– Родная моя, у тебя сейчас голова заболит, – иронически сказал её отец, выходя в пустой коридор и прикрывая дверь. – Потерпи полчаса, и я всё тебе объясню. Мне только нужно переговорить с целителями и Джонатаном. Подождёшь меня в моём кабинете, в гимназии?
– Угу, – нехотя сказала Гермиона и не успела ничего добавить – Тёмный Лорд быстро пошёл по коридору в сторону лестницы. Она же огляделась и устремилась в противоположном направлении к ближайшему пылающему камину…
* * *
Волдеморта не было больше часа.
Когда он наконец-то выбрался из зелёного пламени в своём кабинете, нашёл Гермиону сидящей за столом в облаке сигаретного дыма. Перед ней стояли третья остывающая чашка с чаем, нетронутые сладости на подносе и трансфигурированная из большого орлиного пера пепельница, полная окурков.
– Прости, пожалуйста. – Тёмный Лорд вынул палочку и растворил густой дым, окутывавший комнату. – Будешь что-нибудь пить?..
– О, я тебя прошу! – взмолилась ведьма, выпрямляясь на стуле. – Оставь это! И о Гарри Поттере тоже поговорим потом! Объясни мне, во имя Мерлина, откуда эта маггла тебя знает?!
– Мы познакомились больше четверти века назад, – усмехнулся Волдеморт, подходя к шкафу и наливая немного огневиски в хрустальный стакан, – и встречались всего несколько раз тогда и ещё пару лет назад, когда я устраивал западню для Гарри Поттера в её доме. Мы оказали друг другу неоценимую услугу и до сих пор за это признательны. Невзирая на последствия.
– Друг другу?! – перебила Гермиона, наблюдая за тем, как её отец отставляет графин и присаживается в кресло напротив неё.
– О да. Но, я вижу, тебе нужны подробности, – усмехнулся он. – Изволь. Узнав от Северуса первую часть пророчества очаровательной Сибиллы Трелони, я, как ты знаешь, разузнал, кого оно могло бы подразумевать. Пришлось пообщаться с одной милой целительницей из Дамского отделения больницы святого Мунго. Пока нежнейшая Алекто Кэрроу любезно взяла на себя заботу о малолетней дочурке той почтенной леди, она нашла способ установить точные даты родов всех беременных на тот момент ведьм, подпадавших под условия пророчества. Уверен, что Дамблдор сделал то же самое, но, вероятно, более гуманными методами.
Итак, на тот момент подходили двое ещё не рождённых детей. Чада Поттеров и Лонгботтомов. И мне стало интересно – чем же примечательны эти будущие волшебники? Пришлось провести кое-какие изыскания в области генеалогии. Я начал с сестры одного из моих подданных, это было проще.
– Какой сестры? – не поняла Гермиона.
– В девичестве миссис Лонгботтом носила фамилию Эйвери, дорогая, – пояснил Волдеморт несколько опешившей Гермионе. – Она родная сестра Данкана, известного тебе скорее под занимательным прозвищем Прекрасный Принц, – Гермиона потрясённо кивнула: ей доводилось видеть Эйвери несколько раз, – и дочь Саула, – продолжал Тёмный Лорд. – Последнего ты не знаешь. Мы учились с ним вместе в школе, он был сокурсником Родольфуса Лестрейнджа, на два года младше меня. Мы близко общались тогда.
Когда я покинул Соединённое Королевство, Саул окончил школу и женился, у него родились двое детей. Старшая девочка, Алиса, со временем попала на Пуффендуй, а мальчик, Данкан, – на Слизерин. Там младший Эйвери стал общаться с теми, кто впоследствии стал моими подданными. Но Алиса окончила школу до того, как заводилы компании её брата превратилась в Пожирателей Смерти. Она пошла учиться на мракоборца вместе со своим женихом, когтевранцем Фрэнком Лонгботтомом, супругой которого вскорости стала.
Когда девочка узнала о том, что её брат – мой приспешник, они разругались на всю оставшуюся жизнь. Саул Эйвери тоже не разделял моих идей и старался держать осторожный нейтралитет, не примыкая ни к кому. Его жена умерла в 70-м от какой-то болезни. А сам он покончил с собой, когда узнал, что сделали дружки сына с его дочерью и зятем после моего исчезновения.
