– Трансфигурировал, – безэмоционально подтвердил ужасное предположение Гарри. – Приходится расколдовывать его совсем ненадолго, чтобы изменения не закрепились в исходном материале, – любезно разъяснил он, и Гермиону передёрнуло от подобной аттестации живого человека и старого товарища. – Волосы ращу специальным зельем, – продолжал Гарри и вдруг резко спросил: – Кому известно о том, что ты собиралась сделать? Вообще о том, что зовёшь меня в этот дом, и о твоём плане? Кто может узнать о нём?
– Амаранта и Тэо, – против воли хозяйки сообщил тут же её язык. – От них, возможно, это знают Чарли Уизли и Дэмьен д’Эмлес. Люциусу я сказала, что мне нужно серьёзно поговорить с Фредом Уизли и именно здесь, когда просила его уйти куда-нибудь. Тварь! – визгливо закончила она. – Ты напоил меня Сывороткой Правды!!!
– И ты неплохо с ней справляешься, – пожал плечами Гарри. – Сохранила ясность ума. Молодец, так намного приятнее. Кто-то может узнать о нашем разговоре сейчас? – продолжил допрос он.
– Портреты со стен, наверное, уже донесли Papá, – пытаясь прикусить предательский язык, ответила Гермиона.
– О, не волнуйся, – усмехнулся Гарри. – На доме Изолирующее заклятие такой силы, что я и сам не смогу снять его. Чары выветрятся только через несколько дней. Раньше ни выйти, ни войти не сможет даже сам Господь Бог, что уж говорить о живых картинках.
– Ты собрался гостить у меня всё это время? – с презрением вскинула брови Гермиона. – Не забывай, что и сам здесь находишься!
– Парадный вход пока чист, я уйду через него прежде, чем запечатать дом полностью, – «успокоил» её маг и прибавил издевательски: – Не тревожься.
– Это ты убил Джорджа! – вдруг с ужасом поняла Гермиона. – А я подозревала в этом mon Pére! Какая же я идиотка…
– Да, – кивнул Гарри, подтверждая непонятно какое из её утверждений. – Он бы меня разоблачил, – добавил маг. – И нужен был повод обусловить изменения характера.
– Вот значит, как ты теперь отзываешься о друзьях? – ядовито спросила Гермиона, сощурившись. – Они и их жизни – лишь поводы, чтобы что-то обусловить?
– У меня нет друзей, – холодно произнёс Гарри. – Я один. Вокруг остались лишь сплошные трусы и предатели. То ли слепые, то ли тупые! Эти крысы попрятались в свои норы и ждут, пока Волдеморт уничтожит мир! – запальчиво закончил он. – Я единственный, кто ещё может его спасти.
– А ты спросил у мира, надо ли его спасать?! – вскипела от бессильной ярости Гермиона, рванув свои неподатливые путы. – Зачем mon Pére уничтожать его?! Да и ради кого ты вознамерился спасать этот чёртов мир?! Если вокруг одни только трусы, крысы и предатели?! Это для них ты хочешь что-то спасать, жертвуя собой и уничтожая жизни? Ты – сумасшедшее чудовище!
– Я не чудовище, – спокойно ответил Гарри, глядя ей в глаза, – я – Избранный. Тот, кому выпало, пусть и ценой своей судьбы, но всё-таки победить самое страшное в мире зло.
– Во имя Мерлина, ведь ты умалишённый!
– Возможно, – холодно проронил Гарри.
– Подумай сам, – не сдавалась Гермиона, пытаясь заставить его внять гласу разума, – даже если у тебя достанет сил убить Тёмного Лорда, пускай, – что дальше? Останутся его последователи! Что ты собираешь с ними делать?
– Когда я закончу, здесь и следа волдемортовской заразы не останется.
– Хочешь вырезать всех? – ощерилась ведьма. – Уничтожить цвет магической крови, лишить общество почти всех чистокровных семей? Что останется после твоей благородной ревизии?! Ты, кажется, сказал, что кругом трусы и предатели все! Так, может, ты и вознамерился уничтожить всех, чтобы новый мир когда-нибудь возник лучшим из пепла? Мир не феникс, Гарри! – с жаром и горечью крикнула она. – Да и тогда не проще ли сбросить на Соединённое Королевство маггловскую водородную бомбу? Именем Мерлина, послушай себя! Что станут, по-твоему, делать здесь все остальные, уцелевшие, после того, как ты закончишь своё благое дело?! Считаешь, что когда оставшиеся после твоей чистки облезлые шакалы развяжут битву за власть посреди кладбища прошлого – не будет хуже, в тысячу крат ужаснее?! Один сильный и полновластный тиран куда лучше безграничной анархии! Что хорошего смогут создать здесь стервятники, когда закончат дожирать трупы перебитой тобой аристократии?! Ради чего ты всё это затеял?! Ради будущих детей?! А что вырастет из этих детей в том мире, который ты собираешься сотворить, уничтожив основы магии, всё… Да ты же всё собираешься уничтожить!!! Только так ты можешь искоренить «зло Волдеморта» – но кому нужно такое спасение?!
