Знаешь, Кадмина, там мне открылись чрезвычайно занимательные вещи!
Оказывается, у миссис Эванс был продолжительный тайный роман с волшебником, настоящим отцом Лили. И она была осведомлена, что её любовник – маг, хотя и не ведала его фамилии. Но это было неважно. Я знал этого человека в лицо. Ведь он взял в жёны дочь одного из лучших друзей моей юности.
В воспоминаниях Мириам Эванс предо мной предстал молодой Кигнус Блэк, отец Беллатрисы и Нарциссы.
– Что?! – вытаращила глаза Гермиона.
Тёмный Лорд усмехнулся и развёл руками.
– В тот момент я тоже был поражён.
– Что ты хочешь сказать?! – не слушала Гермиона. – Ты же не хочешь сказать, что…
– Лили Поттер была твоей тёткой, – кивнул её ошеломлению Волдеморт, – правда, тёткой сводной. У неё и у твоей матери – один отец. Кигнус никогда не был порядочным семьянином. В своё время не побрезговал и магглой, оставил ей ребёнка, а потом бросил.
– Но ведь это означает… что Гарри мой кузен!
– Сводный. Именно так.
– Мерлин Великий… Это же… Но это… О!..
– Вот и я тогда был впечатлён не меньше и просто торжествовал. Я уверил Петунью, что её ребёнку, равно как и его потомкам не грозит «магическая зараза», и она осталась мне безмерно признательна и благодарна на всю свою жизнь.
– Но как же она может нормально воспринимать тебя после того, как узнала, что ты убил её сестру?! – изумилась Гермиона.
– Не думаю, что Петунья Дурсль когда-нибудь отождествляла меня с тем «злым волшебником», о котором писал ей Дамблдор и коего то и дело, наверное, поминал при ней Гарри Поттер. Представляясь ей, я сказал, что приближённые, обыкновенно, называют меня «Тёмным Лордом» – тогда как Дамблдор и его юный друг предпочитали трепать почём зря моё имя. Петунья Дурсль знает, что её сестра пала от руки некоего злого колдуна Волдеморта, и питает бесконечную признательность к любезному волшебнику, некогда столь самоотверженно развеявшему её самый страшный кошмар. Для чего он это сделал – ей было абсолютно безразлично. А я отправился дальше совершенствовать своё вновь обретённое оружие.
Ведь Кигнус Блэк был тогда ещё жив…
Я узнал от него всю правду о его многолетнем романе с магглой. Кигнус был очень тщеславным и с трудом выносил иго своей бабки Виолетты, правившей их семьёй всегда, сколько он себя помнил, и растившей его вместо ею же сломленной матери и беспутного с детства отца. Помешанная на приличиях, Виолетта Блэк загубила немало судеб отпрысков своего рода. Вот на зло ей, хотя и тайно, Кигнус, бывший таким же волокитой, как и его малопочтенный батюшка, и сошёлся с магглой, едва окончив Хогвартс. Ему нравилось восхищение, которое он вызывал любым своим словом и действием у Мириам Тейлор. Нравилось нарушать все мыслимые правила, законы и приличия с ней. Нравилось править её судьбой так, как бабка правила судьбами всех Блэков. Мириам Тейлор преклонялась перед своим господином. Назло всем, он рассказывал ей о мире магии, о своей семье – без фамилий, упоминая из осторожности только диковинные для юной магглы имена, и не менее диковинные события.
Женился Кигнус тоже назло Виолетте Блэк, вскружив голову дочери моего друга Ивэна. Навряд ли почтенная миссис Блэк сочла наследницу пропавшего на долгие годы из высшего света Франции, чтобы составить мне компанию в моих странствиях, мсье Розье самой выигрышной партией для внука. И всё же Кигнус взял Друэллу в жёны, правда, уже после смерти Виолетты Блэк. Но он продолжил роман своей юности с магглой, которая тешила его самолюбие. После рождения твоей матери и Андромеды, Кигнус "выдал" замуж и свою любовницу – за маггла, разумеется. Он выбрал Дэниэля Эванса, руководствуясь внешними данными, чтобы у "его девочки" были красивые потомки. Вот только Мириам не хотела детей от мужа. Она мечтала родить настоящего волшебника. Мечтала с семнадцати лет, когда Кигнус ворвался в её жизнь и открыл ей глаза на сокрытые от магглов чудеса.
