Раджканья же – то, что осталось от нее после смерти ее тела – страдала, понимая, что никто никогда не найдет ее труп и не узнает всей правды. Это казалось ей невыносимым, и желание восстановить свое доброе имя целиком захватило ее, постепенно превращаясь в жажду мести. И еще росла обида на Джагата: почему не бросился на ее поиски вместе с солдатами? Ведь любящее сердце подсказало бы, где искать, помогло бы открыть правду! Выходит, ненастоящей была его любовь, не так уж и дорожил он своей принцессой, и, наверное, вскоре найдет ей замену. А отец… тот, наоборот, слишком сильно любит ее и прекратит поиски, смирившись с выбором дочери. Он всегда желал ей счастья и однажды подумает, что не стоит искать дочь и разлучать с любимым, ведь он – великий махараджи и никогда не сможет одобрить ее брак с простолюдином. Пройдет немного времени, и отец отступится, отзовет солдат, а значит, злодеи так и останутся безнаказанными!
День за днем душа Раджканьи, как привязанная, скиталась вокруг каравана, направлявшегося к другому городу. На палящем солнце ее терзал жестокий холод. Тянуло подняться ввысь, приблизиться к светилу, чтобы согреться, но она боялась, что не сможет спуститься обратно к земле, и желание отомстить удерживало ее рядом с убийцами. Бестелесная принцесса с тоской смотрела на уплывающие облака: ей казалось, что за ними скрываются воздушные дворцы небесного города, где ее давно ждут покойные предки, и среди них – настоящая мать, которую она совсем не помнила. Раджканья знала, что обретет там тепло и любовь, но не могла покинуть землю, пока на этой земле Расма и Акбар радовались жизни за ее счет. Она молила высшие силы обрушить на караван страшную грозу, чтобы молнии испепелили злодеев, и тогда ее душа смогла бы отправиться на небеса. Иногда на горизонте сгущались тучи, и тогда ей казалось, что ее мольбы услышаны, но время шло, а тучи рассеивались, не проливая на землю даже скудного дождя.
И вот караван доплелся, наконец, до стен крупного богатого города. Расма торопила Акбара поскорее отправиться на рынок и продать драгоценности, но тот считал, что вещи из сокровищницы махараджи надо сбывать осторожно, присматриваясь к покупателям, и не целыми изделиями, а отдельными фрагментами, чтобы украшения нельзя было узнать. Для этого требовалось время, а по городу уже пронеслась весть о только что прибывших бродячих артистах: на фургонах красовалась яркая реклама театра. «Нам нужно дать несколько представлений на главной площади, чтобы не вызывать подозрения у горожан и у моих товарищей, которые не знают о том, что мы с тобой разбогатели, – объяснял Акбар нетерпеливой подельнице. – Постоим в городе несколько дней, изучим публику на рынке и присмотрим надежного скупщика. Как только выручим деньги, сбежим из театра, купим дом и поженимся».
Услышав это, Раджканья застонала от злости, а потом из нее посыпались проклятия, но, конечно же, они не достигли ушей тех, кому были предназначены. Реальный мир находился за незримой преградой: она видела и слышала его, но не могла ничего в нем изменить – ни словом, ни делом. Сгорая от жажды мести, она вцепилась Расме в лицо, пытаясь выцарапать ее бесстыжие глаза, но у той даже ресницы не всколыхнулись. Тогда несчастная принцесса выпорхнула из фургона, где обитала последние дни рядом со своими убийцами, и понеслась по чужому городу, пронзая собой тела людей, не подозревающих об этом. Она попыталась подняться в небо, но высоту набрать не удалось. Что-то не пускало ее туда, да еще толкало назад – не очень сильно, но ощутимо, приходилось сопротивляться, как при ветре. И тут ее окликнули по имени.
Раджканья так привыкла быть незаметной, что пролетела еще немного вперед и, лишь осмыслив услышанное, вернулась обратно, туда, где чей-то голос позвал ее.
Посреди рыночной площади стоял старик в белом балахоне. Седые волосы, выбившиеся из-под чалмы, свисали до плеч. Люди обходили его стороной, не касаясь, но при этом совсем на него не смотрели, будто кожей чувствовали препятствие на своем пути и сворачивали в сторону.
