Краем глаза Лаумер уловил какое-то движение. Резко обернувшись, сержант потянулся рукой фиксатору верной LDS-T6 и вовремя остановился. Это была Мария. Капрал перевернулась на живот и смотрела на полыхающее за горизонтом сияние. Сквозь черный пластик шлема глаз не видно, но Джеймс мог бы поклясться, что Мария Ли плачет.
- Думаешь о тех, кто там остался? – нарочито грубо поинтересовался Джеймс, предусмотрительно переключив линию связи на закрытый канал.
- Мы тоже могли там остаться – тихо, с неизбывной, заставляющей волком выть грустью в голосе отозвалась Мария.
- Но не остались.
- А что будет дальше? Сколько ребят погибло!
- Увидим – усмехнулся Джеймс, он прекрасно понимал, чем все это закончится. Слишком много случайностей, совпадений. Так не бывает, а если и бывает, то не спроста. Здесь возможен только один вариант. Возвращение планом операции не предусматривалось. Странно, но Джеймс Лаумер не чувствовал себя брошеным и преданым. Он просто дрался: жестко, расчетливо, эффективно, не надеясь на снисхождение. Милосердие на этой войне давно и прочно вошло в разряд непростительной глупости.
Заурядная позиция на шахматной доске, в принципе. Жертва пешки ломает позицию противника и приводит к выигрышу темпа. Игрок отдает пешку, не задумываясь, он видит на несколько ходов вперед и выигрывает партию. А что думает пешка? Как понял Лаумер на своем опыте, пешка не думает о будущем, пешка слишком занята сегодняшним днем. Она дерется, выгадывает у смерти часы и минуты, догадываясь, но до последнего момента запрещая себе думать о неизбежном.
А времени действительно почти не нет. День, два и «Протуберанцу» конец. Остается ловить мимолетные радости и мгновения счастья, ни к чему не обязывающий разговор с девушкой на грани флирта, например. Чем не радость? Рядом с капралом Ли и погибать не обидно.
- Скажите, сержант, гномы выдохлись? Мы их перемололи?
- Я не знаю. Штабным виднее – усмехнулся Джеймс.
Ну вот, и Мария о том же. Не терпится ей почувствовать себя причастной к великой победе. Еще не понимает, что чужих на всех хватит.
- Мы положили целую дивизию – в голосе девушки звучал неприкрытый восторг. Так всегда, сначала грусть и слезы по павшим, а потом радость при виде трупов врагов. Джеймс сам был таким, очень давно, в первых боях. Когда это было? Целая жизнь прошла.
- Меньше. Всегда кажется, что врагов больше, чем нас и убиваем мы их больше чем на самом деле.
- Интересно – протянула Мария – я всегда думала, что они плохие солдаты, но этот бой….
- Они хорошие солдаты, и офицеры у них хорошие. Если бы они прорвали фронт, людей бы полегло гораздо больше чем гномов. Нас бы разгромили. Они знали, на что идут – а затем Джеймс неожиданно спросил – скажи, Мария, зачем ты пошла в армию?
- Хотела заработать – после недолгой паузы призналась капрал, и тут ее прорвало.
Мария была родом из небогатой и многодетной фермерской семьи. Есть в Америке такой штат Аризона. Выходить замуж за такого же фермера как ее отец, всю жизнь провести в глуши, считать каждый доллар, экономить на медицинской страховке, мечтать о домашних киберах, кухонных комбайнах и прочей роскоши Мария не собиралась. На учебу в колледже денег не было. Ставить все на карту, ехать в город за счастьем, надеясь на одну только удачу, попытаться когтями вырвать из пасти фортуны свой кусочек счастья?! Извини, сержант, я не наивная дура, насмотревшаяся дешевой тележевачки. Шанс на успех минимален.
Оставалось идти в армию. Благо, берут сейчас почти всех, лишь бы по здоровью подходили. Затем тренировочный лагерь в Квебеке. Ускоренная программа.
- Да, что я рассказываю! Сам не хуже меня знаешь. Сам прошел через это дерьмо.
- Я успел в начале войны.
Потом началась служба. Мария Ли попала в 34-й бронепехотный полк. Два десанта в секторе Альбигол. Зачистка на Шотауне. Тяжелые бои с гномами. Там Мария получила капральские погоны. После Шотауна дивизия полгода отстаивалась на тыловых астростанциях. Приводили себя в порядок, принимали и учили пополнение, готовились к новым операциям. Там на станции «Гомер-18» у Марии случилось приключение, приведшее ее в бригаду «Протуберанец».
