— Сипахи! — закричал кто-то из казаков и этот панический крик был поддержан иными.
С улиц города выходили сотни две тяжеловооруженных османских конных. Они раньше были спрятаны на окраине города, но с началом битвы за порт, всадники начали готовиться к атаке.
— Пищали изготовить! — закричал один старшина.
— Пики ставь! — скомандовал второй казачий командир.
— Рассыпайся, браты! Ховайся пищали заряжай! — поддержал третий старшина.
Ранее молчаливые казаки, загомонили, но не растеряли свой боевой настрой. Это кажется, что сипахи сейчас сомнут казаков и сбросят их в море. Уже нет. Опоздал командир сипахов Малик Коракуглу с приказом выдвинуться. Еще минут пять-семь назад то конница имела бы небольшое пространство в порту и примыкающей к нему торговой площади, но не сейчас. Свои же, остатки отступающих янычар, мешали. Ну а там, где конному нужно объезжать препятствие, там теряется главное в коннице — сила динамичной атаки.
— Пли, хлопцы! — уже на кураже кричали десятники.
— Тыщ-ты-дыщ, — раздавались выстрелы.
Сипаха взять пулей сложно, доспех добротный, хотя на таком близком расстоянии, которое сложилось в бою, и это возможно. Но самым уязвимым местом были кони. Животные не были полностью защищены железом, да и попадание в то самое железо для коня болезненно, оттого он и брыкнет и остановится. Ну а выставленные пики вовсе оттеснят всадников. Так что сипахи не оказались той силой, что была способной переменить ход сражения.
— Алла! Алла! Аллаху Акбар! — закричали оттесненные янычары и рванули в контратаку.
Было понятно, что османским воинам не прорваться, но они продавали свои жизни, твердо веря в то, что делают это не напрасно. Сейчас убить как можно больше казаков, значит уменьшить русское влияние и возможности.
Бой закипел с новой, ранее недосягаемой силой. Казалось, что люди используют последние свои ресурсы и остановись они, так и упали замертво даже не пораженные противником, а от истощения.
В какой-то момент янычары даже потеснили казаков. Небольшое количество османских воинов стало отодвигать к морю абсолютное большинство православного воинства. Вот только вперед вышли свежие силы и это были казаки, которые получили вооружение за счет самого Болотникова. У каждого из трех сотен отличных казачьих воинов было по два пистолета.
— Тыш-ты-тыщь, — зазвучали пистолетные выстрелы и янычары стали один за другим укладываться на мостовую базарной площади.
В это время бой кипел уже на стенах крепости. Лишь две башни удалось подвести, и то не вплотную, хотя зацепиться удалось. Однако, из башен хлынули и те воины, что были в самих сооружениях и те, что сидели на веслах. Артиллерийский и ружейный обстрел крепости с башен позволял накопить на отдельном участке крепости достаточное для приступа количество казаков.
И вот полетели кошки, цепляясь за крепостную стену, поставлены лестницы и по ним уже лезут воины. Штурм со стороны моря позволял обойти основные валы и рвы, потому и приступ начался очень быстро, как только башни расчистили участки стен от защитников.
Еще пять часов шли кровопролитные схватки. Турки не сдавались, вопреки уже начавшим распространяться байкам про трусливость османов. Ну побили же их под Эрзерумом, так что турка слабая стала, не чета той, что под Москву ходила при Иоанне Васильевиче. «Чета», еще какая «чета». Это русские стали сильнее, а не турки ослабели. И в этом была большая разница.
А еще и беи, те самые, мятежные, попытались помочь своим покровителям. Но легкой коннице на улицах города или на пересеченной местности, делать нечего, тем более, когда казаки были столь решительны и разъяренные, что сами выискивали, на ком сорвать свою злость и убить. Потому татары быстро стали дичью, которую оставшиеся в живых казаки стали загонять и уничтожать.
— Если я проведу еще одну такую битву, я оставлю Дон без казаков, — сказал Болотников, осознавая сколько много сегодня было потерь.
