На площадке пятого этажа ведьма столкнулась с тучным молодым человеком, спешившим к отделению «Недуги от заклятий». Она уже открыла рот, чтобы извиниться, но внезапно узнала толстяка и просияла.
– Невилл! – воскликнула ведьма. – Какая неожиданная встреча!
– Здравствуй, – довольно холодно отозвался бывший однокурсник, поправляя мантию.
Он сильно изменился: куда-то ушли благодушность, всегда отличавшая лицо гриффиндорца, и выражение лёгкой рассеянности; глаза стали сухими и жёсткими, пухлые губы – бледными, бескровными. К тому же Невилл держал их плотно сжатыми, по крайней мере, сейчас.
Он был загорелым, и на лице появилась россыпь тёмных веснушек от постоянной работы на солнце – Гермиона знала, что её сокурсник стал преподавать травологию в Хогвартсе после того, как профессор Спраут уехала к внукам в Ирландию.
– Как я рада тебя видеть! – искренне выпалила молодая ведьма, расплываясь в улыбке.
Невилл странно покосился на неё и промолчал.
– Ты как? Знаю, что вы поженились с Полумной: поздравляю!
– Спасибо, – ледяным тоном отрезал волшебник, – это было давно.
– Ну, мы же не виделись, – несколько растерянно заметила Гермиона. – Как ты вообще?
– Живу.
– Невилл, что-то не так?
– Всё не так, Гермиона, – он прищурился. – Или как мне следует называть тебя? Кадмина? Леди Саузвильт?
– Ах, вот в чём дело, – помрачнела ведьма. – Я думала, что теперь всё наладилось.
– Теперь? – поднял брови её бывший однокурсник.
– После революции, после того, как всё стало хорошо, – печально пояснила она, опуская глаза в пол. – Я знаю, что сразу многие не поняли меня, но теперь…
– Что, мерлиновы яйца, стало хорошо теперь?! – внезапно окрысился Невилл, блеснув глазами.
– Ну, всё ведь наладилось, – пробормотала Гермиона. – Нужно уметь признавать свои оши…
– Если ты действительно считаешь, что что-то наладилось, – с отвращением выплюнул бывший гриффиндорец, – хоть не лезь к людям со своей извращённой правдой!
– Невилл, ты перегибаешь палку! – буркнула Гермиона. – Все признали Тёмную Революцию, и никто не пожалел об этом, потому что…
– Ты или недалёкая, или слабоумная, – бросил Невилл.
– Изволь объяснить, что же тебя не устраивает?! – внезапно обозлилась ведьма, упирая руки в бока. – Война закончилась! Всем сейчас хорошо!
– Закончилась?! – выпалил Невилл, свирепея. – Хорошо?! Наивная дура! Война проиграна! И наступил апокалипсис! Если люди, творившие… – он захлебнулся. – Если после всего, что было, магический мир мог подчиниться зверью в человечьем обличье! Забыть всё, забыть так легко! Если Орден Феникса идёт на соглашения с Волдемортом, о каком будущем может грезить этот чёртов мир?! Мир сошёл с ума! Все и каждый! Ослепли, оглохли, потеряли память! И только треплются наперебой, жужжат, как мухи в сортире! Хотят в чём-то убедить себя! Других! И убеждают! Мне страшно смотреть вокруг! У нас двое первокурсников Гриффиндора нарисовали себе Чёрные Метки на руках несмываемыми чернилами! А тётку одного из них когда-то цепные псы Волдеморта сварили в кипящем масле! Играем! С памятью, с прошлым… С совестью играем в прятки! Если тут не сказать, а там умолчать, да здесь приукрасить… И вперёд! Студенты Хогвартса переводятся в школу зла Волдеморта! Даже не слизеринцы… Их родители умирали в борьбе с этим кошмаром, а они рисуют себе Чёрные Метки! Их старших братьев травили оборотнями, а они коллекционируют вкладыши из «шоколадных лягушек» с Пожирателями Смерти! Они сами рисковали жизнью, каждый миг и час, готовые всё отдать за справедливость – а сейчас смеют называть себя Орденом Феникса и обсуждать с Волдемортом планы на будущее за чашкой кофе с коньяком! Это какой-то уродливый параллельный мир, тот мир, где мы росли, не мог таким стать! И ты! Не понимаю, как ты могла до такого опуститься, как могла перейти… Ты стала просто чудовищем! Мы жестоко ошиблись в тебе, Гермиона.
– Невилл, нужно уметь прощать. Даже самое страшное прошлое нужно забыть, ради светлого будущего.
