Великое княжество нормально жило и развивалось, осваивало новые планеты, никогда не жалело бюджет на социалку, научную школу и поддерживало своих производственников. Руссколань всегда имела сильных союзников, активно всеми возможными способами отстаивало свои интересы и свои зоны влияния. Благодаря этому граждане княжества не знали самого слова «бедность», привыкли к законному чувству гордости за свою страну и всегда, в любой ситуации готовы были отстаивать свои интересы и интересы своей страны. Никаких изменений здесь быть не должно. Наоборот, в ближайшее время последует хороший технический рывок. Вслед за этим выход на новые рынки, рост прибылей и благосостояния граждан. Внедрение некоторых трофейных технологий позволит сократить трудозатраты на производстве. Это тоже хорошо – с момента обретения независимости Руссколань жила в условиях вечного дефицита рабочих рук.
В последнее время Бравлин неуклонно пробивал через Думу новые сметы на финансирование армии и флота, строительство кораблей, обновление и модернизацию армейской техники, создавались новые базы флота, росла численность кораблей обеспечения. Русичи могли себе это позволить, бюджет уже какой год был с положительным балансом. По всем законам жизни, Руссколань в дальнейшем ожидало только безоблачное небо над головой. Правда, был серьезный риск конфликта с коатлианцами. Но Бравлин предусмотрел и этот вариант. Его внешнеполитические шаги позволили если не нейтрализовать, то сократить риск агрессии Чужих. Коатлианцы держат посольства в столицах ведущих человеческих государств, видят изменения. Понимают, что люди встретят внешнюю угрозу единым фронтом.
Бравлин, подчинившись внутреннему импульсу, шагнул вперед и взялся рукой за посох Сварога. Ладонь крепко обхватила стальной, неожиданно тепловатый посох. В этот момент князя словно пронзил электрический разряд. В глазах потемнело, по телу пробежала судорога, только усилием воли Бравлин удержался на ногах. Через минуту наваждение прошло. Человек удивленно огляделся по сторонам. В Храме ничего не изменилось, все те же снопы и бочки вдоль стен, каравай и золотые блюда с овощами на алтаре, скульптурное изображение Сварога прямо перед Бравлином. Князь отпустил посох и провел ладонью по лбу, вытирая пот.
За те несколько секунд в его память намертво врезалась привидевшаяся картинка. Межзвездное пространство, незнакомые очертания созвездий, проплывающее мимо пылевое облако, и армады боевых кораблей, дрейфующих в вакууме. Десятки и сотни кораблей, большие и маленькие, снующие между ними боты, большинство силуэтов кораблей были Бравлину незнакомы. Но остальные легко узнавались, как коатлианские. Монументальные линкоры, иглообразные треугольные истребители, угловатые скауты, построившиеся соединениями и эскадрами.
Некоторое время строгие построения флотов проплывали перед взором Бравлина, как на параде, затем коатлианские корабли начали неспешный разгон и с тусклыми вспышками стали исчезать, уходя в надпространство. Потом перед ним предстал пейзаж чужой планеты. Серое, отливающее красноватым оттенком небо, странные деревья на заднем фоне и колонны марширующих солдат. Перед Бравлином проходили батальоны коатлианцев, за ними шли разумные рептилии, потом сухопутные осьминоги, дальше еще какие-то монстры. Все в бронескафандрах, с оружием. Они молча маршировали, а колонна пехотинцев тянулась от горизонта до горизонта.
Значит, Сварог дал знак! Подсказал своему недогадливому потомку, откуда ждать нападение. Во время начала тионского кризиса генштаб прорабатывал вариант вмешательства в конфликт коатлианцев. Боевые флоты Руссколани срочно перебрасывались на приграничные базы, даже группа флотов, выделенная для противодействия возможному удару догонов, была расположена так, чтобы в любой момент по кратчайшему пути вторгнуться в коатлианский сектор. Дипломатический корпус княжества с помощью аналитических служб в это время способствовал усилению военных сил человеческих государств в районе коатлианской границы. Тогда удалось только косвенными методами, не делясь ни с кем имеющейся информацией, несколько усилить напряженность и не допустить вмешательства союзников в тионский конфликт.