Данкан, как ты, наверное, знаешь, сумел сохранить свободу, женившись на дочери мракоборца и влюбив в себя бедняжку. А потом заразил её где-то нарловской кропянкой, от которой миссис Эйвери и умерла совсем молодой. Но их совместная дочь, Шарлин, училась у нас несколько лет. Кажется, это от её кошки и твоего Живоглота в замке остались книзлы…
Среди предков Фрэнка и Алисы Лонгботтом при активном содействии Данкана мне удалось обнаружить много занятных личностей. Но занятных лишь настолько, насколько бывают богаты занятными личностями древние рода чистокровных волшебников. Абсолютно ничего из ряда вон выходящего, особенного.
Тогда я обратился ко второму «кандидату». Плоду любви (впрочем, скорее близости) Лили и Джеймса Поттеров. Среди предков последнего я выискал такое же обилие обыденно-выдающихся колдунов и ведьм, как и ранее среди предков Фрэнка и Алисы. Оставалась мать. Магглорожденная.
Все мои изыскания касательно Лили Эванс и её семьи привели к интригующему итогу – в её роду не было абсолютно никаких признаков магической крови. Обыкновенно, дети из маггловских семей получают свой дар в наследство от легкомысленных предков. Грешки ветреных колдунов через много поколений, нет-нет, да и подарят миру полноценного волшебника или ведьму. При желании всегда можно найти того первого, от кого в роду появилась магическая кровь, пусть даже и спавшая многие поколения. Но тут всяческие следы отсутствовали.
Я был заинтригован и приготовился к долгим исследованиям. Нужно было искать по уголкам, где обитали пращуры Эвансов, и собирать истории о бабках-ведуньях, об одержимых бесами, сумасшедших… В общем, признаки волшебников, не получивших магического образования и объяснений своей натуры. Начать я собирался с самого простого – с единственного на тот момент живущего, исключая саму миссис Поттер, потомка этого рода – с её старшей сестры, Петуньи.
Я узнал, что она недавно вышла замуж и сейчас ожидает ребёнка. От Северуса мне стало известно, как молодая женщина относится к магии. Она её презирала и боялась. Озарение пришло само собой. Я понял, как заставить миссис Дурсль со рвением помочь мне разгадать тайну их рода.
Тогда я и познакомился с Петуньей. Рассказал о том, что ввиду особых причин мне нужно понять, откуда в их семье взялась магическая кровь. Поздравил будущую маму с ожидаемым пополнением и предположил, что и из её малыша ведь, наверное, тоже может получиться волшебник.
Эта мысль ужасно испугала Петунью, она стала молить о помощи. С этого мига молодая миссис Дурсль содействовала мне от всего сердца. Она готова была избавиться от своего ребёнка, если существовала хотя бы малая вероятность произвести на свет волшебника.
Я с пониманием отнёсся к её словам. Сказал, что она должна помочь мне выяснить, откуда в их роду взялась ведьма.
Мы начали разбираться.
Насколько знала Петунья, никаких семейных сплетен о странных и необыкновенных предках не ходило ни среди Эвансов, ни сред Тейлоров, их с сестрой родни по матери. Миссис Дурсль сама узнавала, ещё в детстве, когда пыталась найти и в себе магические силы. Оказывается, старшая мисс Эванс отчаянно завидовала сестре и сама ужасно желала оказаться волшебницей, хотя теперь, разумеется, не признавала этого. Ибо не получилось. Однако она обратила моё внимание на то, что их родители не были слишком уж удивлены или особо расстроены. В особенности миссис Эванс. Если отец выглядел смущённым, то мать – абсолютно счастливой, довольной. Это она убедила Дэниэля Эванса гордиться тем, что его дочь – ведьма.
Это было занимательно. И подозрительно.
Но миссис Эванс умерла, равно как и мистер Эванс. Между прочим, Мириам Эванс погибла при довольно странных обстоятельствах. Внезапно заболела, быстро зачахла и скончалась – девочки не успели даже окончить школы.
И тогда я предложил Петунье поучаствовать в очень сложном черномагическом обряде. Который поможет во всём разобраться и узнать, может ли получиться так, что она произведёт на свет очередного «урода».
Разумеется, она согласилась.
Я проник в её память и в воспоминаниях этой магглы применил легилименцию к её матери. Не делай таких глаз, Кадмина. Да, это очень сложно – но реально. Вполне реально. Память хранит очень многое: пóлно такого, что никогда не замечал и не мог заметить человек. Молодая миссис Дурсль помнила глаза своей матери, хотя сама и не могла через них заглянуть в её голову. Но на это был способен я.
