В моменты опасности или страха именно Красная магия вырывается наружу, защищая и придавая сил. Взрослым волшебникам – тоже.

В сущности, Красную магию используют даже магглы. В экстремальных условиях, когда нужно сделать невероятное, чтобы спастись, она просыпается и в них. А потом магглы сами не могут объяснить, как оказались способны на то, что совершили.

На самом деле это пробудилась Красная магия.

Но она освобождается вспышками и её практически невозможно контролировать, она вырывается и угасает.

Я хочу научить тебя пользоваться Красной магией. Разбудить твоё звериное начало. Интересно?

– Очень, – выдохнула Гермиона, благоговейно глядя на Тэо. – Но как?

Он усмехнулся со странным выражением лица и пояснил:

– Нужно оставить на время палочку, да и прочие проявления цивилизации. Воссоединиться с природой и ощутить полную незащищённость. – Маг прищурился. – Есть один ритуал. Но он поначалу довольно болезненный. Это не остановит тебя? Всё, чем мы занимались раньше, было иллюзией, миром фантазии. Готова ли ты к реальности? К жесткой, суровой яви?

– Готова, – уверила его Гермиона. – Что нужно делать?

– От тебя потребуется только не есть какое-то время. Лучше всего с пятницы. А наш маленький эксперимент проведём в субботу ночью. Идёт?

– Хорошо, Тэо. Я согласна.

* * *

Вниз по склонам гор Южно-Карпатского хребта, среди которых пряталась от маггловских глаз магическая гимназия Волдеморта, уходили на многие километры густые хвойные леса. Именно сюда, на поляну, окружённую громадами вековых елей и сосен, привел Тэо свою спутницу в ночь с субботы на воскресенье двадцать четвёртого ноября.

Здесь почти не лежало снега, обильно укрывшего территорию Даркпаверхауса несколько дней назад. Но было довольно холодно.

На небольшой поляне горел костёр. Высохшее дерево с обломанными ветками лежало от него неподалёку и могло послужить импровизированной скамейкой. Ещё Гермионе бросился в глаза высокий деревянный столб, глубоко врытый в землю: на нём были закреплены тяжёлые железные цепи с кандалами. А на земле она заметила сваленные в кучу на клетчатом пледе хлысты и плети. Всё это выглядело довольно устрашающе. И в то же время предстоящее интриговало её.

Тэо швырнул в огонь ветхий пергамент, послуживший порталом, перенёсшим их на место. Гермиона поёжилась.

Её спутник между тем устроился на сваленном дереве поближе к костру.

– Вынужден тебя огорчить, но придётся раздеться, – сказал он, грея руки у огня. Гермиона несколько растерялась от столь неожиданного предложения. – Что? – насмешливо спросил Тэо, поднимая на неё поблёскивающие в свете пламени глаза. – Думаешь, я не видел голых женщин?

– Да нет, – пробормотала она, неуверенно начиная расстёгивать мантию. – Мы что, – леди Малфой вспомнила всё, что Тэо говорил раньше о Красной магии, её эротичности и половом инстинкте, – будем заниматься сексом? – спросила она, с невольной стыдливостью откладывая в сторону детали своего гардероба.

– Не сейчас, – хмыкнул маг, и от этой непосредственности в Гермионе странным образом поубавилось робости. Любопытство снова занимало свой запретный пьедестал. – Сначала полная беззащитность, – продолжал колдун, – и единение с природой. Дай мне свою палочку.

– Держи, – Гермиона покорно рассталась с единственным оружием и вздохнула.

– Раздевайся полностью, – велел невозмутимый преподаватель изучения нечисти.

Она сложила свою одежду на край поваленного дерева и, шмыгнув носом, поёжилась. Дул ледяной ноябрьский ветер. На небе, высоко над ними, среди россыпей звёзд ярко горела полная луна. Тело покрылось гусиной кожей, начинали стучать зубы.

– Воспаление лёгких мне обеспечено, – просипела молодая ведьма, подходя к костру.

– Вот уж навряд ли. – Тэо протянул ей глиняную плошку с каким-то отваром. – Выпей. Это несколько свяжет твои магически способности, – предупредил он. – Ты – сильная ведьма: даже без палочки сумеешь воспользоваться Чёрной магией. Я наложил мощные связующие чары на кандалы, и всё же это не повредит. Чёрная магия нас сегодня не интересует.

