Министр извлёк из мешочка небольшую потрёпанную книжку. Обложка была запачкана и местами отслоилась. Гермиона безмолвно приняла наследство из его рук и положила на колени. Ни имя автора, ни название ни о чём не говорили ей.

– Почему, как вы полагаете, Дамблдор оставил вам эту книгу, мисс Грэйнджер? – всё так же спокойно спросил министр.

– Вероятно, чтобы я могла её прочитать. Он любил книги.

– Почему именно эту конкретную книгу?

– Не знаю. Наверно, думал, что она мне понравится.

– Вы когда-нибудь обсуждали коды или какие-либо средства передачи секретных сообщений с Дамблдором?

– Нет, министр, – улыбнулась Гермиона. – Да их и не может здесь быть, раз сотрудники Министерства ничего не обнаружили. Верно? – склонила голову она.

Скримджер с досадой вновь уткнулся в завещание.

– «Гарри Джеймсу Поттеру, – зачитал он, – я оставляю снитч, пойманный им в его первом матче по квиддичу в Хогвартсе, как напоминание о заслугах непоколебимости и мастерства».

Гермиона подняла левую бровь. Рон хмыкнул.

Министр извлёк из своего мешка небольшой золотой мяч, размером с грецкий орех, со слабо трепещущими крылышками.

– Почему Дамблдор оставил вам этот снитч? – спросил Скримджер.

– Не знаю, – облегчённо бросил Гарри, ожидавший массы бед из-за того, что переданное директором попало на время в лапы министра. Но, судя по всему, бояться было уже нечего. – По тем причинам, которые вы только что прочли, наверное. Чтобы напомнить мне, что всего можно достигнуть, если упорно… пытаться… и всё в таком духе.

– Вы считаете, что это всего лишь символический подарок на память?

– Полагаю, – ответил Гарри. – Чем ещё это может быть?

– Снитч является хорошим местом для хранения небольшого предмета. Я уверен, мисс Грэйнджер знает, почему.

– У снитча есть память к прикосновению, – кивнула ведьма.

– Именно так, – согласился Скримджер. – До использования снитч не берут без перчаток даже изготовители: на случай спорного захвата накладывается заклятие, по которому можно определить, кто первый взял его рукой. И именно для этого в перчатках ловцов сделаны прорези. Этот снитч, – он подбросил крошечный золотой мячик, – запомнил ваше прикосновение, мистер Поттер. И мне кажется, что Дамблдор, несмотря на недостатки, всё же имевший огромный магический опыт, возможно, улучшил магию сей вещицы так, что она откроется только для вас.

Гарри не ответил, но Гермиона видела его растущее напряжение.

– Вы молчите, – продолжал министр. – Возможно, вам известно, что содержит в себе снитч?

– Нет, – огрызнулся Гарри.

– Возьмите его, – тихо произнёс Скримджер.

Глаза Гарри встретились с жёлтыми глазами министра. Помедлив, он всё же протянул руку; Скримджер вновь наклонился вперёд, медленно и осторожно положил снитч на ладонь наследника.

Ничего не случилось. Как только пальцы Гарри сомкнулись на золотом мячике, утомлённые крылья слегка дрогнули и успокоились. Скримджер, Рон и Гермиона продолжали жадно глядеть на скрытый в руке снитч, всё ещё чего-то ожидая.

– Это было драматично, – хладнокровно произнёс Гарри.

Гермиона хихикнула.

– Следующий мой вопрос, – скрывая разочарование, продолжал министр, резко меняя тему, – будет касаться портретов Альбуса Дамблдора. Говорил ли кто-нибудь из вас с его изображением?

Гермиона ещё у Грэйнджеров читала в газетах о так называемом «Портретном скандале». После смерти Дамблдора его изображение не появлялось ни на одном из известных полотен. В свете курсирующих сплетен поговаривали, что оно затаилось где-то, пытаясь избежать стыда и необходимости отвечать на вопросы.

В отличие от магических фотографий, где запечатлённые бездумно действуют в соответствии с тем, как вели себя в момент съёмки, волшебные портреты перенимают личность изображенных чародеев. Всем известно, что рисунки оживают только после смерти своих оригиналов. И что отпечаток личности воплощается лишь в одно из существующих изображений – остальные же пропадают. Образ почившего может свободно путешествовать по всем его портретам, где бы те ни находились. И все холсты, кроме того, где в настоящий момент базируется изображение, будут оставаться пусты.

