Небольшой перерыв пришлось сделать во время стоянки на «Бригитте». За те сутки, что дивизионы болтались у причалов станции, экипажи успели привести свои корабли в порядок, выполнить срочный ремонт. Впрочем, ремонтом это называлось условно, почти все доки и ангары были заняты кораблями 5-го флота, вернувшимися после глубокого рейда на коммуникациях противника.
Кавторанг Стессель на подходе к астростанции связался с командованием и умудрился выбить себе два средних ангара, куда он и определил «Минск» и фрегат «Надежный». Фрегату сильно досталось, он полз с поврежденным двигателем и холодильниками реакторов. За двенадцать часов до стыковки с «Бригиттой» экипажу «Надежного» пришлось одеть скафандры – контуры энергопоглощения нещадно текли, и радиационный фон превысил допустимые пределы.
Впрочем, на астростанции нашлись два запасных реактора для фрегатов класса «Портер», совместимые с евразийскими кораблями. Работа как раз заняла отмеренные сутки. Параллельно рабочие подлатали «Минск». Крейсер после боя выглядел так, словно побывал в хромосфере звезды, либо его долго старательно жевали. Мятый, оплавленный, зияющий пробоинами корпус, сорванные антенны и выносные пилоны, вплавленный в броню десантный бот - выглядел корабль страшно. В любом случае, крейсер ожидал долгий доковый ремонт на заводе. На астростанции же ресурсов хватило только на срочный ремонт. Иначе «Минск» мог не дойти до верфей.
Наконец, рейс приблизился к завершению. «Задорный» выпал из надпространства на высокой орбите над Надеждой и лег в дрейф, дожидаясь своей очереди в ангар судоремонтного завода. На обзорных экранах сверкала и серебрилась облачная пелена над сфероидом планеты.
Мирная цивилизованная планета, один из лучших миров Евразийской Федерации. А сейчас для Алексея Чеканова она стала планетой Судного Дня. Именно здесь на базе военно-космического флота Буркалово его ожидала врачебная комиссия с ее вердиктом – сколько времени придется на поверхности о пространстве мечтать. Такой вот нюансик получается. Алексей никогда не ждал ничего плохого от этого мира, наоборот: заходы на Надежду всегда были связанны с радостным ожиданием отдыха после похода. Это почти как родная Земля. А поди ж ты.
Жизнь повернулась к лейтенанту Чеканову своей тыльной стороной. На родной базе родного флота его ожидала медицинская расправа. Как и большинство офицеров, Алексей подсознательно не ждал от врачей ничего хорошего. Это как атавистический пережиток тех времен, когда визит к лекарю был связан с болью. Сегодня же точно, комиссия выдвинет смертоносный вердикт. Можно было и не надеяться. Юрий Сергеевич вчера еще раз обследовал Алексея – ничего не изменилось. Мозг не мог работать на прямом кибер-контакте. Все, надежды не было.
Тяжело вздохнув, Алексей выключил экран, подхватил свой чемоданчик и шагнул в коридор. Кроме Чеканова в каюте никого больше не было, Марат стоял на вахте в рубке. Дружеские руки транспортной системы приняли Алексея, заключили в объятья и моментально перенесли на шлюпочную палубу. Здесь было пустынно, только над порталом перехода в третий бот горела зеленая надпись «Готовность к старту». Не оглядываясь, чтоб не было видно неуверенности, Алексей нырнул в портал.
Салон бота оказался почти полон, все космофлотцы кроме двух вахтенных офицеров и механика получили увольнение на планету. Ребята спешили попасть вниз и с головой погрузиться в мир немудреных развлечений, предлагаемых сектором релаксации военной базы. Для большинства знакомство с планетой и ограничивалось этим сектором, среди кинотеатров, баров, ресторанчиков и публичных домов. Бывало, и на гаупвахту попадали, но это ничего, это жизненное.
Алексей сел на свободное кресло рядом с энергетиком лейтенантом Шимайтисом.
- Последний? – поднял бровь Франк Шимайтис.
- Наверное – кивнул в ответ Алексей, пристегивая ремни.
Он действительно был последним. С тихим шипением закрылся люк. Палуба под ногами качнулась. Впрочем, сразу же включились гравикомпенсаторы, старт прошел почти незаметно, непривычный к космосу человек мог бы и не понять, что катер уже отстыковался от фрегата и сейчас падает в гравитационный колодец планеты.
