Из Вологды, где мы познакомились и где черви всё ещё точат мой фамильный особняк, мы отправились тогда в Испанию. Остановились на время в колдовской семье, жившей в крошечной деревушке в пяти милях от Толедо. У старика Лэмма был целый выводок детворы – душ пятнадцать, а то и больше. Но по чести сказать, я не помню ни одного из них, кроме Каро.
Ей тогда было двенадцать лет, но выглядела она куда старше и уже обладала темпераментом взрослой ведьмы. А может быть, это Тёмный Лорд разжёг в ней пламя. Во всяком случае, оно не потухло до сих пор.
Он совратил её. По крайней мере, такова официальная версия. На деле один леший ведает, кто там кого на самом деле соблазнял. Но Каро бежала из дома с нами, когда мы пустились в дальнейшие странствия по Испании.
У этой крошки всегда были пытливый ум, необычайное упорство и недюжинная магическая сила, которую она развивала и оттачивала, постоянно совершенствуясь рядом с Тёмным Лордом.
Каро участвовала во всех наших исследованиях и экспериментах. И когда через несколько лет мы вернулись в Соединённое Королевство, она продолжала быть рядом с нашим господином и с нами.
– Я познакомился с Тёмным Лордом у себя на родине, в Германии, – добавил Свэн Нотт. – Мы, хоть и учились в Хогвартсе в одно время, но тогда вовсе не общались. Так вот, когда мы познакомились, Каро уже была с ними. Мне сложно представить вашего отца в то время без этой девочки, стремительно, неуклонно превращавшейся в женщину прямо на глазах. Я отродясь не видывал ребёнка, играючи управляющегося с такими силами, которые не каждый взрослый и опытный колдун осмелится пробуждать. А уж когда она подросла, равным ей мог назваться только сам Тёмный Лорд. И они рука об руку шли дальше. Со временем период бурной, умопомрачительной любви, захлестнувшей Каро когда-то, у неё прошёл, но их отношения долго оставались прежними, даже укрепились ещё больше.
– Каро уехала летом 75-го года, – закончил Долохов. – В июле. Уехала навсегда, пропала в один миг. Она со всеми простилась, даже устроила праздник. Но она прощалась для того, чтобы уже никогда не встретиться. Оба они решили, что так будет лучше. Кажется, Каро поселилась где-то в Мадриде… Или Кадисе, я точно не помню. Впрочем, всё могло измениться тысячу раз… Я ничего не слышал о ней с тех пор.
– Бэллочка ликовала, когда Каро исчезла из Королевства, – хмыкнув, добавил Нотт. – Пожалуй, она считала, что избавилась от этой напасти во веки веков. Тебя, мой друг, наша Чёрная Вдова может выбрать козлом отпущения, если чертовка Каро вернётся к нам.
– Будешь умничать, Свэн, доложу мадам Гонт-Блэк о том, что ты назвал её «Бэллочкой». Ляжем в общей могиле.
– Она подстроит нам два правдоподобных несчастных случая, – развеселился Нотт.
– Трагическое нападение голодных росомах, – прыснул Амикус Кэрроу.
– Вы считаете, что эта женщина может помочь Генриетте? – дрогнувшим голосом спросила леди Малфой, обводя трёх хохочущих колдунов и молчаливого Снейпа полным надежды взглядом. – Действительно может?
– Исследованиями, связанными с Хоркруксами, тогда занимались они вдвоём и Паук, нас к этому не допускали, – протянул Долохов, прекратив паясничать. – И мы весьма смутно понимали, что они делают.
– Какой паук?
– Родольфус, – пояснил маг. – Мы же не знали о том, что Тёмный Лорд решился создать Хоркрукс, и уж тем более не один.
– Сожри грифон мою печенку, если этим не баловалась и крошка Каро, – хмыкнул Нотт.
– Как бы то ни было, более сведущих в этом деле волшебников вряд ли можно отыскать среди ныне живущих, – внушительно закончил Долохов.
* * *
Возвращения своего отца Гермиона ожидала со страхом и невольным любопытством. Какова эта женщина, которую мог, по уверениям старых товарищей, любить Лорд Волдеморт? Какова ведьма, которая может соперничать в могуществе с Тёмным Лордом, но не претендует на власть? Какова та единственная, кто может помочь спасти Генриетту?..
А если Амикус прав, и она не явится на зов старого любовника?
Гермиона боялась разрешать себе думать. Сейчас, когда снова забрезжила надежда, она страшилась разрушить её хрупкий туманный образ.