– Светлого?! Ни черта не изменилось! Хотя, наверное, если мы смогли так легко принять – то мы заслужили всё это…
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – отрезала ведьма, распаляясь.
– Не понимаешь? Может, ещё не знаешь, что творится сейчас?
– Что же сейчас творится?! Невилл, всё страшное кончилось, осталось позади! И заметь – во многом ужасы прошлого основывались на глупом, упрямом сопротивлении истине! Нужно уметь признавать ошибки. Мир стал немножко честнее и справедливее.
– Справедливее? У нас с тобой очень расходятся понятия о справедливости. Впрочем, прости: я забываю, кто твои родители.
– Мои родители сейчас делают этот мир лучше! – в сердцах выпалила Гермиона. – Дают знания, которые раньше трусливо скрывали!
– Ты сама-то веришь в то, что говоришь? – скривился Невилл. – Твоя мамаша – палач Волдеморта. О какой справедливости, поцелуй меня дементор, ты бредишь?
– Невилл, что ты несёшь? Какие палачи? Война кончилась почти три года назад. Я понимаю, что моя мать причинила твоей семье ужасное зло, но теперь...
– Да ты хоть знаешь, как прозвали "теперь" твою мамашу? – прищурился Невилл. – Или реально пребываешь в блаженном неведении?
– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – холодно процедила Гермиона. – Как «прозвали»?
– Чёрная Вдова, – мрачно усмехнулся Невилл. – За тот год, который она ещё показательно вдовствовала, – сполна заслужила это прозвище. Неужто не слыхала?
– Чем заслужила? – тихо спросила ведьма.
– Чем? – зло сощурился Невилл. – Беллатриса, тогда ещё Лестрейндж, равно – смерть. Доходит? Чёрная Вдова появляется тогда, когда уже не на что надеяться. И она приходит часто.
– Всё это было очень давно, Невилл. На войне не обойтись без жертв.
– Давно? Если ты веришь в это, то ты стала очень наивной, Гермиона. Если реально веришь всему, что пишут газеты. Я-то думал, ты в теме. А ты ещё и слепая.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Давно, значит? Знаешь, Полумна работает здесь, в больнице. В отделении Недугов от заклятий, палате Непоправимых повреждений. Специализируется на расстройствах разума, – у него что-то промелькнуло в глазах. – Мы пытаемся как-то помочь моим родителям. Справедливо пострадавшим, – выплюнул он. – И, знаешь, за последние годы работы моей жене хватает! Хотя волна и спала, но и сейчас нет-нет, да и столкнёшься с таким, что волосы на голове зашевелятся, – он смерил её странным прищуренным взглядом. – Коль уж ты реально не в теме, я пришлю тебе некоторые материалы. Погляди на досуге. А потом будешь рассказывать о закончившейся войне и справедливости, если язык повернётся!
И он, резко развернувшись, распахнул стеклянную дверь «Недугов от заклятий» и стремительно зашагал прочь по коридору.
Гермиона сглотнула. Что ещё за глупости? «Чёрная Вдова? Палач Волдеморта»? Какие ещё палачи сейчас?
Она неуверенно пошла вниз по лестнице. На площадке четвёртого этажа всё ещё переругивались портреты древних целителей: в картину, ставшую ареной битвы, подтянулись ещё несколько изображений и гомонили вовсю. Гермиона прошла мимо незамеченная и задумчиво спустилась в холл.
Она заглянула в детское отделение поликлиники и забрала Джинни. Пришлось постоять, укачивая Генриетту.
– Что с тобой? – спросила подруга, вглядываясь в нахмуренное лицо Гермионы. – Это из-за Етты?
– Нет. Я тут встретила только что Невилла Лонгботтома…
– Наговорил гадостей? – сочувственно кивнула Джинни. – Я знаю. Невилл – ярый консерватор. Я с ним и не здороваюсь даже. Жаль.
– Это правда, что Maman называют Чёрной Вдовой? – тихо спросила Гермиона.
Джинни неопределённо пожала плечами и устремила взгляд в сторону.
– Значит, правда, – подытожила Гермиона. – Я что-то не могу понять. Если война кончилась, о каких расправах может идти речь?
– Всегда есть несогласные, – пробормотала младшая Уизли.
– Ну не убивают же их, – хмыкнула Гермиона. И запнулась. Джинни молчала, покачивая коляску и задумчиво рассматривая большой плакат «ЧИСТЫЙ КОТЁЛ НЕ ДАСТ ПРЕВРАТИТЬСЯ ВАШЕМУ ЗЕЛЬЮ В ЯД». – Их ведь не убивают? – тихо спросила она. – Джинни?