– Гангрене нельзя давать распространяться, даже если она поразила жизненно важные органы, – с мрачной решимостью ответствовал Гарри, сложив руки на груди и глядя на неё немигающим взглядом выцветших зелёных глаз, – их всё равно отнимают прочь, а если это вызывает смерть – что ж, всё лучше, чем позволять живому существу гнить заживо в бесконечных страданиях! Даже одурманивая наркотиками – ибо и они рано или поздно перестанут помогать. Это не существование, а пытка, и прервать её – благодеяние, а не расправа! Поражённые чумой города выжигали дотла, заливая остатки негашеной известью, чтобы не допустить распространения заразы!
– Ты, может быть, решил уничтожить Великобританию?!
– Может быть, и стоит, – тихо произнёс волшебник. Гермиона обомлела. – Если это помешает Волдеморту захватить и опоганить весь мир! – сурово окончил сумасшедший. – Он уже тянет к нему свои склизкие лапы…
– О небо, Гарри, есть ли предел твоему безумию?! – вскричала скованная путами пленница. – Ради чего ты вознамерился осуществить апокалипсис?! Кто дал тебе право определять, что есть дьявол на этой земле?! Дамблдор?! Скучающий интриган, строивший грандиозные планы увеселения своей собственной одинокой старости?! Это его памяти ты всё ещё служишь?! Так знай, что он в ужасе от твоих деяний! Что его портрет всячески подсказывает моему отцу, как справиться с тобой! Дамблдор считает тебя своей самой страшной ошибкой! Но, невзирая на то, продолжает забавляться, наблюдая происходящее. Это – твой идеал?! По его слову ты вздумал устроить Армагеддон раньше срока?!
– Волдеморт стал хозяином Старшей палочки? – вдруг сухо спросил Гарри.
– Да, – ответил за Гермиону околдованный Сывороткой Правды язык, – но откуда… Откуда ты вообще о ней знаешь?! – задохнулась она следом за этим.
– Это не поможет ему, – проигнорировал вопрос Гарри. – Теперь у меня достанет сил с ним справиться. Только сначала доберусь до Чёрной Вдовы и до этой чёртовой змеищи. И тогда между мной и им уже ничего не останется.
– Откуда ты узнал о кольце Maman? – холодно осведомилась Гермиона.
– Делюминатор Дамблдора открыл мне многое, – сощурился Гарри Поттер.
– Только слепой безумец может всё ещё служить Дамблдору! – вскричала леди Малфой со стоном. – Неужели ты не видишь, что он использовал тебя?! Только не для победы над Тёмным Лордом, а ради борьбы с ним! Ему нравилось с ним бороться, понимаешь?! Ему без этого противостояния было слишком скучно жить! Дамблдор подстроил всё! Всё, и смерть твоих родителей – тоже! И позволил mon Pére воскреснуть, чтобы дальше состязаться с ним! А ты – только ферзь на шахматной доске, которую видел перед собой сумасбродный старик вместо того, чтобы лицезреть реальность! Ради чьей памяти ты погубил себя и уничтожаешь всё на своем пути?! Воспоминания о ком придают тебе решимости?! О твоей мамаше?! – Гермиона сверкнула глазами. – Бастардка(1) моего деда, влюблённая в Северуса Снейпа всю свою жизнь, вышедшая замуж ему назло и в ночь своей гибели стонавшая в объятиях mon Pére! – И она посмотрела прямо Гарри в глаза, открывая свои мысли и воспоминания. – Давай, спроси меня, правда ли это, ведь я не могу тебе солгать! – выкрикнула ведьма с исступлением.
– Это… правда? – дрогнувшим голосом спросил тот.
– Правда, кузен Гарри, – жёстко ответила ведьма. В этот момент в его глазах мелькнула какая-то, по-видимому, страшная мысль, на секунду поселившая панику, но он тут же подавил это в себе, а Гермиона тем временем продолжала: – Спроси меня ещё о Дамблдоре, если уж ты чего-то о нём не знаешь! Спрашивай меня о чём угодно – твоим чаяньям нет оправдания разумом, ответ на любой вопрос будет только аргументом в пользу твоего безумия! Так всё же чьей памяти ты служишь?!