Более шести тысяч донцов и иных казаков упокоились тут, в Кафе. Потому для оставшихся Иван Исаеевич почти не делал никаких ограничений, разрешая грабить и даже насильничать. Он только лишь собрал старшин и потребовал не трогать православных, но это было лишнее. Казаки шли освобождать русских рабов, а не становится рабовладельцами. Хотя… Пленных турок, татар, да и заодно армян, греков, даже готов, было тоже немало. И вот они могут стать теми самыми рабами.
Кафа стонала, только что окропленная кровью казаков и османских воинов, она теперь получала новую порцию алой жидкости мирных жителей. Город расплачивался за слезы русских девушек, которых продавали турецким извращенцам, детей, которых тут же лишали и родителей и будущего. За все да воздастся! И казаки воздавали.
Вена
7 декабря 1610 года
Не все гладко в Священной Римской империи. Два императора, религиозные проблемы, еще и венгры, валашцы, молдоване, все они непостоянные в своих желаниях: то хотят быть с империей, то с другой империей, но уже Османской. Видимо, имеют намерения на противоречиях и лавировании заполучить максимум от возможного и жить своим умом при материальной помощи то одной стороной, то другой.
Император Матвей понимал всю глубину проблем, но император Рудольф жил в своем мирке, больше заботясь быть добрым для всех политических сил в Римской империи.
Не так давно определился лидер на землях цесарцев, и им стал Матвей. Он добился от своего родственника того, что Рудольф, не желая более обострять обстановку, согласился считать Матвея наместником, сам Рудольф же все более стал уделять внимание искусству.
И сегодня Матвей находился в своей резиденции в Вене и работал с документами. Он все не мог взять в толк, что вообще происходит. Когда складывается ситуация, на которую Матвей не мог качественно повлиять, он нервничал. А было видно, какие тектонические сдвиги начались.
— И почему эти русские только сейчас спохватились? Где они были четыре года назад? — сокрушался император Матвей.
Тогда, в 1606 году скрупулёзно и сложно выстраивалась антиосманская коалиция. В этот союз против турок даже допустили московитов, рассчитывая на то, что они своими воинами сильно отвлекут османов от главного направления — войны в Венгрии против Священной Римской империи. Тогда же, не в коалиции, но рядом с ней, был и персидский шах Аббас. А еще Рим поддерживал устремление сильно ослабить османов, Венеция, Польша, Испания.
Создавалась сила, способная переломить хребет сильнейшему государству мира, которым казалась Османская империя. Но случилось так, что откололась Московия, там произошел государственный переворот и началась, по сути, гражданская война. Польша увязла в войне со Швецией и стала тратить все больше сил на интервенцию в Московию. Венеция, понимая бесперспективность коалиции без «мяса» поляков и московитов, стала игнорировать требования императора, при этом не отказываясь от союзнических обязательств.
Пришлось идти на соглашения с султаном, который так же был не в лучшем положении, оттого две империи и смогли договориться. И все понимали, что это лишь передышка. Двум империям, которые имеют общую границу, никогда не быть союзниками или пребывать в долгосрочном мире.
Сложно было просчитать последствия событий этого года, потому королю потребовалась консультация и мудрый совет.
В последний год император Матвей начал прислушиваться к мнению Мельхиора Клезля. Этот ученый человек, казалось, сведущ, если не во всем, то во многом. Он понимал и в сфере финансов, и во внешней политике. Но самое главное, что взращенный иезуитами Мельхиор Клезль выступал за политику примирения между протестантами и католиками. По сути, Клезль радел больше за государство, чем за религию. И такой подход очень нравился Матвею, оттого он и приблизил к себе ректора Венского университета. Или же вначале приблизил, а после назначил ректором.
И, вот именно этот человек готовил доклад императору по Московии, которая принялась ставить с ног на голову всю систему взаимоотношений в Европе. При этом, если не считать местечковую войну с Польшей, Россия не воевала в Европе, но даже так меняла в ней Расклады.
