Пробежав глазами по экрану, Джеймс удовлетворенно хмыкнул: все его бойцы на месте. В других подразделениях хуже – кое-кто заблудился, даже в расположение соседней роты забрел. Эх, и достанется беднягам от сержантов, фельдфебелей и ротных командиров. Впрочем, сочувствия к растяпам Джеймс Лаумер не испытывал. Нечего хлебалом щелкать, свое место в строю знать надо, спинным мозгом чувствовать.
Потом были стрельбы. Затем совместно с первым батальоном вели оборонительный бой, отступая под натиском танковой лавины. Не успели танки прорваться сквозь боевую сеть бронепехоты, как поступила новая команда: атаковать укрепленную позицию противника вместе с танковым батальоном. Это куда интереснее, хоть и свои нюансы имеются. Мало того, что кругом пиротехника рвется, так еще приходится постоянно на танки оглядываться. Джеймс никогда в этом не признавался, но он подсознательно боялся попасть под танковую гусеницу. Танк большой, человека может и не заметить. Только скрипнет под траками сминающийся бронескафандр, противно чавкнет, и все.
В казарму бойцы вернулись поздно ночью. Здесь за толстыми стенами, было чисто светло и сухо. Подойдя к своей ячейке, Джеймс привычно повернулся, шагнул спиной в шкаф и разгерметизировал бронескафандр. В нос ударил приятный, чуть прохладный свежий воздух. Снять шлем, перчатки, расстегнуть грудной клапан и можно выбираться из брони.
А теперь в душ! Быстрее, пока очередь не образовалась. Душевых кабин в казарме на всех не хватало, проектировщики с нормативами перемудрили. Приходилось ждать, пока более шустрые товарищи помоются.
По дороге в санблок Джеймс столкнулся с совершенно голой капралом Марией Ли. Глаз равнодушно скользнул по плотной, подтянутой фигурке боевого товарища. Удивительно, но в казарме вид голого женского тела не вызывал абсолютно ни каких эмоций и желаний. Примелькалось наверное, или обстановка не та. Бронескафандр одевался на голое тело, и от ложной стыдливости люди моментально избавлялись еще в учебке.
Неожиданно на Джеймса нахлынула волна воспоминаний. Солдатский отсек на передовой астростанции. Кругом матовые стены, местами заклеенные плакатами и картинками. Хельга. Вот она идет, грациозно покачивая бедрами, лукаво косится на Джеймса. Сосредоточенно чистит электромагнитную винтовку. К девушке приближается Виктор, присаживается рядом, что-то шепчет на ушко. Оба смеются. Картинка блекнет. Перед глазами россыпь камней и разорванное пополам тело в бронескафандре, лохмотья металла, кеврала, вывалившиеся на землю кишки.
Черт побери! Тряхнув головой, Джеймс с размаху рубит ребром ладони по стене. Резкая, острая боль. Перед глазами на миг потемнело, но стало легче.
- Сержант, ты что? Решил казарму разнести? – на плечо опускается дружеская рука Адольфа Эйке.
- Так, вспомнилось.
- Бывает, иногда прижмет, волком воешь. Ты смотри, если что продержись до завтра.
- А что завтра? – Джеймс перевел на друга задумчивый взгляд.
- Забыл? Ну, ты даешь! – вытянутое лошадиное лицо Адольфа расплылось в улыбке – завтра воскресенье и наши законные полбутылки краснухи за ужином.
- Точно, полигонная норма – хохотнул в ответ сержант. За делами и проблемами совсем забылся, вылетел из головы хороший обычай, заведенный на армейских полигонах Красной Планеты: каждому солдату и офицеру раз в неделю полагалось полбутылки красного полусухого вина. Традиционно выдавалось в воскресенье вечером.
- Это мало – настроение опять покатилось вниз. Как на качелях.
- Так найдем – вмешался в разговор Марсель Бюси.
- Нарушение дисциплины, рядовой – многозначительно покачал пальцем Джеймс и притворно нахмурил брови, но на душе у него потеплело.
Старая неистребимая солдатская привычка гнать самогон из чего угодно и в чем угодно. Любопытно, из каких ингредиентов Марсель умудрился сбродить очередную партию? Нет, лучше не спрашивать. Этот достойный потомок не склонивших голову иммигрантов из Франции даже из дерьма может сделать недурственную выпивку. А, скорее всего, именно этот органический продукт и послужил сырьем, больше ничего подходящего на Марсе не найти.
