом, ветчиной и сыром, повеяло той реальностью, которую я покинул. Как там дочь? Мама? Уже оплакали меня? А я так и не удосужился сильно погрустить, все дела, заботы. Как было бы здорово, чтобы тут оказалась мама и старшая дочь…

— Государь! — ворвался в столовую Акинфий.

— Фух! Ты черт крикливый! — Ксения от неожиданности появления моего помощника вздрогнула. — Прости, Господи!

— Прости царица! Я… избавляюсь от своей суеты, но… — парень замялся и понурил голову.

Я смотрел на Акинфия осуждающе, но не комментировал. Устал уже указывать на одно и тоже. Всем хорош мой помощник, распорядок моего дня чувствует, контролирует, всегда помнит о моих планах, уже наладил отношения со всеми службами в Кремле и в Боярских Приказах, но все равно, появляется неожиданно и громко. Наверное, скорее я свыкнусь с поведением парня, чем перевоспитаю его.

— Боярская Дума собралась? — спросил я, понимая, что немного задержался на перекусе с женой.

— Да, государь! Хворостинин с Шеином местничают, того и гляди в бороды вцепятся друг другу, — объяснял свое бесцеремонное появление Акинфий.

Я знал, что этот спор между боярами Михаилом Борисовичем Шеином и Юрием Дмитриевичем Хворостининым тянется еще с прошлого года. У них появились напряженные отношения еще в Смоленске. Шеин, как будто имел комплекс неполноценности, или, напротив, манию величия, так как придирался ко многим, доказывая свою знатность.

В этом варианте истории я не заметил героизма и профессионализма Шеина. Ну нет этого. Упорность — есть. Может именно она и помогала долго держаться в Смоленске в той истории, что я учил в школе. Нынче Михаил Борисович не вписывается в команду. Скопин-Шуйский с ним чуть ли не в конфликте, Хворостинин того и гляди на дуэль вызовет, пусть у нас это и не практикуется. Знаю, что и Заруцкий зуб точит на Шеина. Тогда, как Иван Мартынович Заруцкий готовил набег на Ригу, смоленский воевода Шеин не только не помог в подготовке, но и явно мешал, стараясь отжать себе и часть припасов и снеди и пороха.

Но Михаил Борисович Шеин — боярин, это ему было обещано, он и получил место в Боярской Думе. Хорошо бы вообще его не видеть в Москве и подумать, куда отослать из стратегического смоленского направления, а то и гляди, откроет Смоленск ляхам. Что-то в ином варианте истории было, из-за чего Шеина, ранее весьма почитаемого воеводу, казнили. Измена тогда была, во время Смоленской войны, или компетентность, не столь важно, важнее иное, что в таком вот негативе Шеин будет только мешать.

Хворостинин же оказался неплох. Может, вернее, точно, он не та фигура, как его отец, не столь талантливый, даже великий полководец. Но на вторых ролях Юрий Дмитриевич умеет работать. Если будет тот, кто пример стратегическое решение, то Юрий Дмитриевич Хворостинин может на тактическом уровне показывать нужные результаты. А это уже немало.

А так, полководцев у меня хватает, что не может не радовать. Ромодановский неплох, Телятевский хорош, Волынские трудяги, Пожарский, да и иные. У казаков лихие атаманы. Кого ни возьми, все личности. Не дай им цели, не нарежь справедливых и прибыльных задач, так согласие с казачеством разобьётся, как хрупкая ваза. Болотников, Заруцкий — уже эти товарищи в иной реальности начудили. А тут еще и Карела.

— Пусть поспорят немного, поместничают! — сказал я, не желая пока лезть в местнические дела, хотя именно мне и нужно это разгребать.

А что, как создать «местнический комитет»? Если пока нельзя победить эту заразу, так переложить на других обязанность судить? Наверное, нельзя. Ведь для людей этого времени возможность государева суда в местнических спорах — это важная составляющая власти.

Прибыл я на заседание Боярской Думы с опозданием на минут двадцать. Хотя, как там, учителя говорят: учитель не опаздывает, он задерживается. Вот и я задержался. Споры с моим появлением прекратились. О том, что только что кипели страсти, говорили покрасневшие лица Хворостинина и Шеина.