Леди Малфой написала длинное письмо нынешнему директору Хогвартса Миранде Гуссокл и через несколько дней получила от той согласие зачислить мисс Саузвильт в списки первокурсников 2014 – 2015 учебного года с обещанием, что информация эта не станет известна широкой общественности и не попадёт в магические газеты до того момента, когда уже нельзя будет её скрывать.
Ни Рон, ни Амаранта не прониклись страстным советом Гермионы уносить ноги из Даркпаверхауса, хотя Рон и не был уверен в том, что останется привратником после свадьбы с Женевьев.
– Но я и не решил пока иначе, – философски добавлял он, избегая смотреть в глаза своей подруги.
Амаранта же открыто осуждала все эти глобальные перемены и уверяла, что магический кристалл не сулит ничего хорошего.
Адальберта, которая могла бы поддержать вдовствующую супругу своего внука, объявившую войну целому миру, и хоть как-то помочь ей выдержать происходящее, практически не участвовала в этой какофонии событий и конфликтов.
Мертвенно бледная, похожая на восставшего из могилы зомби, она ходила тенью и механически занималась только одним – организацией бесконечных похорон, друг за дружкой вбивавших ржавые гвозди в крышку её собственного гроба.
Через два дня после переезда Гермионы и Етты скончалась, пролежавшая до того почти неделю в страшной агонии, Ника.
Она заразилась неведомой болезнью от своих дочерей.
Сёстры Теутомар, занимавшиеся длительным изучением детоедов в Чёрном лесу, открыли в начале зимы каких-то неизвестных доселе подземных животных с впечатляющими магическими способностями.
Норы этих существ уходили на много миль в глубину, и группа смелых исследователей во главе с Фил и Сиси спустились в одну из них. От неизвестных и неизученных тварей все волшебники, участвовавшие в этой подземной экспедиции, подхватили какой-то странный вирус, окрещенный позже целителями пещерной чумой.
Страшная болезнь не поддавалась лечению. Она проявила себя в конце марта, и сейчас, на исходе первого месяца, почти все участники экспедиции находились при смерти или уже скончались в ужасных муках. Заразились и были также обречены многие их родные.
Берта не успела схватить пещерную чуму: забившие тревогу целители позаботились о её безопасности. Но для Теутомаров было уже слишком поздно.
Доминика умерла раньше своих дочерей. В день её похорон скончалась младшая из сестёр, белокурая юная Сиси. Филиберта уже не разговаривала и не приходила в сознание, как и её отец. Часть прислуги Теутомаров также пала жертвой пещерной чумы, принесённой молодыми хозяйками.
Первого мая умер мистер Теутомар.
Адальберта уже, казалось, разучилась воспринимать даже горе. Она обратилась в бесстрастную тень.
Фил Теутомар отошла в первый понедельник мая. Шестого числа Берта возвратилась в Баварию – раздавленная и уничтоженная.
* * *
– Я не желаю здесь оставаться, мама! Слышишь меня?! Не стану больше заниматься с этим старикашкой! Хочу обратно к grand-père! Живи тут сама! Бабушка ходит инферналом, всё чёрное, мрачное, скучное! Не хочу-y-y-y-y! Я соскучилась по Нагайне и Озу! Ма-а-ама!
– Генриетта, прекрати! В тысячный раз я тебе повторяю: мы не вернёмся в Блэквуд-мэнор! Твой bon-papa – страшный и опасный человек! Ты должна понять это и запомнить!
– Неправда! Что он такого сделал?! – возмущённо топнула маленькой ножкой Генриетта.
– Он жестокий и страшный! Он убивает людей!
– Как ты, мама? – прищурилась маленькая ведьма, сверкнув зелёными глазами. – Просто так?
– Иди в свою комнату!
– Тут нет моей комнаты!!! Я хочу домой!
– Прекрати кричать! В семье большое горе! Что ты ведёшь себя, как малое дитя?! Неужели тебе совсем не жаль своих несчастных тётушек и прабабушку Берту?!
– Я хочу домой! – со слезами на глазах прошептала Етта, сжимая кулачки. – Я заколдую тебя, мама! Это несправедливо!..
Время шло, а Генриетта ничуть не смягчалась. При всяком удобном случае она старалась во всеуслышание заявить о том, как ей скучно и тоскливо в Баварии. Справедливости ради следует отметить, что это было чистой правдой.
