– Говорю же, я не возвращался к Алине с Чернавинского! – воскликнул Якур, сжимая кулаки. – Это был мертвяк! У него дар внушения, он может притвориться кем угодно! И он притворился мной!
– Значит, этот мертвяк увел Тильду… – пробормотала Даша и растерянно замолчала, не договорив, потому что Гена перебил ее:
– Я их видел!
– Что ты хочешь этим сказать? – Даша повернулась к другу с изумленным видом.
– Они недавно проходили неподалеку от этого дома. Тильду я узнал, но не понял, что это за тип с ней, и хотел пойти за ними, но тогда… неизвестно, что было бы с вами. Тем более, я не знал, что тот парень – мертвяк, и что Тильда в опасности.
– Теперь многое становится понятным! – воскликнул Якур, стукнув кулаком по полу.
– Что? – Даша и Гена испытующе уставились на него.
– То, что мне удалось подслушать в доме на Чернавинском.
– Рассказывай! – нетерпеливо воскликнул Гена.
Якур покосился на двух связанных женоподобных чудовищ, лежащих на полу без движения, и, убедившись, что те не представляют никакой опасности, заговорил:
– В общем, раз вы здесь, то понимаете, что такое чемодан-портал. Эта штуковина принадлежит злодеям, которые служат самым могущественным демонам темного мира. Их там целая орава, как вы и рассказывали во время обряда. Они вредят людям, чтобы получать от них недожиток. Причем они не могут просто убивать своих жертв, тогда недожиток не образуется. Я толком не понял, почему, но вроде как, для того, чтобы можно было забрать не прожитое время, человек должен как бы сам от него отказаться, лишить себя жизни или пойти на риск, зная, что может умереть. Но их интересует не только недожиток. Еще они крадут детей и отдают их подземному демону, повелителю смерти. Один из них, тот самый мертвяк, который увел Тильду, Марк его имя, заключил с этим демоном договор, и, если в срок не приведет к нему очередную жертву, то сгниет заживо. У нас в интернате, на Севере, тоже был один такой, так что, как только я увидел Марка, сразу понял, что это за тип. Верховодит всей бандой женщина по имени Божена. Она направила Марка за иглой с кощеевой смертью.
– Чего? – Гена недоверчиво покосился на друга.
– Божена считает, что подземный демон – это Кощей Бессмертный из русских сказок. Еще она почему-то называет его «Осдемониум». Божена считает, что сказочная игла, в которой хранится смерть Кощея, существует на самом деле и находится на каком-то волшебном острове. Она хочет, чтобы Тильда раздобыла эту иглу для нее. Зачем ей понадобилась кощеева смерть, для меня осталось загадкой, но убивать демона она точно не собирается. Думаю, она хочет им повелевать, но с какой целью – непонятно.
– Но зачем ей Тильда? – спросила Дашка, потрясенная рассказом Якура.
– Только Тильда может добыть иглу, потому что она видела остров, где та хранится. Им откуда-то об этом известно.
– И где этот остров?
– А Тильда разве не рассказывала о том, как попала в подземелье весной, когда была в интернате?
– Да, она говорила о каких-то видениях, дворцах и птицах с женскими лицами. Но про остров что-то не припоминаю, – ответила Даша.
– Тильда не была на острове, но она его видела, и они решили, что поэтому она сможет туда попасть, если захочет. Только вот как они об этом узнали? Разве что от самого демона?
– Теперь это уже неважно. Надо думать, как выбираться отсюда! – Гена огляделся, подслеповато прищуриваясь.
В закутке, где они сидели, было темно, но на столе у печки горели свечи. Красноватые отблески пламени плясали на бревенчатых стенах в единственной комнате с крошечным мутным окошком.
– Выбираться? – растерянно повторила Даша. – А как выбираться, если мы попали сюда через чемодан, который остался там?
– Ну, один раз же мы выбрались, – Гена шевельнул плечом и поморщился, исцарапанная спина нещадно саднила. – Тогда, на собрании, помнишь?
– Некоторое время после этого я считала, что перемещение мне приснилось. Поверила лишь, когда поняла, что в меня вселился дух. Но… я совершенно не помню, как мы вернулись обратно.
– И я тоже, – сказал Гена. – Как-то странно.
– Я так понял, вы оба в этих местах не впервые? – уточнил Якур.
– Бывали уже! – подтвердил Гена и пустился в объяснения. – В ночь, когда нас завербовали, черные теософы устроили массовое перемещение всего собрания, там вместе с нами человек тридцать было, наверное.
