Успех тайной операции был обусловлен тем, что мы действовали так, как никто от нас не мог ожидать. Кому вообще может в голову прийти, что я могу использовать своего двойника. У людей нынешнего века заложены в мозгу очень мощные психологические триггеры, которые не позволяют сделать то, что сделали мы. Как может посметь, пусть даже боярин, облачиться в царские одежды, сесть на одного из известнейших царских коней? Уже подобное считалось невозможным. Так что, когда информаторы польско-литвинского отряда под командованием шляхтича Сержпутовского, призванные меня убить, отследили, что из Иванграда в сторону Пскова устремился человек на царском коне в царской одежде и даже со шрамом под глазом, свидетельствующем о выжигании бородавки, без колебаний решили, что это едет царь.
Мой двойник убыл с частью моих телохранителей, а я ещё целый денёк просто высыпался в Иванграде и никуда не выходил из оборудованной для меня комнаты. Хоть выспался вдоволь.
Сложным в исполнении представлялось направить заговорщиков и тех, кто за ними стоит, в нужную точку. Важно было найти такую локацию, чтобы сводный отряд под командованием Казимира Сержпутовского решился на акцию, посчитав, что сможет сделать задуманное и после уйти. Первоначально планировалось сделать всё в Пскове, но всё-таки врага нужно уважать и не предполагать его глупостей.
Псков нынче — это не только мощная модернизированная крепость с рядом земляных укреплений вокруг, но и место дислокации большого количества войск. В самом городе и его окрестностях до пятнадцати тысяч воинов, не считая городской стражи самого Пскова. И как в такое логово волков решился бы забежать заяц? Пусть и такой зубастый и шустрый, как конный отряд Сержпутовского почти в четыреста пятьдесят сабель.
Поэтому было принято решение: если нужного места не найдено, то его следует создать. Это и было сделано. В газете «Московские ведомости» в максимально пафосной манере освещалось намерение государя-императора основать севернее Пскова, на границе со шведскими владениями, православный монастырь. Газета разразилась пафосными ура-патриотичными статьями о том, какое чудовищное преступление было сделано шведами в Нарве и её окрестностях. При этом даже не приходилось врать или завышать цифры жертв. Дело в том, что к 1581 году, когда и разразилась Нарвская резня, город уже двадцать три года принадлежал Московскому царству. Не без использования административного, царского, ресурса в Нарву переселили сотни купцов, а ещё ремесленников и чиновников. И вот в 1581 году шведы, захватив город, вырезали всех или почти всех русских людей, сравняли с землёй построенные храмы или осквернили их, используя далее, как склады, казармы, конюшни.
«Никто не забыт и ничто не забыто» — именно под таким заголовком уже год выходят статьи о разных событиях истории России. Русские люди не только информируются, но и накачиваются патриотизмом, гордостью быть причастными к народу, который через трудности добивался побед. Не преминули описать и некоторые поражения, как трагедию России, вырабатывая сострадание к трагическим событиям прошлого и к людям, принимавшим в этом непосредственное участие.
Группа мастеров-скульпторов, собранная, в основном, из итальянцев, занимается проработкой памятников, которые должны быть установлены на местах важнейших событий в русской истории. Ещё один способ увековечить память — это основать монастырь или построить на месте храм.
Кстати, таким вот ходом, про памятники и внимание к событиям прошлого, я даю ещё один нарратив — преемственность и справедливость своего правления. Не то чтобы в этом есть какие-то сомнения, хотя иногда да появляются крикуны, мол, «царь не настоящий». Я показываю, что достоин своих предков, и что именно я имею право считаться тем, кто даёт оценку прошлому.
Уже готовится памятник на месте битвы при Молодях, заложен православный монастырь под Эрзерумом, где будут жить, как я их назвал, «православные шаолини». Это монахи, ранее имевшие отношение к воинской службе или даже прошедшие курсы при Государевой школе телохранителей. Возрождаем традиции Пересвета и других монахов-воинов. Впрочем, в окраинах Эрзерума иначе нельзя, там пусть и тихо пока, но за себя любому православному нужно уметь постоять.