- Седьмая рота, в 3-15 построение в казарме – рыкнуло из потолочных динамиков голосом ротного.
Пришлось поторапливаться и поспешать. До построения Джеймс успел не только залезть под душ и надеть свежую форму, но и сделать внушение Петру Маркову доступным тому языком. Не вырывайся вперед, не отбивайся от своих.
- Держи строй, бегун. Понял меня? – «профилактическая беседа» завершилась демонстрацией увесистого кулака перед носом стоявшего на вытяжку рядового.
- Равняйсь! Смирна! – звонким голосом командует дневальный – господин капитан, за время Вашего отсутствия происшествий в расположении роты не было.
- Вольно – небрежным тоном отмахнулся капитан Чавес – сам знаю.
Следом за ротным в казарму вошли трое взводных и фельдфебель Билл Чейз занимавший должность ротного оружейника. Капитан прошелся по казарме, заложив руки за спину, пробежал взглядом по лицам бойцов. На мгновение взгляд Карла Чавеса уперся в сержанта Генри. Тот выдержал тяжелый взгляд темных глаз капитана, продолжая стоять по стойке «смирно».
- Я сказал, вольно. Подвигайтесь ближе – ротный опустился на ближайший стул и закинул ногу на ногу.
Начался разбор учений. Методично, пункт за пунктом, капитан Чавес не забыл ни кого, не пропустил ни одной мелочи. Внешне флегматичный, капитан умел подмечать ошибки подчиненных, но зато и ругаться он не любил. Просто разложил по пунктам кто и почему облажался и завершил разговор просьбой больше не ошибаться. Именно за такую деловую манеру разговора его и любили.
- Лейтенант Робин, почему Вы разрешили вашим людям кидаться в танки камнями? – неожиданно прозвучал вопрос.
- Чтоб танков не боялись – быстро нашелся Пауль Робин, бросая кроткий многообещающий взгляд из-под бровей на еле сдерживавшегося чтоб не улыбнуться Лаумера.
- А идея родилась в подразделении сержанта Лаумера?
- Так точно. Он придумал, я разрешил.
- Благодарю за находчивость – неожиданно бросил капитан – и чтоб в следующий раз…. – В воздухе повисла тяжелая пауза – чтоб в следующий раз такого не было. Нечего до обезьян опускаться.
- Так точно! – разом грохнула целая сотня молодых здоровых глоток.
- На сегодня хватит. Спокойной ночи – капитан поднялся со стула и зашагал к тамбуру – всем разойтись – бросил он, полуобернувшись в дверях.
После отбоя Джеймс долго ворочался на кровати. Не смотря на усталость, сон не шел. В голову лезли дурные мысли. Вспомнился во всех подробностях разговор с Максом Шраммом на Фрейленде. Многое, слишком многое сходилось. Были подозрительные мелочи, заставляющие задуматься. Джеймс такие вещи задницей чувствовал. Тут еще Ник Равенбок и Мигель Гарсия затеяли полуночную беседу. Гадали, куда командование бросит свежесформированную бригаду. Громкий шепот американцев разносился над притихшей казармой. От нечего делать, Джеймс прислушался к разговору.
Оказалось у Мигеля земляк служит в танковом полку. Тот рассказывал, что их полковник зверь еще тот, солдат до смерти загонял, сутками с треков и стрельбищ не выпускает, живут в танках. Ремонтники по уши загружены, на сон времени не остается. Полковник Зинин заставляет их после каждого выхода технике полную профилактику делать. Ребята свои «Минотавры» чуть ли не до болтика разбирают и обратно собирают.
Речь не об этом. Этот комполка под большим секретом поведал своим офицерам, что бригаду скоро бросят в бой, в мясорубку из которой почти никто не выберется живым. Операция жутко секретная, особисты боятся, что солдаты откажутся в транспорты грузиться.
- Так почему танкист знает, а наше командование нет? – Ник с нескрываемым сарказмом в голосе озвучил само собой напрашивающийся вопрос.
- У Зинина мохнатая лапа, близкий родственник в генштабе Русколани. Он то и поделился с братом, а тот уже своих офицеров предупредил, а мой земляк мехвод у старшего лейтенанта Смирнова.