– Двадцать шесть, – поправила его Даша. – Тринадцать теософов и столько же новообращенных, которые потом стали их кадаверами.
– Попробуйте вспомнить все до мельчайших деталей, чтобы понять, как вы вернулись. – посоветовал Якур. – Ну, а пока вы будете вспоминать, я пойду поищу Тильду.
– Я с тобой! Вспоминать можно и по дороге, – тут же заявил Гена.
– И я с вами, – Даша взяла друга за руку.
– Лучше я пойду один, – настойчиво произнес Якур, поднимаясь на ноги. – Я умею быть незаметным, а вы – нет. Тильда в опасности, я должен поспешить.
Гена молчал, оказавшись в замешательстве. «С одной стороны, Якур прав, ломиться втроем сквозь лесную чащу – это значит привлечь к себе нечисть со всей округи. С другой стороны, один в поле не воин, и моя поддержка может ему пригодиться», – раздумывал он, не зная, как поступить.
– Шишига очнулась! – Дашка с тревогой указала на косматую карлицу, нос которой отчаянно подергивался, ноздри на нем дрожали и раздувались, а в следующий миг импровизированный кляп вылетел изо рта пленницы, как ядро из пушки, одновременно с оглушительным чихом. Злобные глаза сверкнули под грязными космами. Шишига вытянула губы трубочкой и выдала долгий пронзительный свист.
Не успел он прерваться, как за стенами избы поднялся шум, словно лес заходил ходуном под внезапно налетевшим ураганом. Заскрипели стропила на крыше, из печного поддувала вылетел сноп искр, задрожали стены, грозя рассыпаться на бревнышки, и с треском распахнулась входная дверь. В избу, толкаясь и визжа, гурьбой повалила безобразная нечисть. Мелкие, как гномы, и резвые, как мыши, человекообразные уродцы один другого страшней, разбежались по избе, пошли рыскать по углам, загремели котелками и мисками, перевернули стол, рассыпали поленницу рядом с печью.
– Сюда, сюда, бестолочи! – прокричала шишига, прежде чем Гена, Якур и Даша опомнились и сообразили, что пора удирать.
Конечно, уйти им не дали. Злобные бестии набросились на друзей всем скопом, повалили на пол и принялись яростно колотить их.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не хозяйка избы, завизжавшая по-поросячьи, как только кто-то из сородичей вытащил ей кляп изо рта:
– Бусурманина не тро-ожь! Велено было в целости сберечь!
Нечисть замерла, осмысливая требование, а затем нехотя сползла с поверженных тел и с любопытством уставилась на них, пытаясь понять, кого из троих нельзя трогать.
Перед глазами у Гены все плыло и двоилось. Подняв гудящую голову, он увидел Дашку, скрючившуюся рядом, и Якура, потиравшего ушибленные места, которых, по всей видимости, было куда больше, чем не ушибленных.
Усмирившая орду нечисти хозяйка подошла к ним, пригнула голову, присматриваясь, уперла руки в бока и смерила Гену гневным взглядом. Косматые брови сомкнулись над крючковатым носом.
– Ты откуда на мою башку свалился?
– По следу шел, поганец! – сообщила Дашкина похитительница.
– Тащишь в дом кого ни попадя! – проворчала горбунья, зыркнув на нее. – Что вот теперь с ним делать?
– Сварить вместе с девкой, что ж еще! – Карлица захихикала и довольно потерла руки.
– Костлявый, кожа да кости! – Горбунья склонила голову, оценивающе глядя на долговязого и худосочного пленника. – На бульон, разве что… Где топор? Давай ногу отрубим покамест, а то прыткий больно.
Топор нашелся быстро. Хозяйка занесла его над головой и застыла, прицеливаясь для удара. Гена хотел было вскочить, но многочисленные твари облепили его с боков, пригвоздив к полу. С ужасом осознав, что не способен предотвратить грозившее ему членовредительство, парень уставился в потолок и начал громко выкрикивать пришедшую ему на ум молитву «Отче наш». Помнил он, правда, только три первые фразы, которые услышал давным-давно в каком-то фильме, да и в Бога не очень-то верил, но это раньше, а теперь думал, что, раз существует нечисть, вознамерившаяся его растерзать, то и Бог, должно быть, есть на свете, и только он сейчас может защитить его и друзей от расправы в бесовском логове.