Обычно обитатели мира живых воплощений выбирают для постоянного места жительства те полотна, которые висят в наиболее достойных, по их мнению, местах. В Хогвартсе, например, почти не было пустых картин.

Где и почему пряталось изображение Альбуса Дамблдора сейчас не знал никто.

– Нет, министр, – ответил на вопрос Скримджера Гарри. – И я, и мои друзья видели только фотографии Дамблдора.

– Пытались ли вы вызвать изображение на один из портретов?

– Он не отзывается, – тихо сказал Гарри. И после паузы добавил: – Мне, как и вам, неизвестно, почему.

Воцарилось молчание. Министр сверлил Гарри недоверчивым взглядом.

– Это всё, не так ли? – спросила Гермиона, пытаясь приподняться с дивана.

– Не совсем, – буркнул визитёр, чьё настроение, похоже, сильно испортилось. – Дамблдор завещал вам ещё одну вещь, Поттер.

– Что же? – спросил Гарри со вновь нарастающим волнением.

– Меч Годрика Гриффиндора, – нехотя ответил колдун.

Гермиона и Рон замерли. Гарри огляделся в поисках декорированного рубинами эфеса, но Скримджер не извлёк меч из магического кожаного мешка.

– И где он? – подозрительно уточнил парень.

– К сожалению, – Скримджер, казалось, ухмыльнулся, – меч не принадлежал Дамблдору, соответственно, он и не мог его завещать. Меч Годрика Гриффиндора является важным магическим артефактом. Почему, вы полагаете…

– Дамблдор хотел передать мне меч?! – перебивая его, прорычал Гарри, заканчивая фразу. – Возможно, он считал, что тот будет хорошо смотреться у меня на стене!

– Это не шутка, Поттер! – гаркнул Скримджер. – Было ли это потому, что Дамблдор верил, что только меч Годрика Гриффиндора может победить Наследника Слизерина? Желал ли он дать этот меч тебе, Поттер, потому что он верил, как и многие, что ты – единственный, кому предназначено уничтожить Сам-Знаешь-Кого?

Гермиона почувствовала холодный пот на спине. Мантия намокла и прилипла к коже.

– Интересная теория, – холодно произнёс Гарри. – А хоть кто-то вообще пытался вонзить меч в Волдеморта? Может быть, министру стоит отправить на это задание своих людей, вместо того, чтобы терять время, потроша Делюминаторы или покрывая сбежавших из Азкабана? Так вот, что вы делаете, министр, закрывшись в своём кабинете, – пытаетесь вскрыть старый школьный снитч? И вы всё ещё ожидаете, что мы будем сотрудничать с вами?!

– Ты слишком далеко зашёл! – закричал министр, вскакивая со стула. Гарри тоже встал на ноги. Скримджер подался к парню и в сердцах ткнул его в грудь концом волшебной палочки: у Гарри на футболке появилась дырка, похожая на след затушенной сигареты.

– А-а! – взревел Рон, выпрыгивая и поднимая свою волшебную палочку, но Гарри резко остановил его.

– Нет! Ты же не хочешь дать ему предлог арестовать нас?

– Помните, что вы – не в школе! – процедил Скримджер, тяжело дыша в лицо Гарри. – Помните, что я – не Дамблдор, который прощал ваше высокомерие и непокорность. Ты можешь носить этот шрам как корону, Поттер, но семнадцатилетний юнец не вправе говорить мне, как выполнять мою работу! Надеюсь, в этот раз ты научился хоть какому-то уважению!

– В этот раз вы его заработали, – бросил Гарри.

Пол задрожал, раздался звук быстрых шагов, затем дверь в гостиную открылась – мистер и миссис Уизли вбежали в комнату.

– Мы… мы подумали… мы слышали, – начал мистер Уизли, крайне обеспокоенный открывшейся сценой.

– Громкие голоса, – закончила за него жена.

Скримджер отошёл на пару шагов от Гарри и уставился на дыру, которую проделал в его футболке. Казалось, он сожалел о том, что вышел из себя.

– Это… ничего, – прорычал колдун, – я… мне жаль, что вы всё воспринимаете так. – Он ещё раз взглянул Гарри в лицо. – Кажется, вы полагаете, будто Министерство магии не желает того же, чего и вы, – но это не так. Мы должны работать вместе.