– Ага. А еще Самайн по кельтскому, и Велесова ночь по языческому календарю. Самая жуткая ночь в году. – Тильда сделала запрос в интернете и прочитала эту информацию на экране смартфона.
– Надо же, как символично! Мы изгоняем духов в ночь на Хэллоуин! – Алина восторженно всплеснула руками. Кожа на них была синеватая и вся в мелких пупырышках. Заметив это, Тильда предложила подруге свою куртку, и та с благодарностью натянула ее на озябшие плечи.
– Что же теперь делать с червивой одеждой? – Алина вопросительно посмотрела на Гену, хлопотавшего над разгоравшимся костром.
Парень вскинул голову и воскликнул, будто опомнившись:
– А! Так нет ничего проще! – Пошарив в карманах, он вынул нечто вроде пластмассового цилиндра белого цвета длиной и толщиной примерно с палец. – Лови! Это катушка для живых ниток, хозяйка дала, чтоб я мог с ними управляться. Поднеси ее к ткани. Нитка выползет оттуда и намотается на катушку. Можно нитку со всей одежды на одну катушку смотать, она сращивается и укорачивается. И наматывается быстро.
– А чего же ты раньше молчал? – возмущенно спросила Тильда.
Гена смутился:
– Так не до этого было. До обряда дух меня контролировал, а потом, вот… куркума.
– Подождите! Без меня не сыпьте в огонь куркуму! – прокричала Алина, убегая в ванную. – Сейчас хотя бы из джинсов и футболки червей вымотаю, надоело в занавеске ходить!
Вернулась она через пять минут, со счастливой улыбкой, уже переодетая в узкие джинсы цвета вечернего неба и черную блузку в мелких оранжевых тыковках с глазами-дырочками и зигзагообразными ртами.
– Вот, подвернулась подходящая кофточка. Теперь я в теме! – Алина хвастливо растянула в стороны края блузки.
– Выглядишь отлично! – похвалил Гена, а Дашка, стоявшая рядом, толкнула его локтем в бок и сердито буркнула:
– Куркуму насыпай уже. Шаман не железный, неизвестно, сколько еще выдержит.
Монументальная фигура шамана, застывшая в центре круга, слегка шелохнулась. Тильда подала парню жестяную банку. Через мгновение ярко-желтый порошок посыпался в костер, и оттуда повалил густой дым. Комнату заволокло сизой пеленой, но благодаря открытому настежь окну вполне можно было дышать.
Все взгляды устремились к темным пятнам на потолке. Все, кроме взгляда шамана, который и так был прикован к ним все это время.
– Кажется, тени поблекли, – произнесла Алина через минуту, нарушив тишину.
– Не похоже, – возразила Тильда. – Какие были, такие и остались.
– Надо еще подождать, наверное, – предположила Даша.
– Но куркума уже сгорела, – заметил Гена.
– А вдруг ее было слишком мало? – разочарованно произнесла Алина. Подняв руки над головой, она растопырила пальцы, как колдующая ведьма, и забормотала:
– Блекни! Блекни! Исчезай!
Внезапно с улицы донесся вой сирены. Обернувшись к окну, Тильда увидела, как двор перед домом пересекла пожарная машина с мигалкой и затормозила напротив ближайшего подъезда.
– Что-то мне это не нравится! – сказала она, глядя, как пожарные в огнеупорных костюмах выпрыгивают из кузова и разматывают гидранты. От крыши автомобиля к стене дома потянулась лестница. – Может быть, закрыть окно, пока не поздно? – предложила Тильда, скользнув растерянным взглядом по лицам подруг.
Но было поздно: в дверь квартиры затарабанили так, словно не собирались ждать, когда хозяева им откроют, и сразу приступили к взлому.
Алина бросилась в прихожую, и тотчас комната заполнилась людьми в огнеупорных комбинезонах и шлемах.
– Всем на выход! – скомандовал один из них.
В центр ритуального круга, под ноги стоявшим там Гене, Дашке и Якуру-шаману, хлынула струя густой белой пены и накрыла исходивший желтым дымом костер.
– Что вы делаете? – истерично воскликнула Алина. – Мы вас не вызывали! Ворвались без предупреждения! Вы нарушаете закон!
– В дежурную часть поступил сигнал о возгорании, – сердито ответил один из пожарных. – Соседи увидели дым из ваших окон. Это я хочу спросить, что вы тут делаете и почему нарушаете пожарную безопасность?
– Мы… Просто празднуем Хэллоуин! У нас тематическая вечеринка со сценой изгнания нечисти, – после секундной заминки нашлась Алина. – Хэллоуин – это всемирный праздник, между прочим!