И вот я, якобы узнавший о трагедии в Нарве, некоторые современники которой живы и поныне, пообещал лично основать монастырь к северо-западу от Пскова. Мало того, я целовал крест, что выполню епитимью за грех чревоугодия и пройду не менее пяти вёрст лишь в монашеском одеянии. Вот в месте моей остановки и будет основан монастырь.
Какая же лакомая создавалась ситуация для заговорщиков! Лучше и не придумаешь! Особенно, что я даже называл примерную дату, когда будет совершено основание монастыря Успения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии.
Отряд Сержпутовского пропускали через границу со сложностями, которые были нами же и созданы. Пограничная стража, организованная Скопиным-Шуйским по моему совету, сработала хорошо. Диверсионный отряд вероятного противника нарвался на разъезды пограничной стражи и должен был быть уничтожен. Хорошо, что в ряде приграничных городов или селений находились агенты Тайного приказа, так что удалось разочаровать бойцов-пограничников, так жаждущих проявить себя и порубать наглых поляков, дерзнувших нарушить государственную границу.
А после перехода на территорию Российской империи, ряженные под русских поляки и литвины вели себя уже более осмотрительно и даже профессионально. Они все прекрасно говорили на русском языке, знали наши обычаи, не забывали креститься по-нашенски, проезжая кладбища или храмы. Такой себе русский отряд едет куда-то на ротацию.
Подобных в последнее время много бродит по русской земле, так как то и дело части полков, дислоцирующихся в отдалённых от Москвы районах, прибывают в Преображенское, Семёновское, Тушино и иные центры подготовки личного состава. Проводятся своего рода семинары, проверяется знание новых тактик или уровень освоения оружия. Кроме того, такое обучение показывает воинам, к чему нужно стремиться. Подобные же отряды могут возвращаться из Европы после выполненного долга наёмников. Кстати, последнее и было легендой для Сержпутовского и его людей, что показывает достаточную информативность противника о положении дел в России.
Я уже выехал на нормальную, подготовленную часть дороги на Псков, что означало, что до него не более пятнадцати вёрст, как прибыл вестовой.
— Доклад! — потребовал я, когда посыльного сразу препроводили ко мне.
— Есть, государь. Вышли они и схоронились в леску, — произнёс усталым голосом вестовой.
— Выговор тебе, — грозно сказал я, а после уже более нормальным тоном продолжил. — И благодарность. Благодарю за то, что быстро донёс сведения, ну, а выговариваю, что коня загнал, того и гляди издохнет. Небось, заводного извёл и добил где по дороге?
Вестовой, словно маленький нашкодивший мальчик, понурил голову. Быстро донести информацию — это важно, даже очень. Однако, если каждый вестовой при этом будет убивать два коня, то я не напасусь денег оплачивать новых ездовых животных. В России уже есть шесть коннозаводческих предприятий, но коней всё равно недостаёт, особенно при большом спросе в войсках. Сколько нужно лошадей, чтобы обеспечить двухсоттысячную армию? А ещё сколько нужно для сибирских переселенческих программ или для сельского хозяйства? Тут не хватает даже с теми, что были взяты трофеями во всех войнах, и которых торгуем с Кавказом и Ираном.
Между тем, пора было выдвигаться. И наш отряд, всего в сотню бойцов, но все из них телохранители и вооружены, как никто в этом мире, отправились к будущему монастырю.
Совесть… Она мучила, вот именно сейчас проснулась и никак не ложится спать, сколько я мысленно её не упрашиваю это сделать, не пою колыбельных. Дело в том, что император должен умереть. Нет, не я, а мой двойник, но об этом должны узнать те, кто участвует в подобной авантюре, пусть и подготовленной. Весть об этом должна долететь до Сигизмунда, а также до Шеина и его подельников, кроме только Головина, которого я оставил пока под стражей в Иванграде.