Если с Еттой что-нибудь случится… Она даже помыслить не желала об этом. Нет, не может. Не может случиться ничего. Только не с ней.
Что нужно сделать, чтобы Хоркрукс уснул навсегда, оставив в покое своё вместилище, оставив ему его жизнь? Всё просто. Гарри Поттер должен победить и успокоиться. Тогда ему не понадобится контролировать Етту.
И он должен прожить долгие годы, дольше, чем проживет она.
Или раскаяться в своих поступках и воссоединить собственную душу.
Или быть схвачен и обезврежен, лишён всех сил, но при этом оставаться жив, а Етта – быть постоянно здоровой, сильной и мастерски владеть окклюменцией. Чтобы выучить её, потребуется много времени; чтобы взлелеять в ребёнке силы, способные побороть натиск врага, уйдут долгие годы…
Гарри никогда не успокоится и никогда не оставит в покое тех, в ком течёт кровь Волдеморта. Даже если… нет, в этом грандиозном предательстве нет никакого смысла.
Сейчас нужно ослабить влияние Гарри на Етту. Сейчас это самое главное.
А может быть, способ освободить её от частицы его души всё-таки существует? Освободить и оставить живой.
Если бы она была взрослее, если бы она хотя бы могла бороться…
…Эти мысли терзали Гермиону всю ночь у ложа окутанной чарами дочери. То и дело появлялись неусыпные целители. Дважды Долохов пытался уложить леди Малфой отдохнуть. Один раз это пробовала сделать Габриэль.
Но Гермиона не поддавалась, не сомкнув глаз до самого рассвета. На заре Северус сварил для неё какой-то особенный состав Бодрящей Настойки – странная на вкус, она возымела чудотворное действие на опустошённый организм ведьмы.
Допивая остатки зелья на балконе комнаты дочери и выпуская в зябкую туманную даль кольца сигаретного дыма, Гермиона услышала скрип, и из-за плотной шторы показалась худощавая сутулая фигура Свэна Нотта.
– Тёмный Лорд просит вас спуститься в гостиную, Кадмина. – Она замерла, с надеждой глядя на волшебника и чувствуя, как напрягается всё внутри. – Он желает познакомить вас с Каро, – ободряюще улыбнувшись, закончил Нотт.
Каролина Лэмм оказалась очень красивой. По расчётам Гермионы ей должно было быть больше шестидесяти пяти лет, но ведьма выглядела как минимум вполовину моложе. Статная и изящная, с очень бледной кожей на лице и лёгким загаром на теле, с чрезвычайно густыми угольно-чёрными волосами, огромными зеленоватыми глазами, которые имели свойство неестественно голубеть, и идеально прямой осанкой, она обладала чертами, роднившими её с образом Клеопатры.
Когда Гермиона спустилась в гостиную, гостья сидела на краю стола, грациозно выгнув спину и опершись на руки. Она закинула ногу на ногу, один из локонов высокой причёски скользил по её груди.
– …стольких лет, – говорила Каро, обращаясь к Долохову, сидящему напротив неё в кресле. – Нужно будет устроить большой и шумный пир, когда мы покончим с этой маленькой проблемкой, и поглядеть на всех вас. Тось, я многих не увижу за этим столом?
– Многих, детка, – ответил Долохов, когда Гермиона и Нотт входили в комнату, – но там будет достаточно новых лиц.
– Новые лица меня не интересуют, – хмыкнула ведьма, окидывая Гермиону оценивающим взглядом своих больших глаз. – Это и есть убитая горем мать? – звонко спросила она после короткой паузы.
– Здравствуйте, – со смирением поприветствовала гостью Гермиона. – Кадмина Беллатриса Малфой. Вы, должно быть, мисс Лэмм?
– Умничка, Бэлл, смотри, как ловко устроилась! – произнесла в ответ Каро.
Сказано это было без злобы, но Беллатриса, которая стояла за спинкой пустого кресла Нотта, изменилась в лице и плотнее сжала губы, а её серповидные когти с треском проткнули натянутую обивку.
– Любопытно с тобой познакомиться, – обратилась невозмутимая гостья к Гермионе, проигнорировав порчу мебели и, казалось, покачнувшую воздух ярость Беллы. – Не отчаивайся, у меня есть несколько соображений. А сынишку ты мне своего покажешь, То-то? – спросила она затем, через плечо оглядываясь на стоящего у окна Волдеморта.