Гермиона прервала всяческие отношения с родителями детей, приходившихся её дочери друзьями. Единственными и, нужно признать, нечастыми посетителями мрачных теперь владений Саузвильтов были Рон с Женевьев и Амаранта с Чарли, появлявшиеся, в основном, во время уикендов. Дни эти становились настоящим праздником для юной мисс Саузвильт, но этого было слишком мало.
Аккуратного, строгого и точного до тошноты мистера Беремью, обучавшего Генриетту всевозможным дошкольным премудростям, сложно было зачислить в класс развлечений, как и престарелую шведку фрекен Ульссон, дававшую уроки танцев. Портрет Вальтасара Малфоя Етта ненавидела от всей души, и единственной радостью из разряда занятий для неё были уроки конной езды с молодым весёлым волшебником Марвином Эплом. Казалось, Генриетта и сама могла бы часами носиться по владениям Саузвильтов на полюбившейся ей в Баварии бурой кобыле Йоланде, но этого девочке никто не позволял.
Со скуки Етта свела тесную дружбу с портретом маленькой Патриции, рано погибшей дочери Адальберты, приходившейся Генриетте двоюродной бабкой. Ещё она сблизилась с весёлой молоденькой горничной Диной.
И постоянно досаждала матери – ибо всякие их общие игры непременно сводились к вопросу об обучении какой-нибудь хитрой магии, и никакие увещевания о том, что волшебству учатся после одиннадцати лет и что для этого Етта поедет в далёкую большую школу, на девочку не действовали. Она готова была ехать в школу прямо сейчас или просто вернуться жить к grand-père, что представлялось Етте куда как более возможным.
А самым отвратительным было то, что едва ли не все и каждый были уверены, что Гермиона должна примириться со своим отцом и что её поведение – весьма глупая блажь.
Леди Малфой категорически отказалась от приглашения Амаранты посетить вместе с той шабаш очищения от магии этого года, на который полувейлу пригласила куда-то в Бруней давняя подруга.
Гермиона оспорила все увещевания о том, что магия природы подскажет, что теперь следует делать – ведь именно предсказание прокля́той ламии в прошлом году послужило причиной разразившейся в Уилтширском поместье катастрофы. Нужно было внять совету Милагрес и не слушать змею. Но что уж теперь?
Гермиона прониклась стойкой ненавистью к самой идее шабаша очищения от магии, и все попытки Амаранты её переубедить потерпели фиаско.
Вместо того чтобы обратиться за советом к самой магии, леди Малфой продолжала убегать от сложностей жизни в сизый неясный мир дурмана и иллюзий, куда Тэо провожал её со всё меньшей и меньшей охотой – ибо ему отнюдь не улыбалась перспектива сделать из своей подруги наркоманку.
С соображениями на этот счёт Тэо даже обратился к Беллатрисе, после разговора с которой когда-то началась его необычная терапия, – но та лишь развела своими когтистыми стальными руками, отказываясь вмешиваться в этот вопрос.
* * *
В начале июля Етта перепугала всех, проснувшись среди ночи в приступе дикой ярости. Её ярко-зелёные глаза затуманились и будто выцвели – поблекли, лишь сверкая странным, неестественным свечением. Она кричала, словно одержимая, отбиваясь ото всех, какие-то бессвязные дикие обвинения в предательстве и лжи.
Лишь на следующий день Гермиона узнала от Рона причину этого внезапного взрыва, который с таким трудом удалось погасить.
В ту ночь в опустевшем с приходом лета Даркпаверхаусе произошло неслыханное событие. Через трансгрессионный круг в кабинете профессора зельеварения, на который Снейп по рассеянности не наложил блокирующего заклинания, в гимназию проник Гарри Поттер.
Судя по всему, целью его было пленённое изображение Дамблдора: завешенное тяжёлым сиреневым занавесом полотно, висевшее в кабинете Волдеморта. Во всяком случае, портрет был сожжён.
Как известно, в случае уничтожения холста с живым изображением, если оно не успевает покинуть пределов картины, переместившись на другой свой портрет или любое иное пространство мира художественных воплощений, отображение это безвозвратно погибает, ибо написанные после смерти оригинала портреты не оживают никогда. Так как Дамблдор был не властен оставить заколдованную раму, участь его была предрешена – однако Гермиона сомневалась, что уничтожение картины было действительной целью Гарри, проникнувшего для этого на территорию своего врага.