Старик поднял руку и поманил Раджканью, дважды шевельнув скрюченным пальцем. Она послушно подплыла ближе.
– Прости им все и иди домой, – произнес он ласково. В его глазах искрилось солнце, и нельзя было разглядеть, какого они цвета.
Раджканье показалось, что свет льется прямо из его глаз. Ошеломленная тем, что старик видит ее и говорит с ней, она не нашлась, что ответить.
– Уходи сегодня до заката, иначе твоя дверь закроется навсегда, – продолжал он.
– Они убили меня, и я хочу наказать их! – призналась Раджканья. – Как бы мне хоть на миг вернуть свою человеческую силу?
– Ты можешь получить столько силы, сколько захочешь, только попроси! – прозвучало позади нее.
Старец сдвинул седые брови, свет в его глазах вспыхнул ярче.
– Не слушай его, – предупредил он.
Другой голос возразил:
– И его не слушай! Слушай себя, никто не смеет тебе приказывать!
Раджканье не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть того, кто это сказал, она просто направила свой взор в ту сторону. Там, окутанный тенью, стоял человек в черном плаще и надвинутом до подбородка капюшоне. Глаза его были скрыты, но казалось, что именно от них исходит сумрак, растекшийся вокруг его фигуры. Незнакомец вытянул руку и поманил ее жестом, при этом даже кончики пальцев не выглянули из глубины его рукава, зато оттуда струилась тьма. Черными змеями она расползалась в воздухе прямо перед Раджканьей. Принцесса испуганно отшатнулась.
– Что это? Зло? – спросила она у человека в черном.
– Нет, это сила. Бери и пользуйся, как посчитаешь нужным.
– Но как ее взять? У меня и рук-то нет! – воскликнула она, глядя на клубившиеся поблизости струи мрака.
– Достаточно твоего желания ее получить, и сила наполнит тебя.
Раджканья пожелала. Тьма набросилась на нее гигантской коброй, заслонила взор, окутала черным коконом и впиталась внутрь ее существа. Когда принцесса вновь смогла видеть, незнакомца в черном уже не было рядом. Ясноглазый старик в белом балахоне тоже исчез.
А спустя мгновение солнце укатилось за горизонт, и все небо залила чернота.
Из центра рыночной площади, где стоял караван артистов, доносился людской гомон. В ночи мелькали рыжие всполохи – началось театральное представление. Зазвучала музыка, барабанный бой сотряс воздух. Вырядившись демонами и богами, артисты вышли к зрителям и начали свой зажигательный танец-сражение. Столбы пламени взметнулись в воздух. Златоликие боги воспарили над демонами. Теперь это не казалось Раджканье чудом, она узнала, что артисты поднимаются вверх на особенных полупрозрачных веревках, почти незаметных в темноте. Веревки крепились к балкам под куполом театрального шатра и натягивались людьми, скрытыми за ширмами. Правда, оставалось загадкой, как боги и демоны управляли огнем, выдувая из пламени высокие столбы и причудливые фигуры, но принцесса была уверена, что они не обладали никакой магией, просто использовали еще какую-то хитрость. Интересно будет посмотреть, как они забегают, когда огонь выйдет у них из-под контроля, подчинившись другой силе, той, что Раджканья получила от незнакомца в черном. Если, конечно, он ее не обманул.
Но никакого обмана не было. Огонь послушался принцессу, как только она вышла на театральную площадку и принялась им повелевать. Столбы пламени приняли форму тигров и напали на богов и демонов, пронзив их огненными клыками. Артисты с криками заметались между опорами шатра, срывая с себя горящие маски и костюмы. В одном из разоблачившихся богов Раджканья узнала Акбара и послала к нему огненное облако, на лету придав огню форму девушки. Девичья фигура заполыхала над мужчиной, протягивая к нему огненные руки. Языки пламени, похожие на тонкие девичьи пальцы, скользнули по его плечам.
– Огненная принцесса! – завопил он, пятясь в ужасе. Сверху на него повалились огненные обручи, похожие на ожерелья и бусы. Они нанизывались на его тело слой за слоем, превращая в пылающий кокон, до тех пор, пока мужчина, как подкошенный, не рухнул навзничь на дощатый настил.