Пожарные посмеялись, предупредили их об административной ответственности, если те вздумают еще что-то жечь, и ушли, оставив в прихожей дорожку из грязных следов.
Когда Алина и Тильда закрыли за пожарными дверь и вернулись в гостиную, там был только Якур – именно Якур, а не шаман: черная маска и балахон кучей лежали на полу рядом с противнем, полным мокрых углей. Тени с потолка исчезли вместе с Геной и Дашкой. Увидев изумленные лица девушек, Якур сообщил, что одержимые вместе с духами вылетели в окно.
Долговязый парень и черноволосая девушка пересекли двор, проплыв по воздуху над головами изумленных пожарных, и, набрав скорость, растаяли в ночном небе. Обсуждая увиденное, пожарные гомонили битый час, прежде чем пришли к выводу, что пролетевшие над ними фигуры были надувными куклами, наполненными гелием и запущенными по случаю празднования Хэллоуина.
Тем временем Гена и Даша достигли окраины города и приземлились к подножию густой сосны, росшей между массивных мраморных надгробий на городском кладбище.
– Я и не знала, что могу летать! Было так страшно, что, кажется, мои волосы встали дыбом! – Дашка поднесла руки к голове и пригладила растрепавшиеся пряди. – Как думаешь, почему куркума не сработала?
– Может, она была поддельная? – Гена неопределенно пожал плечами и, вытянув длинные ноги, прислонился спиной к сосновому стволу.
– Я тоже так подумала. Жаль. Теперь, даже если они найдут настоящую специю, наши духи их с куркумой близко к себе не подпустят, сразу поймут, что к чему. А зачем мы прилетели на кладбище?
– Не знаю. Так вышло. Я после той поездки на колдовскую ярмарку каждую ночь на кладбище провожу. Тянет сюда, и все! Дух, которого ко мне приковали, когда-то был человеком и всю жизнь бродил среди могил. Он кого-то искал, но так и не нашел. На кладбище и умер, а потом еще после смерти бродил по кладбищам лет двести, наверное. Обошел все кладбища мира! Вот и теперь, как только Шпица меня отпускает, лечу сюда и слоняюсь до рассвета. Уже не помню, когда спал последний раз.
– Ну и затейница эта Шпица со своими червями! Вовремя же я их заметила, спасибо демоническому зрению, не то Алина погибла бы. Я еще у ее подъезда присутствие кадавера почуяла, а это оказался ты.
– Оставила меня без добычи! – сердито буркнул Гена, стряхивая с брюк прилипшие хвоинки.
– Она же моя подруга! – возразила Даша, с недоумением уставившись на парня.
– Завтра у Шпицы истерика будет, когда она узнает, что жертва соскочила с крючка и планирует жить дальше. – Гена уныло потупился.
– Н-да, сочувствую… А я на Эклера работаю. Знаешь, так странно, что мы можем говорить об этом: о жертвах, о ду́хах, о хозяевах! Раньше я, сколько ни пыталась, никому не могла рассказать о том, что со мной произошло. Только коснусь этой темы, и слова перестают выговариваться.
– Скорее всего, ду́хи не позволяют разглашать секреты посторонним, а мы с тобой друг другу не посторонние, мы же в одной лодке, как говорится, вот нам и не мешают.
– Тогда расскажи мне, что знаешь об этих… я называю их «сектанты». Кто они вообще? Ты говорил, что у нас в городе их целое осиное гнездо. Много таких, как Шпица, Эклер и Грабарь?
– Ты сама всех видела на сеансе и на ярмарке, – начал Гена. – Их магазины и заведения занимают первый этаж торгового дома, того, что с правой стороны Чернавинского проспекта, если стоять спиной к мосту. Есть парфюмерная лавка «Душка», принадлежит Алине Алицкой. Ее ароматы делают человека неприятным для окружающих, хотя запахи просто волшебные. Рядом – мастерская зеркал «Магия отражений». Тот, кто посмотрится в такое зеркало, становится незаметным до конца дня. Если будет смотреться каждый день, значит, о нем забудут надолго. Причем, люди видят и слышат этого человека, они с ним общаются, но стоит ему замолчать или уйти, и о нем сразу напрочь забывают. Не вспоминают до тех пор, пока он сам о себе не напомнит – не позвонит или не попадется на глаза. Как правило, жертвами становятся те, кто любит быть в центре внимания. Какое-то время они сами ищут встреч с людьми, но понимают, что никому не нужны, и обида на весь мир берет власть над ними, они замыкаются и теряют интерес к жизни. Потеря человеком интереса к жизни – это как раз то, чего добиваются черные теософы.