А риск большой галактической войны был велик. Коатлианские дипломаты прямо заявляли о готовности своей расы к крупномасштабной наступательной войне против догонов. Как повернулось бы дело, прими Верховный Совет с подачи Большой Шестерки предложение коатлианцев? Все могло быть, но, скорее всего, князь это чувствовал, люди оказались бы втянуты в кровопролитную, тяжелую и не нужную им войну.
Судя по намеренным «ошибкам» в полученной от коатлианцев информации, они сами имели виды на весь этот рукав галактики. Планеты им не нужны, это точно, на человеческих и догонских мирах слишком большая гравитация и собственная биосфера. Ресурсы можно получать путем торговли. Причем коатлианцы, наоборот, в разовых торговых сделках предпочитали расплачиваться металлами и сырьем за машины и старое оружие. Логику Чужих могут понять только Чужие.
Значит, надо завтра же пригласить в Детинец коатлианского посла и осторожно прояснить ситуацию. Князь Бравлин не хотел воевать. Никакой пользы от этого конфликта не будет. Но, видимо, придется усиливать группировку на границе коатлианского сектора и прозондировать ситуацию в ведущих человеческих государствах. Прямо, естественно, заявить об опасности большой войны не получится – просто не поверят, но косвенными действиями повысить общий уровень тревоги можно. А если уж воевать, то нанести удар первым. Быть готовым к войне раньше противника и сильным ударом разгромить его группы флотов, еще на тыловых базах, до сосредоточения в приграничном пространстве. Старый добрый принцип неаналитической стратегии.
Бравлин тряхнул головой и отступил назад. Синие глаза Сварога по-прежнему смотрели вдаль, неожиданно князю показалось, что на каменном лице скульптуры на мгновение мелькнула доброжелательная хитроватая улыбка. Показалось?! Или нет?! Все может быть. После привидевшегося в Храме князь уже ни в чем не был уверен.
– Спасибо тебе, Сварог, – громко произнес Бравлин и, резко повернувшись, быстрым шагом направился к выходу.
Велимир спокойно дожидался князя, наблюдая за синичкой, облюбовавшей под насест плечо Стрибога. Птичка деловито скакала по мраморной фигуре, видимо выискивая червячков в каменных складках. При виде выходящего из храма князя Бравлина волхв поднялся на ноги и направился навстречу:
– Что, получил ответ?
– Кажется, получил, – тихо ответил Бравлин, пожимая плечами, – только не знаю, что мне дальше делать.
– Он редко отвечает на просьбы. Но если дал знак, значит, это очень серьезно.
– Это понятно, мне непонятно, как обойти судьбу. Как выиграть этот раунд. – С этими словами Бравлин двинулся прямо к выходу с храмовой площадки. Телохранители, до этого прогуливавшиеся вдоль храмовой ограды, последовали за князем.
– Смотри, если в лесу много сухого валежника, совсем не обязательно одной спички – достаточно одной искры, – громко промолвил волхв в спину князю.
– Спасибо, я постараюсь полить дрова водой, – полуобернулся Бравлин и, махнув рукой на прощание, быстрым шагом поспешил к стоянке. Обратная дорога шла под гору, ноги сами несли князя к площадке. Всего через пару минут он вышел на открытое место. Интересно, – думал он, шагая по тропинке, – рассказывают, что Велимир гипнозом владеет. Правда это или нет?
На стоянке кроме правительственного флаера находились еще две машины. Широкие тяжелые полугрузовые «Кондоры». Трое мужчин шли навстречу князю, поравнявшись с ним, они вежливо, но с достоинством поздоровались. Бравлин ответил легким кивком и доброжелательной улыбкой.
Один из встречных, молодой широкоплечий парень нес на плече связанного барашка. Это были крестьяне из одного окрестного хутора, несли требы в Храм. Дальше, в поле, резвились дети. Приблизившись, Бравлин приветственно помахал ребятишкам рукой, но на него не обратили внимания. Дети были увлечены своими играми. Вдруг раздался пронзительный высокий вопль. Кричала девочка с ярким красным бантом в косе пшеничного цвета. Бравлин, не раздумывая, рванулся к ребенку. Несмотря на возраст и пробивающуюся в висках седину, он опередил даже крепких тренированных охранников. Всего два удара сердца, чтобы преодолеть в одном прыжке разделявшие их тридцать метров.