– Вот забавно будет, если окажется, что ты маньяк, приятельствующий с моим старым другом Гарри Поттером, – хмыкнула Гермиона, отхлёбывая терпкий горячий отвар.

– А Гарри Поттер и тебя хочет прикончить? Я думал, он преследует только Тёмного Лорда.

– Не знаю, – Гермиона сделала ещё один глоток. – Плети для меня? – помолчав, спросила она.

– Разумеется. Я предупреждал, что поначалу будет довольно неприятно.

– Я и не спорю. – Она чихнула.

– Давай начинать, – Тэо забрал у обнажённой ведьмы пустую плошку, – а то и вправду схватишь простуду. Пошли. Фигурка, к слову, неплохая.

– Спасибо, – ёжась, буркнула Гермиона.

Он подвел её к столбу и нагнулся, подбирая с земли кандалы.

Колдунья вздохнула и протянула руки. В её голове было странно пусто, казалось, разум отказывался участвовать в подобном мероприятии. И хорошо. Красная магия и рассудок – субстанции несовместимые…

Металл оказался ледяным и тяжёлым.

Покончив с оковами, Тэо осторожно вытащил из волос своей покорной жертвы серебряный гребень. Густые каштановые локоны рассыпались по плечам. Он отбросил гребень на ворох одежды и, отойдя, склонился над пледом.

– Стань лицом к столбу.

– И сколько же ударов ждёт доверчивую глупую девочку? – спросила Гермиона, отворачиваясь и прижимаясь к холодному шершавому дереву. Почему-то происходящее не пугало её настолько, насколько, пожалуй, должно было. Внутри плясал какой-то своеобразный страх: замешанный на любопытстве, он едва ли не возбуждал её.

– Начнём с двухсот.

Боль прошлась по спине обжигающей полосой. Гермиона вжалась в холодное дерево. След на коже пылал, будто все нервные окончания разом прильнули к этому месту. Но вот что-то рассекло воздух вновь, и ещё один жгучий удар лёг на её спину, перекрещивая первый. Кончик хлыста, которым орудовал Тэо, ожёг руку. Гермиона впилась зубами в губу.

Три, четыре, пять… Он что, стегает до кости? По ощущениям очень на то похоже! Шесть.

Она дёргалась от каждого нового взмаха, но упорно молчала, крепко стиснув челюсти. Казалось, всё вокруг уже должно быть в крови.

Новый удар плети неожиданно прошёлся по ногам чуть выше сгибов колен. Гермиона взвыла и, словно подкошенная, сползла на землю, обнимая столб. Под ногтями остались кусочки коры и мха.

Воздух свистнул как-то иначе, и новая боль, иная, впилась своими когтями в её тело.

Кажется, теперь это был пучок розог. Гермиона изо всех сил сжимала деревянный столб и боялась повернуться, всем телом съёживаясь от каждого нового хлёсткого удара, от каждого свистящего звука, означающего приближение боли.

Прутьев было несколько, около пяти. Тонкие, упругие и гибкие, они рассекали воздух и с каждым новым взмахом причиняли всё больше и больше страданий – особенно, когда попадали на уже израненные хлыстом участки.

…Когда же это кончится?..

Кровь пульсировала в теле, изнутри горячими волнами омывая истерзанные места. Всё пылало, и сам воздух вокруг, казалось, накалился. Ещё, ещё и ещё. В этом было что-то дурманящее, страшное и… вожделенное?

Она ждала каждого нового удара.

Жар во всём теле, тишина, разрезающий воздух свист – взрыв адреналина, обжигающий удар и новый прилив крови, жжения и жáра; жар снова расползается всюду, тело горит и печёт, и вот опять свист – все мышцы напрягаются и сжимаются – и огненный жар снова сужается до одной жгучей полосы, прорезающей кожу. Замершее сердце опять пускается с места в карьер, чтобы резко ухнуть в пустоту, замереть – в ожидании нового свистящего звука, рассекающего и воздух, и нервы, и плоть.

От очередного удара, на этот раз по самому низу спины, сидящая на земле Гермиона выгнулась назад, резко выдыхая разгорячившийся ночной воздух. К боли стало примешиваться что-то ещё. Она почти жаждала нового взмаха хлыста. Если Тэо делал долгие паузы – ведьма чувствовала неудовлетворённость, а жар слишком сильно разбегался, воспламеняя её всю.