На экран, врезанный в переборку между кабиной пилота и салоном, проектировалось изображение с носовых видеокамер. Иллюминаторов в ботах военного флота не было, чтоб не ослаблять корпус. Изображение качнулось вперед. Белые, чуть голубоватые облака побежали навстречу катеру. Серебристый ореол атмосферы уполз за край экрана. Изображение посветлело, затем потемнело, бот пробил облачный слой, и вот впереди предстала во всей своей красоте планета. Алексей сразу узнал темную ленту реки Рюмны, мелькнули ниточки дорог, темный лесной массив. В середину экрана вползли и принялись быстро увеличиваться в размере белые прямоугольники военной базы и сетка кварталов Буркалова.
Еще десять минут полета, резкий тормозной импульс, и катер замер на термопласте летного поля, точно посредине стояночного места, отмеченного крупными цифрами 153. Полет завершился, отныне Алексею надолго придется забыть о кораблях и всепоглощающем чувстве свободы и власти над могучей послушной машиной, ощущаемом каждой клеткой, когда несешь вахту в боевой рубке фрегата. «Все проходит. Суета сует, все суета» - неожиданно вспомнились строки Еклезиаста. Отстегнув ремни и подхватив свой чемоданчик, Алексей первым выскочил из катера. При этом он от всей души надеялся, что никто из товарищей не догонит и не испортит настроение слезливой и неискренней жалостью прощания.
Планета встретила лейтенанта Чеканова мягкой хорошей погодой. Несмотря на затянутый облаками небосклон, было тепло, ветерок легкий, приятно обвевающий лицо. До здания распределительного сектора пришлось идти пешком. Такие вещи, как транспортная система или автобус здесь небыли предусмотрены. Удобства в гражданском космопорту.
Отметив прибытие у дежурного, Алексей покинул космопорт, вызвал флаер, и отправился прямиком в офицерскую гостиницу. Встреча с медиками назначена на завтра, а пока есть время расквартироваться, посидеть за рюмкой в баре. Не злоупотреблять, выпить хотелось страшно, но утром надо быть трезвым как стеклышко, гладко выбритым, готовым к бою с врачами. Может быть, Самойлов поможет, командир обещал поднять свои связи и попробовать решить вопрос с медкомиссией. Тщетная надежда, но, тем не менее, приятно, когда тебя не списывают со счетов, пытаются найти варианты.
А вечером можно будет заглянуть в город, пошататься по улицам, сходить на представление в амфитеатре или просто провести время на скамейке в парке, наслаждаясь земным воздухом, летней погодой и разглядывая стройных загорелых девиц в полупрозрачных платьях. Ходить в бордели Алексей брезговал, на его взгляд, продажная любовь ничем не отличается от Вирта или резиновой женщины – сублимат.
- Леха, это ты?! – заорали за спиной в тот самый момент, когда Алексей получал ключ от номера в вестибюле гостиницы. Этот голос нельзя было спутать ни с чем другим. Только один человек мог так орать.
- Ну, я. Что кричим? – невозмутимым тоном произнес Чеканов, медленно поворачиваясь. В тот же момент его сгребли в объятья и принялись чувствительно хлопать по спине.
- Ты как? Живой? Что делаешь? – посыпались расспросы. Ну, кто еще кроме Димы Голопупенко был способен на такое! Старый школьный приятель, как ни как.
- Нормально. Только прибыл. Завтра медкомиссия. Ты сам то как? – Алексей вырвался из медвежьих объятий товарища и отступил шаг назад, придирчиво разглядывая плотную коренастую фигуру Димы. Да, совсем не изменился. Все такой же шебутной, улыбка до ушей, глаза светятся и бритый череп блестит. Форма чистая, выглаженная, парадная с красными петлицами бронепехоты, на плечах погоны старшего лейтенанта.
- Что случилось? Какая комиссия? – не понял Дима – или корабль получаешь? Давно пора.
- Потом расскажу – скривился Алексей – сам как здесь очутился?
Встреча действительно была невероятной. Служивший взводным в 114-й бронестрелковой дивизии старлей Голопупенко сейчас должен был быть на одной из астростанций в секторе Англибол, в паре десятке парсеков от Надежды. Это если последние сводки из штаба не врут.