Миссис Эванс долго тянула с отпрысками, силясь заполучить дитя от своего колдуна. Кигнус успел стать законным отцом вновь. И вот Мириам наконец забеременела. С первой девочкой у неё вышла осечка, оборотистая маггла родила дочь от супруга. Но она и сама не знала, кто из двоих, муж или любовник, стал отцом ребёнка. И, надеясь на лучшее, назвала дочь "по примеру" младшей дочурки Кигнуса, о которой он рассказывал ей, как рассказывал и обо всём остальном. И пока в Блэквуд-мэнор делала свои первые шаги и произносила первые слова юная ведьма Нарцисса, в маггловском городке Коукворте появилась на свет крошка Петунья. Увы, кровная наследница мистера Эванса. А вот спустя два с половиной года Мириам удалось добиться своего. Младшую дочь, Лили, она исхитрилась зачать уже от своего любовника.
Мириам убедилась, что воплотила свою мечту, когда девочке было четыре года и стали проявляться её колдовские таланты. И с того момента миссис Эванс разительно переменилась. Она стала требовательной. Вздорной. И быстро утомила этим старину Кигнуса.
Тот исчез из жизни Мириам Эванс, а она даже не знала его фамилии, чтобы хотя бы попытаться отыскать. Но прошли годы, Лили исполнилось одиннадцать, в доме Эвансов появился уполномоченный представитель Министерства магии и открыл Мириам путь и к поискам сбежавшего любовника, и к мести за нанесённую ей обиду.
Когда Кигнус Блэк узнал, что младшая дочь Мириам Эванс зачислена в Хогвартс, он всё понял. И испугался. Испугался, что, когда та подрастёт, мать расскажет ей о своём прошлом. Он явился наложить заклятие на миссис Эванс и увидел в её сознании, что та действительно собиралась добраться до него с помощью дочери и сполна за всё наказать.
Но юная Лили не успела узнать тайну своего происхождения. От греха подальше, Кигнус отравил миссис Эванс. Она вскоре умерла.
Втайне он продолжал следить за Лили и знал, что та после школы стала женой лучшего друга его племянника. Хорошо хоть не выскочила замуж за самого Сириуса… С него бы сталось… Это была сильная ведьма, и мистер Блэк очень боялся скандала…
Бедолага, он думал, что я пожаловал, чтобы покарать его за ветвистые рога бедняжки Друэллы. В ту пору твоего отца уже знали и боялись все, а почтенная супруга мистера Блэка была дочерью и тёщей двух моих ближайших приспешников. А также матерью женщины, которая родила мне ребёнка, о чём мистер Блэк, разумеется, не знал. К счастью для Кигнуса, приличия волновали меня в последнюю очередь. И жаждал я лишь знаний, впрочем, как и почти всегда...
Вооружённый полученными данными, я и сделал окончательный выбор из двух мальчиков в пользу куда более интересного, имеющего ко мне больше отношения. Сестра одного из моих преданных слуг – одно, а сводная сестрёнка матери моего ребёнка, да ещё с такой занятной историей – совсем иное. И я решил начать с Поттеров.
В то время на свет уже появился их сын.
Однако у меня были и другие дела. Я медлил. Медлил до тех пор, пока Дамблдор внезапно не стал проявлять подозрительной заботы о безопасности двух интересующих меня семей.
Он использовал заклинание Доверия, но буквально через две недели после этого ко мне в руки попал Хвост, и секрета не стало.
Мне стоило задуматься над тем, почему Дамблдор позволил этому олуху стать Хранителем Тайны тех, кого так хотел уберечь, почему он не запечатал тайну в собственном сердце, тем по-настоящему обезопасив своих подопечных. Он мог бы сделать их убежище недоступным для меня до самой своей смерти – но не пожелал. Стоило заподозрить в этом ловушку.
Хранителем Тайны Лонгботтомов, которых Дамблдор так же неожиданно, как и Поттеров, внезапно решил надёжно укрыть как-то в середине осени через полтора с лишним года после того, как услышал пророчество, была выбрана почтенная матушка Фрэнка, Августа. Ей повезло, что я не успел заняться ею. Заклинание Доверия – лишь иллюзия безопасности, коль Хранитель Тайны не может как следует за себя постоять. Августа Лонгботтом была, разумеется, более сложной задачей, нежели старина Хвост – возможно, было даже проще попросту убить её и постараться найти Лонгботтомов до того, как заклинание наложат вновь. Разбираться с этой задачей я поручил братьям Лестрейндж, Рабастан некогда был однокурсником Августы, тогда ещё Флинт, и они не плохо общались. Впрочем, им не удалось ничего вытянуть у неё, и, если бы с моим исчезновением Лонботтомы не возомнили себя свободными и не покинули убежища, глядишь, четверо вернейших моих слуг смогли бы избежать заключения в Азкабане. Немудрено, что они кинулись именно к этим двоим за ответами на свои вопросы, ответами, которых те дать не могли – ибо, как и многие другие, были лишь марионетками в руках Дамблдора и его идей.