Молодая красивая девушка привлекла внимание ротного. Сначала капитан пытался ухаживать, искал встреч, делал мелкие подарки. Марии он не нравился. Поняв, что его отвергли, офицер попытался добиться своего силой. Не повезло. Девушка тихо хихикнула, вспоминая эту историю – смешной он был, мнил о себе много.
Подкараулив моющуюся в одиночестве Ли, капитан пошел на приступ. Застигнутая в душе, Мария не растерялась, тем более все мысли капитана ясно читались на его раскрасневшемся лице и другом органе. Девушка сначала мило улыбнулась, давая понять, что непротив, а потом изо всей силы двинула коленом по самой чувствительной и возбужденной части ротного. На следующий день ее вызвали в штаб батальона и намекнули на желательность скорейшего перевода. Вот и вакансия имеется подходящая.
- Бывает – повесть о страданиях влюбленного капитана Джеймса изрядно повеселила. Сам он искренне почитал насильников и прочих извращенцев существами хуже коатлианцев и недоумевал: почему правозащитная общественность с ними цацкается? Пристрелить и все. Животное, напавшее на человека, надо убивать на месте.
- А ты как сюда попал? Ребята рассказывали: у тебя личный счет к гномам.
- Врут, небось – улыбнулся Лаумер – я патриот расы. Попал в армию из-за убеждений.
- Расскажи! – молодые люди незаметно перешли на «ты».
Чувствуя неподдельный интерес, видя, как Мария пододвинулась к нему вплотную, читая в голосе девушки ни с чем не сравнимые, легко узнаваемые, такие заманчивые нотки, Джеймс и не отпирался. С радостью пустился в свое повествование. Детдом. Движение. Суд. Судилище, точнее говоря. С воодушевлением рассказывал о движении, товарищах по «Солнечному ветру», о службе. Вспомнил пару забавных историй из армейской жизни. Кратко коснулся отдыха на Фрейленде. О встрече с Максом Джеймс естественно умолчал. Не нужно это. Вдруг Шрамма еще ищет Интерпол. И вдруг Мария вырвется с планеты и ляпнет потом лишнее.
Постепенно разговор перешел на послевоенные планы. Странно, до этой минуты Джеймс Лаумер уже успел свыкнуться с мыслью, что у него уже нет никаких планов. Неожиданно выяснилось, что им обоим некуда податься после демобилизации. У Джеймса никогда и не было дома, не успел обзавестись. На Землю его не тянуло, ни чего там своего, родного не осталось. Родных нет, а немногочисленные товарищи или в армии, или успели сгореть в пламени войны. Кроме того, ребята рассказывали – Европа сильно изменилась и далеко не в лучшую сторону. Теперь это странный, немного сумасшедший мир психованных либералов, фашистов и извращенцев. Страна, где нормальному человеку, особенно проведшему молодость на войне, делать нечего.
Мария тоже не собиралась возвращаться в Арканзас. Архаичный заповедник первобытных фермеров, существующий за счет фанатизма и ослиной упертости его обитателей, не мыслящих для себя и своих детей иной доли кроме как пахать дедовские поля. Разумеется, государство поддерживало этот кусочек «Старой Америки». Умные люди посчитали, что сохранение собственного сельского хозяйства стоит выплачиваемых фермерам дотаций. Пособия за оседлость, цинично говоря. О том, что весь урожай закапывается обратно в землю, предпочитали не вспоминать. Нет, возвращаться туда – такое и в кошмаре не привидится.
- Мария, я недавно был на Фрейленде. Хорошая планета. Новый Мир. Люди настоящие.
- Сержант, Вы предлагаете? – лукаво промурлыкала девушка.
- Я не знаю, когда мы вырвемся из этого ада. Я не знаю, вырвемся ли вообще. Я не знаю, когда придет приказ о демобилизации. Но если ты не против… - никогда еще Лаумер не был так взволнован. Щеки горели, как у юнца, голос срывался – Если готова терпеть старого ветерана, расового патриота и циника. Если….
- Я готова, Джеймс. Расскажи мне о Фрейленде, о нашем будущем доме.
